Александр Снегирев. «Плохая жена хорошего мужа»
Александр Снегирев — автор известный, и не только потому, что он лауреат «Русского Букера». Вряд ли он нуждается в рекомендациях. Можно было бы сказать, что он представляет российский литературный мэйнстрим, если бы таковой существовал. Собственно, это и есть главный мотив выдвижения его на премию «Национальный бестселлер». Мэйнстрима нет, зато есть Снегирев.
«У меня есть свойство в любом разговоре превращаться в слушателя. Затаиться, заманить и выудить из собеседника какой-нибудь случай или пускай словечко присуще всем писателям. Вампиризм и расчет. В работе пригождается, но особо не выговоришься. В тех редчайших случаях, когда я говорю о себе, я все равно быстро срываюсь и начинаю задавать вопросы исповеднику». В сборнике рассказов «Плохая жена хорошего мужа» разговоров, случаев и словечек предостаточно. В целом же — это умно и тонко написанная, ироничная и одновременно серьезная, забавная и драматичная панорама современной жизни, со всеми ее влюбленностями, разрывами, семейными трагедиями. Или современного сознания и самочувствия, которое видимо двойственностью (неопределенностью) и отличается.
Николай Александров – критик, Москва.
Ольга Погодина-Кузмина
ДАНЬ ПРИРОДНЫМ ЦИКЛАМ
Сборник рассказов Александра Снегирева — еще один шаг к состоянию писательской зрелости, обозначению важных тем и больных вопросов.
Что болит у Снегирева? Личные отношения. Встречи, измены, расставания. Творческие амбиции, приправленные фирменной самоиронией. Так, писатель, на встречу с которым в книжном магазине никто не пришел (каждому из нас близкая история из рассказа «Где не достанет рука»), сохраняет присутствие духа перед камерой.
«— Мои читатели — простые люди, — повторяю я, поднеся микрофон ко рту. — Их не всегда заметишь, они не бросаются в глаза».
Обычно на личных отношениях сосредоточены женщины, и есть некоторая парадоскальность в том, что вполне себе мужественный сорокалетний автор так подробно и точно описывает глубину обид, взаимных претензий, непонимания, мстительных чувств. Впрочем, это мелкотемье (вспомним Чехова) позволяет Снегиреву строить вокруг банальных сюжетов вполне убедительный современный социум.
Так, в рассказе «Тонкая тень над верхней губой» отношения разрушают жизнь героя, которого снимает (в смысле фотографирует) его подруга, то ли режиссер, то ли оператор. Он употребляет наркотики, она делает эффектные снимки его, похожего на Кобейна-Христа, а потом меняет на более свежую модель — актуального художника. А жизнь течет, обнимая мир своим потоком.
«Младший вернулся с зоны, поумнел, бросил дурь, пьёт натощак святую воду, устроился на работу, купил автомобиль».
В рассказе «Нас ждёт маковый рулет» обсуждается случай из криминальной хроники — женщина, которая себя сожгла. Эта тема неуместно возникает за столом современных буржуа, перенявших европейскую кулинарную блажь.
«Служанка принесла заливное с лисичками. Хозяйка сказала, что это сезонное блюдо, их дань русским природным циклам, а хозяин добавил, что раньше они часто собирали грибы».
В рассказе «Отнесу тебя подальше» в судьбе успешной женщины — дом, ребенок, муж-чиновник, отец-чиновник-с-мигалкой — назревает глубинная драма. В клейкую ловушку попалась мышь, женщина хочет отнести ее подальше от дома и выпустить, но ловушка держит крепко — как и саму женщину. Здесь уже слышатся отзвуки критического реализма.
«Отец снимает пиджак со спинки стула, надевает, проходит в санузел, дверь оставляет открытой, пускает шумную струю, продолжает разговор, говорит о стране, которая куда-то катится, такое происходит, зарвались совсем, у ментов, у фейсеров ни чести, ни
совести, ценники конские, на смену старикам с понятиями приходят сопляки, у которых только бабки на уме, ни один вопрос решить невозможно, ну какие тут реформы?».
Александр Снегирев немного подстраховался, перечислив в первом рассказе все претензии критиков и читателей к его собственной прозе, и припечатав как бы авторского персонажа словами обиженной любовницы:
«Твоя проза похожа на тебя самого: груба и эгоистична! У тебя нет собственных переживаний и чувств, нет собственного опыта жертвы, нет собственных идей, ничего своего нет, но ты хочешь быть в центре внимания, хочешь раздавать автографы и соблазнять женщин! И вот что я тебе скажу: не смей трахать мою жизнь!».
Но это, конечно, преувеличение. Есть у Александра и сложный жизненный опыт, и наблюдательность, и глубина. И дань природным циклам.
Чего не хватает? Может быть, чеховской любви. К этому миру, к этим маленьким людям, к несовершенной человеческой природе, в которой все же нет-нет, да осветится божественный образ.
Олег Демидов
Александр Снегирёв как «куст, добившийся статуса дерева»
В принципе вместо рецензии можно было бы дать первую часть первого рассказа «Где не достанет рука»: писатель приходит в книжный магазин на презентацию собственной книги, а читателей нет, никто не пришёл; зато есть сотрудница издательства, которая хочет записать видео со встречи и готовиться интервьюировать главного героя; да, сотрудница издательства, как и все, путает имя главного героя и называет его Сергеем, на самом деле его зовут иначе (так и хочется сказать: «Саша, привет!»); пусть зал пуст — камера всё равно выхватит только нужных людей.
В этом, как мне представляется, весь литературный путь Александра Снегирёва. Единственное отличие — у него ещё есть в товарищах друзьях как точно такие же писатели без читателей, так и более успешные коллеги.
