По словам автора, «эта книга не академический труд и не претендует на истину. Воспринимайте её как увлекательную туристическую прогулку в гости к коренным жителям Черноморского побережья Кавказа». Честно говоря, после таких слов мне и читать не хотелось. Когда берешь в руки не роман или повесть, а книгу non fiction, то хочешь узнать именно «истину». В данном случае, получить подробные и достоверные сведения по истории и этнографии Западного Кавказа. А с первых же строк нам обещают едва ли не путеводитель? Но 414 страниц для путеводителя – не многовато ли? Однако начав читать, понимаешь, что перед нами книга в совсем другом жанре.

«Танцы, горы и каштановый мёд» – книга об адыгах, или, как их называют соседи – черкесах, в особенности об одном из адыгских субэтносов (раньше писали – об одном из племен) – шапсугах. Когда-то их имя гремело. Помните, именно шапсугом был Казбич из лермонтовского «Героя нашего времени»? Виталий Штыбин пишет и о натухайцах, убыхах, абадзехах.

В первой половине XIX века адыгские народы были многочисленными, воинственными и сильными. Неслучайно в русский язык и в бытовую культуру (особенно в казачью) вошли некоторые черкесские понятия.

Шашка (черкесск. сэшхуэ).

Газыри (хьэзыр, слово арабское, но в русский пришло, видимо, от черкесов).

«Тамада» (тхамада).

И даже особый кавказский кафтан, позаимствованный кубанскими и терскими казаками, в русском языке получил название «черкеска».

Пушкин, рассказывая о Кавказской войне, упоминает именно черкесов: «Кинжал и шашка суть члены их тела, и младенец начинает владеть ими прежде, нежели лепетать» («Путешествие в Арзрум»).

На западном Кавказе война шла дольше, чем на восточном. Шамиль уже сидел в Калуге, в почетном русском плену, когда на месте нынешнего Сочи представители нескольких адыгских народов собрали свой меджлис и приняли решение продолжать войну с Россией. Они даже направили своего представителя в Англию. Просили помощи против России. Разумеется, в Англии их встретили очень сочувственно, но так и не помогли. Крымская война окончилась несколько лет назад. Великобритании она стоила чувствительных потерь. Гибнуть снова ради интересов адыгов британцы не собирались. Читатели книги узнают о том, что произошло в дальнейшем, кто такие мухаджиры и почему за пределами России (главным образом, в Турции) черкесов живет много больше, чем на исторической родине.

Написать труд не только об истории адыгов-черкесов, но и об их нравах, обычаях, традициях, о духовной и материальной культуре – задача очень трудная. Я не специалист по истории Кавказа, поэтому не могу дать научной оценки работе Виталия Штыбина. А как читателю мне было интересно. К тому же автор составил большой список рекомендуемой литературы (вместо классической библиографии). Будет время, поищу, почитаю. Наконец, текст иллюстрируют многочисленные QR-коды, при помощи которых читатель может получить доступ к интересным видеороликам и фотографиям.

Вот только книга, изобилующая историческими и этнографическими сведениями, требует, конечно же, литературного и научного редакторов. Их явно не хватает. Иногда автор допускает такие выражения, что просто ставит читателя в тупик. Как понять, например, вот эту фразу: «Известно, что общества, где в рационе используют рыбу, лучше переносили чумные эпидемии, которые передаются с зерном» (С. 398). А вот автор рассказывает о замечательных черкесских садах, где «росли великолепные жёлтые и красные спелые сливы, крупные гранёные яблоки» (С. 379). Огранка яблок – это что-то новое. Не стекло же и не драгоценные камни…

Из книги я так и не понял, насколько преуспели адыги в кузнечном и оружейном деле? На страницах 48 и 49 автор пишет о панцирях черкесских уорков (знатных людей), которые были исключительно искусно изготовлены: «Панцирь закрывал тело и помещался в ладонях при снятии». А на странице 158 говорится, что черкесы «так и не развили серьёзной добычи металлов. Хорошее оружие и изделия из металла были в основном привозными».