Любовь Беляцкая уверенна, что нельзя так резко. Но на то она и девушка. Пытается смягчить. А чего смягчать, когда очередную нечитаемую книгу Снегирёва номинируют на очередную премию?
Не откажу себе в удовольствии и напишу буквально ещё несколько абзацев по поводу новой книги Александра Снегирёва.
«Когда выйдешь, звони» — шаткая и бестолковая история курортного романа. «Все её поставщики» — о женском и больном, но модном женском и больном (тренды никто не отменял). «Сорок восемь литров» — рассказ о попытке блоггера помочь девушке, у которой проблемно протекает беременность, а он со своей третьей положительной группой крови призывает таких же, как он, проявить милосердие; но вот беда — у него язва, и от него кровь не берут; и вообще, несмотря ни на что девушка умирает. «Счастливые дубликаты» — сводятся к нехитрой мысли: «Мой отец в каком-то смысле живёт не свою жизнь. А значит, и я тоже. Мы — счастливые дубликаты, которых судьба выхватила со скамейки запасных».
Все рассказы Снегирёва можно пересказать в одной-два-три предложения. В них нет ничего. Они пусты, как старые орехи.
В чём же проблема?
Ближе всех к ней подошёл Роман Богословский. Только не с той стороны (смайл). Он думает, что «Хорошая жена плохого мужа» — это “хорошая книга о плохих временах”, и ещё полагает, что писать о современности вообще трудно, мол, Снегирёв “написал рассказы в ожидании какой-то большой идеи для романа или повести”.
А я скажу больше: во-первых, повесть или роман Снегирёва ещё более не читаемы, нежели рассказы; а во-вторых, писать о современности невозможно. Большое видится на расстоянии. Это поэты и критики работают с современностью. А проза, а тем более хорошая проза — написана исключительно на расстоянии.
Вы можете мне не верить, но подойдите к своей книжной полке и посмотрите на корешки. Назовите мне хотя бы одного автора, который писал о современности языком его современности и затрагивал бы соответствующие проблемы. Нет таких. Я обошёл несколько стеллажей домашней библиотеки, где стоят книги с античностью, русской литературой XVIII-XX веков, зарубежной литературой XX века, современной литературой России, Европы и Америки. И нигде нет ни намёка на книгу о современности.
Современный реалии в иной стране или культурной среде — пожалуйста («Идеаль» и «Windows on the world» Фредерика Бегбедера или «Палач» Эдуарда Лимонова). Ремейк на современные манер — пожалуйста («Зона затопления» и «Чего вы хотите» Романа Сенчина). Но в основном вся литература работает либо с вечными проблемами, либо с погружением в прошлое или будущее (!) — близкое или далёкое («Покорность» Мишеля Уэльбека или «Трансгуманизм Inc.» Виктора Пелевина). Либо же современность становится материал для отработки всего этого — пожалуйста («Патриот» Андрея Рубанова или «Земля — воздух — небо» Германа Садулаева).
И никак иначе.
А у Александра Снегирёва — очередная вялая попытка зафиксировать скучный быт и рефлексию обывателя и элитарного деятели культуры (что чаще всего один и тот же персонаж).
Наталья Соловьёва в своей рецензии замечает: «От рассказов веет презрением автора к его героям. Но тут надо сказать, что Снегирёву и презрение, и сарказм на редкость хорошо удаются. Хлёстко, метко, местами шокирующе, хотя немного напоминает лонгриды в Фейсбук или в ЖЖ». Но критик дистанцирует автора от героя — я бы этого делать не стал.
Проблема конкретно автора, а не этой книги — в том, что он при всех своих талантах, оригинальных идеях и подходах к проблематике (шучу: ничего этого даже рядом нет) не может занять сильную позицию: все его тексты — во всех смыслах слабы, бесхребетны и не могут взять читателя за горло и вести с ним серьёзный разговор.
В советское время про всё это говорили — мещанство.
В наше нужно говорить иначе: типичный литературный процесс.
Елена Васильева
Александр Снегирев «Плохая жена хорошего мужа»
«Плохая жена хорошего мужа» — сборник из 22 рассказов Александра Снегирева. В чем-то старомодных (вкрадчивости, наблюдательности, тонкости Снегирёву не занимать, а это уже как-то старомодно в век, когда принято «словами через рот», а любое объективное свидетельство уже давно не объективное свидетельство), но всегда честных: тут к писателям относятся без пиетета, женщинам отнюдь не целуют руки, а вместо ожидаемого макового рулета приходится есть штрудель. У снегирёвских героев культура не в приоритете, в приоритете еда и если не приметы роскоши, то приметы достатка.
Вот рассказ «Он воспримет нормально» об обеспеченной женщине (сама себя она таковой не считает), которая идет поклониться привезенной в столицу святыне. Героиня бесстыдно высчитывает, сколько же ей нужно денег, — периодически сбиваясь на то, что надо бы попросить и за здоровье отца. Но Он, в общем, все воспримет нормально — и у этой женщины, оказывается, есть своя неизбывная боль.
Например, чтобы снова были деньги.
Что значит деньги?
Надо уточнить: сколько, как часто, в какой валюте.
Хочу миллион в месяц.
Миллион — это ок.
Хотя что такое миллион…
Ни о чем, только долги раздать, дыры заткнуть, коммуналку заплатить.