На месте автора я бы хорошенько поработал с текстом книги и, со временем, подготовил к печати исправленное и дополненное издание.

Не смогла пройти мимо книги «Танцы, горы и каштановый мед», – хотя бы потому, что мы не садимся за стол без каштанового меда, привезенного с Красной Поляны, а живем в долине священной для убыхов реки Мацесты («огненная вода» в переводе), а еще – в конце 90-х, работая на местной студии телевидения, я сняла фильм «Харет – последняя из убыхов», – одним словом, мне, как, наверное, никому из членов жюри, близка тема этой просветительской работы. (Кстати сказать, убыхи, проживавшие на месте нынешнего Сочи, по словам этнографа и лингвиста XIX  века Леонида Люлье, знавшего черкесский, говорили на языке, который не имел никакого сходства ни с черкесским, ни с абхазским).

Конечно, эта книга не фикшн, а научно-популярное издание (в большей степени, популярное), и такое  – несколько мозаичное: автор пишет, что за 24 дня провел «шапсугскую экспедицию» («блогерская этнографическая поездка по аулам причерноморских черкесов»), то есть, описание собственного опыта общения с представителями шапсугов сплетается с материалами историческими, рассказы об обычаях и нравах, сведения о мифах и легендах соседствуют с повествованием о географических особенностях проживания шапсугов.

В поле зрения Виталия Штыбина: традиционное кавказское гостеприимство, куначество, аталычество, свадебные и похоронные обряды, а также менее известные обычаи – так называемые, «три стрелы», когда на охоте разрешалось убить лишь трех животных: бегущего, летающего и водоплавающего; или обычай прививок на диких плодовых деревьях – юноша должен был привить не менее десяти деревьев, иначе он в женихи не годился.

Рассказывается об исконных языческих верованиях черкесов – почитании деревьев, своеобразной форме друидизма (в этой связи известен казус с тюльпанным деревом, родом из Северной Америки, в поселке Головинка, которое посадил генерал Раевский, но экскурсоводы упорно называют его священным деревом шапсугов); о зачатках христианства (еще при императоре Юстиниане), принятии мусульманства с подачи  Османской империи, гораздо-гораздо позже: это объяснялось тем, что «переводить народ в мусульманскую религию было невыгодно — закон запрещал торговать единоверцами. Но постепенно и здесь мнение турецких властей изменилось, тем более что шапсуги, натухайцы и абадзехи — горные общества черкесов — совсем не собирались подчиняться чьей-либо власти».

Собственно исторический экскурс начинается с древнегреческих источников: в I веке до нашей эры у Страбона впервые упоминаются племена, населяющие берега Понта Аксинского: зихи, гениохи, керкеты, макропогоны и ахейцы (эй, Ахиллес!).

Разумеется, большое внимание уделено Кавказской войне, в том числе, рассказывается о закладке военно-морских фортов, на месте которых нынче стоят города Черноморского побережья. (Во время десанта в форт Святого Духа, – теперь Адлер, – погиб декабрист и поэт А.А. Бестужев-Марлинский).

О трагедии тех, кто отправился к единоверцам в Турцию (убыхи) и растворился там, в противовес шапсугам и др., поверившим России, и сохранившим себя, свой язык – также, с большим участием, рассказано в этой книге.

Ну, и закончим тем, с чего начали (и чем заканчивает автор последнюю главу): «После Кавказской войны, с гибелью садов, в лесах бесконтрольно разрослись заросли сладкого каштана и грецкого ореха…» Это привело к тому, что местный мёд приобрёл своеобычный горьковатый вкус и коричневый оттенок.

На мой взгляд, повествование вышло несколько сумбурное, зачастую с повторами того, что было в предыдущих главах; но автор уверяет, что «эта книга не академический труд и не претендует на истину. Воспринимайте её как увлекательную туристическую прогулку в гости к коренным жителям Черноморского побережья Кавказа». В качестве книги-прогулки ее можно посоветовать всем, кто интересуется причерноморскими черкесами, а также историей родного края.