Или вот заглавный рассказ «Плохая жена хорошего мужа», в котором переплетено все: ковид, звонки друзьям за границу, интервью рассказчика с таксистами и курьерами, которые должны поведать, как им работается в Москве. Статья получается слишком правдивой, заказчики недовольны, журналист-писатель принимается дописывать от себя, чтобы создать героев нашего времени — несуществующих, но милых, приехавших на заработки и зачастую теряющих последние деньги, возвращающихся обратно и убеждающих себя, что все к лучшему. И за всем этим как бы наблюдает подруга из Австралии. Мы узнаем о ее жизненном пути, получаем от нее ценные медицинские советы и наблюдаем за скромной попойкой. Именно эта дама, кстати, та самая плохая жена хорошего мужа из названия.
Западная Европа — это перебравшая вина благополучная бездетная женщина пятидесяти лет, которая мечтает уехать в далёкие края, оказаться наедине с дикой природой и стать звездой ютуба, но ограничивается прогулками по близлежащему заповеднику и перепихонами с садовником.
В рассказах Снегирева сочетается «бытовуха», если не сказать «мещанскость», и глубокая тоска; гламурность и неприглядность; любовь к людям и презрение; прямолинейность и метафоричность. Герои Снегирёва как будто живут в бесконечном 1 января, в котором все спят, и только на краю сознания мелькает мысль, что бедность растет. Таксистка из Дагестана остается без работы и уезжает на родину, согласная на роль второй жены, а за всем этим опосредованно наблюдает эмигрировавшая подруга, не высокомерная, но и не понимающая действительность. И у каждого здесь своя правда, а автор — всего лишь скульптор. И страсть этого скульптора к материальным вещам обусловлена тем, что он видит в них красоту и воплощение истины: на самом деле эти вещи — это и есть человек, говорит главный герой рассказа «Где не достанет рука».
Посмотри на холодильник, на его скругленные углы, на изящные ручки. А газовая плита. Каждый день я любуюсь совершенством линий и пропорций конфорок, этими дисками и зубчиками, изгибом решетки. Вот, например, ершик для мытья бутылок, банок и всего, где рука не достанет. Таких ершиков на планете миллиарды, но представь этот ершик, увеличенный в сотню раз, и не из проволоки и пластика, а из благородного мрамора. Представь, что такой мраморный ершик, ерш, увеличенный в масштабе, лежит на газоне или посреди фонтана, образуя центральный объект площади. Это было бы справедливее дурацких памятников, которые втыкают в каждом сквере.
Так что в какой-то степени каждый рассказ Снегирёва — это и есть такой мраморный ерш.
Аглая Топорова
Александр Снегирев «Плохая жена хорошего мужа»
Русской литературе не хватает современных героев. Обозначения мест, времени и возраста ничего не меняют: персонажи большей части текстов – как оказавшихся в лонг-листе Нацбеста, так нынешней русской литературы в целом – не имеют ни малейшего отношения ни к эмоциональному, ни к интеллектуальному, ни к предметному миру сегодняшнего человека. Авторы поумнее отправляют своих героев в прошлое или в будущее. Остальные словно вытаскивают с пыльных книжных полок замшелых персонажей совсем других времен, не особо интересных даже тогда, когда, казалось бы, были в тренде. Многократно переписанные и передуманные сюжеты и размышления, растиражированные уже в который раз, и каждый раз с желанием удивить читателя новизной, наоборот, погружают его в глубокую скуку от вторичности и фальши переживаний авторов и их персонажей, отправляют в какой-то ретрозаповедник, обитатели которого застряли, выпусти их наружу, вообще не поймут, где они находятся и как тут можно попросить воды и хлеба.
Рассказы Александра Снегирева, наоборот, невероятно современны. Его герои думают, действуют, страдают и радуются, используя все актуальные достижения цивилизации. В их внутреннем мире личное сплетается с новостями, сознание заполнено самым разным мусором, в котором они мучительно пытаются найти собственные мысли и самих себя. Получается у них плохо: неслучайно самыми цельными и последовательными оказываются самые маргинальные герои сборника – наркоман из «Тонкой тени над верхней губой» и обедневшая девушка из «Он воспримет нормально». А простой и логичной история выходит только в том случае, если герой выдумал ее от начала до конца и втюхал наивному автору («Фото в черном бушлате»). Вообще, чем больше у персонажей Снегирёва возможностей, тем больше у них проблем («Все ее поставщики», «Смерти нет», «Лес за решеткой», «Отнесу тебя подальше») – слишком многим одновременно нужно распорядиться и слишком многие зависят от них. А у каждого из этих зависимых в голове свои мыши и тараканы, с которыми тоже как-то нужно считаться («Она сделала это сама») – и не знаешь, где, в чем и зачем тебя обманут.
Красивый налаженный быт, с одной стороны, дается ценой невероятных усилий, с другой – оказывается смешным и нелепым на посторонний взгляд («Лес за решеткой», «Нас ждет маковый рулет»).
Отношения между людьми не перестают удивлять и автора, и его персонажей: они как бы есть, а как бы их нет, по крайней мере, это не те отношения, которых герои ждут друг от друга. Герои страстно мечтают о любви, но добившись ее, оказываются еще в большей эмоциональной яме, чем на этапе несчастливой влюбленности («Смерти нет», «Отчетливое желание»).
По мнению некоторых критиков, герои Снегирёва маются от пустоты собственной жизни: вроде все у них есть, но им не хватает чего-то главного, какого-то смысла жизни, наполненности бытия. Вот тут я повторю вслед за охранником со стоянки из рассказа «Смерти нет»: «Не надо бояться пустоты», а от себя добавлю, что весь этот информационный и эмоциональный мусор вовсе не пустота, а новая начинка жизни. И нужно просто это признать и полюбить.
Рассказы Снегирёва трудно, да и не нужно пересказывать, поскольку их сюжетное, эмоциональное и стилистическое измерения находятся в столь жестком единстве, что в пересказе что-то будет упущено и красивая функциональная конструкция будет разрушена. Их нужно читать.
«По-моему он тебя просто жалеет, — подытожила Ки.
— В смысле?
— Он знает, что у тебя нет детей, плохо с деньгами, да еще и собака погибла. Хочет тебя поддержать, не хочет ранить вот и придумал все это.
— Как придумал?
— Ну, может, не все придумал, но подал в определенном ракурсе, чтобы ты не грустил, чтобы не чувствовал себя одиноким». («Смерти нет»).
По этому принципу устроен и сборник «Плохая жена хорошего жена хорошего мужа», ведь главная задача русской литературы не только развлекать, но и утешать.
Анна Жучкова
Вещи и мыши
Забирайте же с собою в путь, выходя из мягких,
юношеских лет <…> все человеческие
движения, не оставляйте их на дороге, не подымете потом.
Н. В. Гоголь
Как хорош был писатель Александр Снегирев в прежних рассказах!
Энергия, пластичность образов, вызов, эпатаж, ирония и самоирония.
Но годы идут. Буйную юность сменяет зрелая мудрость…
Ну или нет.
Выхода нового сборника Снегирева я очень ждала. Но, прочитав в августе 2021 года «Плохую жену хорошего мужа», расстроилась. Права ведь оказалась «девушка-критик» из первого рассказа сборника, предостерегавшая лирического героя от карьерной зависимости… Беречь надо целокупность писательской души, способность истину царям с улыбкой говорить. Чтобы не приходилось потом «лизать»: «я лизал и лизал, зализывая не столько её нечувствительность, сколько незаживающую рану собственного самолюбия». Вместо прежних веселых и ироничных рассказов – попытка самооправдания и пустота. Ирония резвится между крайностями. А здесь все схлопнулось в одну унылую ноту.
Но мало ли, – подумала я, увидев книгу в лонг-листе, – может, меланхолическое настроение тогда на меня нашло. И перечитала. И убедилась, что все не просто грустно, а очень грустно.
Вот живут герои рассказов – кто ради т. н. искусства (=«культурки»), кто ради комфорта, – но живут ни о чем: «Со стороны вроде всё такое концептуальное, всё такое разное, а принюхаешься — рыба».
Все они вещи в мире вещей: «Ее тело готово к употреблению».
Даже живой мир стал вещным: «Ночные облака провисают между кипарисами, как перина между ножками кровати»; «Мелкие брызги орошают лицо, точно термальная вода из спрея».
Лирический герой пытается, как и раньше, делать прозу из вещества своей жизни. Но то, что раньше будоражило: женские ноги и губы, мраморные интерьеры и статусные вещи, – стало черепками, как в мультике про жадного раджу, который кричал «больше, больше» до тех пор, пока его не засыпало всем тем, чего он так хотел.
То, что раньше одухотворяло и трогало: апрель, природа, дети – теперь на обочине. Мышь какая-то. Или жук. Спаси мышь – и вот он вроде, жизненный нерв. В сборнике мыши спасаются трижды. (Жук не выжил.)
Мышь – символ хаоса. И хаос подстерегает лирического героя за каждым углом. Кажется, шагнет свободно, без опаски – и хаос накроет, а с таким усилием слаженный мир вещей и кисонек рассыплется на куски.
«В последнее время я какой-то не особо гибкий, от столкновения с людьми по мне могут пойти трещины».
А может, и неплохо было бы? Творческое безумие, дионисийский хаос – вот чего не хватает этому сборнику.
Пусть герой не хочет и не может уже, как в ранних рассказах, быть игривым щенком, который сбегал раз за разом в юный месяц апрель. Пусть хочет быть циничным и злым, пусть использует несвойственную ранее лексику: зол, унизила, отомстить, какая мерзость, гадости, источая злобу, брюзжал, задолбало. Пусть! Посмотрим на злого пирата Снегирева. Все лучше, чем на унылого и скучного мещанина с гимном вещам и мышам.
Хуже, если на смену придет пустота. Так мета-герой сборника (обобщённый образ всех героев), рассмотрев и отринув мир вещей в первой половине книги, во второй выбирает пустоту.
— Не надо бояться пустоты, — сказал парковщик <…> мы, отринув сомнения, въехали в пустоту.
P.S. Ну и традиционно – фраза, которую можно считать саморецензией:
«Бывает, покупаешь овсяную крупу или капли от пробок в ушах и получаешь внушительного размера коробку. Приходишь домой, распечатываешь, а там либо насыпано до половины, либо флакончик с гулькин нос. С книгами то же. Купил том, прочитал десять страниц, двадцать, сто, много прочитал и думаешь, а смысл-то где? Должно же быть что-то в таком кирпиче. А ничего нет, один наполнитель и ударопрочные прокладки, можно было парой фраз обойтись».
Марина Кронидова
Александр Снегирев «Плохая жена хорошего мужа»
Сборник рассказов Александра Снегирева посвящен цисгендерам, о чем узнаешь из предисловия (кто еще не в курсе модного термина, смотри Википедию).
Удивительно, что теперь появилось определение для людей, считающими себя принадлежащими именно к своему полу: что, уже пора классифицировать тех, кто просто нормален?
Если толерантность всех инаковых позволит, то, в недалеком будущем, белых разнополых представителей будут держать в заповеднике, как диковинку и для приплода.
Как написал в предисловии Евгений Бунимович, цисгендерные герои Снегирева – это, по всем признакам, мужчины и женщины, но с ними что-то не так. Судя по сексистскому названию сборника, речь пойдет об обычных обывателях со своими обычными проблемами. Оставлю свои ультрагендерные возмущения при себе и вернусь к прозе.
Авторский прием — называть каждый рассказ строкой из него – напоминает о Сэлинджере. Рассказы, некоторые из которых тянут на повести, можно поделить по гендерным признакам. Лирическим героем выступает то он, то она, а то и они оба, все зависит от ракурса взгляда персонажа.
Но и «женские» рассказы — все же мужские, ибо автор — мужчина, надеюсь, цисгендерный, и потому в этих текстах иногда вылезают пресмешные ляпы. То недостаточная осведомленность об интимной женской анатомии, то разглагольствования о смене подгузника: простительно, но запашок остается). Хотя лауреат Русского Букера Снегирев может назвать себя знатоком женской натуры. Особенно, по части женского селфизма (термин только что мной придуман по аналогии с солипсизмом, в общем-то, это он и есть с поправкой на технические нюансы). Хотя, может, это просто такая мода в Москве у прекрасных дам — везде и всегда делать селфи.
В целом, рассказы о женщинах наполнены, если не презрением, то недоброй усмешкой — тупые, жадные, самовлюбленные существа. Мужские особи пристально рассматривают своих пассий, отмечая в них недостатки, незамаскированные или упущенные слабым полом. И, если попа плоская, то упомянем это столько раз, сколько эта попа мелькнет перед нами.
«Мужские» рассказы (от лица мужчин и о мужчинах) значительно терпимее к своему полу: если он даже конченый наркоман, то его должно быть жаль, алкаш – ну, с кем не бывает…
В целом, эмоциональный баланс уравновешен автором от грустного к смешному. Печальное включено в повседневное («Сорок восемь литров», «Смерти нет»). Высокий пафос (речь идет о религиозности или преодолении смертельной болезни) обращается в сатиру («Делал как для себя», «Он воспримет нормально»).
Есть вещи, намеренно дразнящие эпатажем, должные шокировать, где в светскую обыденность врываются трагические случаи из сетевых новостей — «Нас ждет маковый рулет» о самосожжении девушки, обсуждаемом за десертом с гостями.
Схожий по конструкции рассказ «А как же я?» — про погибшего при обрушении стадиона монтажника. Терзания героя мыслью о внезапной и немыслимой смерти происходят на посиделках за столом с друзьями — многочисленным, суетливым еврейским семейством.
Ну, и просто о любви, о запутанных, или выстерилизованных комфортом, отношениях («Отчетливое желание», «Когда выйдешь, звони»).
Особняком — семейные истории: может, и вправду, с цисгендерами не все нормально. Может, в ЗОЖ-продукты, всё-таки, кладут спецдобавки?
«Она сделала это сама» — забавная история о родителях десятилетнего мальчика, верящего в Деда Мороза. Рассказ не просто вполне традиционен, несмотря на побочные флэшбеки — у него есть подспудная основа: это же «Дары Волхвов» О’Генри! Умилило увидеть такую трансформацию в московской действительности.
«Отнесу тебя подальше» — замечательный, на мой взгляд, лучший текст. Тридцатилетняя девушка со степенью кандидата наук, жена успешного бизнесмена, в загородном особняке отдыхает по хозяйству, кормит грудью младенца, присосавшегося, «как клещ на собаке». Автор старательно и глумливо поясняет: «Уже второе сравнение ребенка с насекомым. Не подумайте, плиз, ничего такого, она ребенка обожает, просто ассоциативный ряд» и с удовольствием продолжает этот самый ряд. Ребенка то забрасывают на грудь, как 25-кг мешок с песком, то сравнивают с собакой, «очаровательной, но непонятливой». Да и сама мать чувствует себя «фильтром» от которого отсоединяет грудничка. Образность специфическая, но мамашкам ведь всякое может в голову прийти.
Итак, героиня обнаруживает мышь, попавшую в специальную, гуманную мышеловку, клей от тельца зверушки легко растворить в постном масле и выпустить ее в лесу. И несчастная мышь (в общем-то, прообраз самой героини) становится единственно близким душевно ей существом. Героиня — добрая и позитивная. Отнесли ли мышь куда подальше, узнаете сами.
Есть рассказы, явно построенные на автобиографическом материале: маститый лауреат приоткрывает завесу писательских переживаний и амбиций в начале пути. Прекрасно начало первого рассказа «Где не достанет рука» — самоирония украшает автора. Равно как и скепсис, которым пронизаны все тексты Снегирева, и парадоксальность метафор.
Найдя у Снегирева сентенцию «Мы часто упрекаем писателей в многословии, и не случайно. Писатели повадились брать пример с маркетологов», на этом и закончу, не стоит становиться маркетологом, если ты настоящий писатель.
Любовь Беляцкая
Александр Снегирев «Плохая жена хорошего мужа»
Сложно писать рецензию на книгу, которая открывается рассказом, в котором:
А) Главного героя-писателя жёстко критикуют, вернее ругают и оскорбляют анонимные критики из Сети.
Б) Пиарщица издательства обходится с писателем крайне несправедливо: ворует у него идеи, всё время путает его имя, в конце концов, даже нормально кончить с ним не может.
После такого начала как-то неловко писать даже что-нибудь вроде «мне не понравилось», как будто тебе только что рассказали о том, какие люди бывают бессердечные и несправедливые, и у тебя вроде как уже нет морального права написать что-то плохое.
Но мне правда, что называется, «не зашёл» ни один из рассказов этого сборника.
Мне очень нравится стиль Александра Снегирёва. Это один из моих любимых авторов постов в фейсбуке. Я действительно считаю его классным писателем. Его прошлый сборник рассказов, который я читала, был превосходен. «Как же её звали» создавал ощущение, что я слушаю старого друга под вино на кухне. Я верила и сочувствовала всем его героям.
В сборнике «Плохая жена хорошего мужа» все действующие лица либо раздражают, либо откровенно скучны. Как они вообще могут понравиться и вызвать сочувствие? Может, конечно, идея была в том, чтобы разозлить читателя, а не вызывать у него эмпатию? Тогда задумка удалась.
В этом сборнике лирический герой неуловимо изменился. Хотя, как сказать неуловимо. Кажется, один из рассказов о том, как же восхитительно, когда у тебя не очень маленький член. Я максимально далека от этого дискурса. Мне просто неинтересно читать книги на темы «Богатые тоже плачут» и «У меня так много женщин, я запутался».
Вообще лейтмотив этого сборника я бы описала фразой «Весь мир из мрамора. Все бабы — только одного хотят от бедного писателя».
Ужасно потом будет найти какую-то свою цитату в подборке, которые делает Александр о своих книгах.
Но книга мне, правда, не понравилась.
Елена Одинокова
Александр Снегирев «Плохая жена хорошего мужа»
илья готовил сани летом
телегу ладил он зимой
так и возился постоянно
кататься он не успевал
Не хочу показаться пристрастным, я давно знаю автора этого сборника и его Блондинку, но дружба дружбой, а табачок врозь. Выскажу независимое мнение.
Отличная книга, Александр! Читал не отрываясь, такое со мной бывает редко, когда попадается действительно талантливая проза. Наконец-то перестал обращать внимание на то, как написан текст. Так и должно быть. Книга очень цельная, стильная, прохладная и гладкая, как романы Альберто Моравиа и картины Феллини о жизни итальянского бомонда. В структуре много пространства — роскошные интерьеры загородных домов, элитные московские квартиры, зал выдачи багажа с шумящей черной лентой. Пустота пространства перекликается с внутренней пустотой героев, этих представителей то ли среднего класса, то ли элиты, которые пытаются заполнить жизнь покупкой дорогих вещей, уходом за внешностью (филлеры, укладка, фитнес), здоровым питанием, детьми, работой, кандидатскими, поездками на курорты, любовными приключениями без особой страсти. Им всем чего-то не хватает.
Под дизайнерскими интерьерами находится глубокий подвал с социально-философским подтекстом. Чернухи здесь нет. Это удивительно для современной отечественной прозы.
Женщины здесь в основном сильные и независимые, мужчины слабые и уязвимые. В первом рассказе писатель выступает перед пустым залом, его снимает для канала на ютубе сотрудница издательства с красивыми губами. Он ставит автограф на чужом бестселлере, т. к. покупатель принял его за известного автора. Да, это боль. Затем она сама пишет книгу о романе с писателем-неудачником и собирает полный зал. И в финале чуть ли не насилует героя, который совсем не герой.
Рассказ о том, как родители пытаются заставить ребенка верить в Деда Мороза, наполнен пессимизмом. Батя кругом виноват – не там спрятал новогодний подарок, и сын его нашел. Не поставил «Тойоту» в гараж, и ее угнали. Вместо своего обеда увез обед жены. Супруга готова его уничтожить, этого неудачника, который все делает не так. Но все образуется. «Тойоту» находит частная охранная фирма, а сын получает в подарок два одинаковых конструктора. Учась успеху, супруги не научились быть семьей. Но это неважно, главное – сберечь бородатый симулякр с красным носом.
Конечно, с идеальными женщинами, у которых саморазвитие, личностный рост, кандидатская и шопинг, иногда случается что-нибудь эдакое, вроде кризиса. Как, например, у молодой матери, живущей в загородном доме. У нее уже все есть, она всего добилась. Богатый муж на работе, бывший любовник понял свою неуместность и уезжает, отец забегает на чашку кофе и чует сигаретный дым на кухне. День омрачен тем, что дверь захлопнулась, пока женщина встречала курьера. Пришлось разбить стекло и заткнуть его подушкой. А еще на кухне объявилась мышь. Нет, вы не думайте, сильная независимая женщина сама поймала животное. Только вот не знает, что с ним делать. То ли отпустить, то ли утопить. Она носит ловушку с мышью в кармане. Муж остается ночевать в городе. Ребенок на хилых ножках стоит в манежике и смотрит мимо нее. Женщина остается в своем роскошном доме, как пойманная мышь в коробке.
Ну, что современная женщина — плохая жена, это понятно. Но хороший ли муж? Они оба — пленники своего пустого дома. Как выбраться из коробки, они не знают. Саморазвитие не поможет. Психолог не поможет. Прозак не поможет. Это коробка вашего сознания, общество вас упаковало и предоставило самим себе. Вы и так слишком заняты собой. Нужно быть счастливыми, а не работать над этим.
Роман Богословский
Хорошая книга о пустых временах
Фиксировать современность занятие сложное. Современность едкая, ядовитая, кислотная. Города большие, а поезда пустые. Все отношения сложные, все люди сложные, все вообще сложно. И вроде хочется большого взрыва, да нет его. Все нет и нет.
Переспали, укололись, съели торт, развелись. Александр Снегирев мучительно ищет нечто, что можно увлекательно нам рассказать. Рассказывать у него получается хорошо: красочно, без лишних подробностей, живо. Но то о чем он повествует – слишком буднично что ли. Это почерк вообще всей «новой городской прозы»:
«Он открывает дверцу и подаёт руку. Поцелуй. Приветственный поцелуй переходит во что-то большее. Впрочем, без перегибов. Букет предназначен ей, а не хозяйке кукольного особнячка. На ровном месте того и гляди возникнет казус — их двоих пригласили в гости, при них букет, но они планируют забрать его с собой».
Я написал – городской прозы, словно есть деревенская. Исправляюсь – новой российской прозы.
По мере чтения сборника я ловил себя на мысли, что Александр регулярно подслушивает беседы где-то в офисах, на тусовках, в кафе. Все его рассказы напоминают именно разговоры современных людей, их ежедневные перебросы смыслами. Я же говорю – фиксация современности лаком для волос.
Бесспорный плюс, что в рассказах присутствует глубокий во всех смыслах эротизм. Что-то же должно просвечивать за всеми этими «они читают журнал авиакомпании или смотрят совместные фотографии»? Женский вопрос, судя по текстам, для Снегирева глобален. И потому он препарирует его с изяществом того самого парфюмера, он болезненно наслаждается. Встречается и откровенная пошлость, но мы же говорим о современной прозе, поэтому слово «пошлость» забыли.
В целом рассказы читаются увлекательно, есть чему улыбнуться, над чем погрустить. Но я все же надеюсь, что Александр Снегирев написал их в ожидании какой-то большой идеи для романа или повести.
Более всего меня впечатлил последний рассказ сборника «Письмо вчерашней собеседнице». Определенно, в нем живет та интонация и запал — то самое, за что мы любим прозу Александра Снегирева.
Игорь Фунт
Тьфу ты! Опять этот Снегирь со своим бородатым оленёнком
Там у него сосутся и лижутся полкниги. Глянул в «Вики», скоко годиков мальчику. Сорокет с копейками. Пусть сосутся, думаю. Недолго осталось.
Но приступим…
Снегиря (он же не обидится, если буду его так называть) я люблю. Всегда любил. Может, даже сильней, чем заброшенный в разведку (с преамбулой) Е. Бунимович. С тяжёлыми увесистыми фразами «Русская литература», «Свет в конце тоннеля», «Представитель поколения», «Жёсткая самоирония». Тьфу, блин!..
Они (эти вступительные плакальщики по неизбывному) явно не читают восхваляемого. А идут чисто по накатанной. Зная автора. Часто с ним встречаясь. Пересекаясь. Наверняка выпивая. Точно — выпивая! Hennessy с Моётом… [Это во мне вятский провинциал кипит.]
Ну, и пока Снегирь опять чё-нить не занял, какое-нить первое или второе почётное место, изображу серьёзную физиогномию, по выражению Некрасова. И — разберусь с ним по-пацански. По пунктам.
Критерий
- Как и любой великий состоявшийся писатель, Снегирь опережает время. Словно предвосхищая российскую действительность: от настоящего — к будущему. Это — да, есть. Не отнять.
- Растёт. Прям видно — растёт. [«На дрожжах» говорить не буду. Слишком избито. Ещё скажут, что я тоже графоман.] В профессиональном плане. (Или в сексуальном?) Язык. Лингвостроение. Фонетическая доступность.
- Мизансцены очень кинематографичны. Оперативны. Не растянуты. Сюжетно выпуклы. (Что я такое мелю?..) Вероятно, запомнил, как я ему выдал однажды насчёт выкрашенных, в позументах, предложений в букеровской «Вере». И — исправился. (Больше-то некому было пожурить.)
- Вообразил тут, дескать, сей текст листает американец, албанец или алжирец. Прикинул — они тоже будут смеяться. В натуре мировой юмор. И проза — подлинно мировая.
Кстати, о юморе
Да. Снегирёвская фишка. Согласен. Если б не это… То и читать нечего.
Меж делом отрекомендую зрителю (ведь зал — полон зевак!) действительно гениальные сентенции. Вырванные самим Снегирём из ранних рецензий на его творения от разных критиков (выложенные в его Фейсбуке). Которые, в общем-то, подходят и к данной книге, почему нет. Зачем велосипед изобретать?
«…алкоголики, психи, слюнтяи и девушки лёгкого поведения. И ладно бы, если бы автор выдумал своих героев, но здесь множество вполне реальных (и легко узнаваемых) лиц».
*
«…бестолковый патриотизм, виктимность, блуд, блуд, блуд и бесконечное самооправдание».
*
«Редкий пример дистиллированной графомании. Сюжет ползёт. Мысль — трагическим образом отсутствует».
*
«Свободу херу! Бородатый оленёнок натянут спереди. И сзади».
*
«…брутальный чувак, старый козёл с оленьими рогами; гуру; творческий человек».
*
«Книжка Снегирёва напоминает секс в бракованном презервативе, только без секса».
*
«Часто смакуются слова «яйца» и «задница», фраза “мы заржали”».
*
«Этот автор будто и не москвич вовсе».
*
«Расползающаяся по швам претенциозная графомания». (Уже из «Плохой жены хорошего мужа» — со слов как бы читателя сочинений гл. героя.)
Упрёк номинаторам
Ребята, вы разве не понимаете? — двадцать рассказов не могут стать бестселлером. И сорок не могут. Сто сорок!
Зачем вы мучаете тонкого, подверженного саморазрушению и драматургии страстей человека, мечущегося от… Просто мечущегося. Вселяя в него несуществующую надежду?
Бестселлер — яркое произведение, роман. Захвативший и съевший вас, как читателя, целиком. Без остатка. Перевернувший вашу вселенную представлений. Запечатлённый в памяти, в конце концов, хотя бы до следующего утра. Не исключено что склонный к экранизации.
Роман. Не двадцать коротких весёлых, и не всегда, историй, чёрт возьми!
Но отвлеклись…
Плохо. И это — видно
А. Снегирёв ведёт повествование немного устало. Немного шутя. Чуть покачиваясь в (королевском) хэмингуэевском кресле. Как будто ему уже лет семьдесят. И он — признанный Родиной писатель. Ну, типа Шолохов. Или Фадеев. Это без вопросов. Данность. Отсюда и шагаем.
И даже, как говорит Бунимович, когда Снегирь иронизирует над собой: своими «слабостями, комплексами, недореализованностью и фобиями». На самом деле он лишь возвышается в собственном лице на собственном же нерушимом литературном постаменте. Тем более что со времён «Анны Карениной», по крайней мере, «новую модель отношений между мужем и женой с тех пор никто», кроме него, Снегиря, не предложил. Если кто не понял: сие — шутка из книги. Интерпретированная мною в иронию над автором. Но не суть…
После бойкой увертюры идёт тоскливая сел(р)ёдка. Орошённая писательскими, и не только, интрижками (навроде того как чувиха слямзила у гл. героя сюжет), терпко-вкусными тюльпанами с дозой гидропоники и… Запахом вагины — куда ж без того.
Горячие истории быстро иссякают, — остывая. Начинаются другие — вторая, третья. Десятая. Наркоманско-музыкантская. Домохозяйско-грибная. Послеродовая. Дородовая. Природно-спортивно-бассейная. Но — читательский интерес уже куда-то пропал. Улетучился.
Не сумев натянуть на глобус бородатого оленёнка… — тьфу ты! — цельного произведения, пусть и в виде сопоставимых текстов, Снегирь всовывает туда остатки с барского стола. Типа Олеши только не Олеша. Типа Чуковского только не Чуковский.
Пятнадцатый, двадцатый рассказ. Сдулся, блин. Как и в тот раз (неважно какой), опять сдулся, Снегирёк. Потускнели реплики. Потемнело сопровождение, оркестровка фальшиво затухла. Дирижёр уныло повернулся… А зал — пуст.
Вывод
К хорошему первому рассказу он присобачил ещё двадцать. Тоже неплохих.
Единственно, я всё время забывал, как называется книжка. Раз от разу возвращаясь в начало — посмотреть заглавие: о чём всё это?
Наталья Соловьева
Хороший, плохой, злой
Рассказы Александра Снегирева в сборнике «Плохая жена хорошего мужа» я бы условно разделила на две части: эпатажные и, скажем так, житейские.
В эпатажной части — обсценная лексика (в больших количествах), откровенные сцены (тоже не в дефиците), состоятельные люди с их, как ни крути, неприглядными мелкими элитарными проблемами. Проблемками. Герои и героини этих рассказов неприятные, неглубокие, однако узнаваемые. Такое ощущение, что читаешь журнал «Hello» с вымаранными именами.
Например, в рассказе «Все ее поставщики» главная героиня, посмотрев вебинар успешной блогерки, живет по принципу «на каждый случай жизни — свой поставщик». Вот они: маникюрша, массажистка, косметологиня, парикмахер, гримерша, фотографиня и мужчина, который спит с героиней за деньги. Эти люди — залог стабильности, способ почувствовать собственную значимость и попытка упорядочить внутренний мир. Но не все так просто: главная героиня — тоже чей-то поставщик. «Как и все мы?» — хочется задать себе вопрос.
Автор демонстрирует недюжинную осведомленность о современных женских «темах» и внимание к деталям. Сторис, позы для селфи, марафон желаний, фильтры Инстаграм, импланты, филеры, обертывание на дому, уловки для фотосессий.
«После маникюрши к массажистке. Та всегда мнёт усердней ближе к концу срока действия абонемента. Массирует так, что понимаешь — нельзя не продлить. Сегодня именно такой день. Почему массаж? Снятие зажимов, приятное расслабление. Женщина, приехавшая из далёкой страны, её ровесница, оставившая детей и мужа, тратит час своей жизни в неделю на то, чтобы размять её спину».
От рассказов веет презрением автора к его героям. Но тут надо сказать, что Снегиреву и презрение, и сарказм на редкость хорошо удаются. Хлестко, метко, местами шокирующе, хотя немного напоминает лонгриды в фейсбук или в жж. Или рассказы Цыпкина? Много язвительных и очень точных сравнений. Например:
«В её голосе дребезжит то, что виноторговцы называют нотками. Нотки смородины, нотки… ну я не знаю. В её голосе дребезжат нотки рыданий. Она унижена, обижена, сломлена, растоптана. Это сделал он».
Но иногда автора в желании получше съязвить, на мой взгляд, заносит: «Иностранцы будто отравились газом на российском мюзикле».
Во второй условной части рассказов герой более человечный и сентиментальный. Его волнуют настоящие, не инстаграмные проблемы. Здесь затронуты более глубокие темы: и про то, как сдавали кровь, чтобы спасти девушку, и про сирень, которую посадил дед, и про онкологию, и про раздавленного машиной голубя. Сарказм автора превращается в самоиронию. С самоиронией у Александра тоже все хорошо:
«По правилам прозы я должен был бы взять собаку, которая мается у друга. Не я, мой персонаж. Персонаж бы взял обеих собак. Посомневался, поубивался и взял, иначе у читателей не возникнет чувства удовлетворения, чувство благодарности. А неблагодарные читатели опасный народ. И как мне теперь быть?»
Вторая условная часть рассказов на контрасте с первой кажется немного пресной. Но в этом и фокус: драматургия в сборнике «Плохая жена хорошего мужа» создается не каждым отдельным рассказом, а чередованием эпатажного и житейского, когда читатель качается на эмоциональных качелях вверх-вниз и в итоге достигает равновесия.