Мршавко Штапич. «Плейлист волонтера»
“Плейлист волонтера” — книга противоречивая. Однако ее от корки до корки и очень быстро, не отрываясь, читают как поклонники, так и противники самой содержательной части. И это, наверное, самое важное — книга увлекает, щекочет нервы, оскорбляет, поддевает, дает пощечину и, временами, заставляет смеяться.
Идеализация образа волонтера, столь привычная нам в СМИ, обретает тут обратный знак — переводит плюс на минус. Поразительно, но девиантное поведение главного героя и грязное, пусть и довольно стильное, изложение его жизни автором, усиливают социальный полюс романа. Хотели увидеть ангелов, спасителей, поисковиков? Смотрите — они такие же отвратительные, как и все мы. Поэтому у каждого из нас есть шанс сделать нечто полезное для общества. Норма становится самой собой через отрешение от нормы, через изломанное, аморальное поведение героя, через алкоголь, беспорядочные связи и прямоту без бравады, с которой он говорит о себе.
Автор почти не говорит о правде, но работает, по сути, с ней, с единицей правды в секунду времени — наверное, так бы физики определили искренность. Правда в момент времени — это еще и актуальность. Именно за это, за актуальную литературу бьется “Нацбест”, не так ли?
Юлия Селиванова, начальник отдела современной российской прозы ООО «Издательство ЭКСМО».
Наташа Романова
Грибники и дерьмо
Читателю предстоит совершить беспрецедентный и продолжительный экскурс (более 400 страниц) в доселе не исследованную им и литературой местность русского поискового отряда. О волонтёрах рядовой гражданин знает только понаслышке из телевизора и новостных лент, а особенности этой работы скрыты от обзора, наверное, как никакие другие. Кто эти бойцы невидимого фронта? Разновозрастные люди разных профессий и разных социальных групп, среди них кто-то успешный бизнесмен, а кто-то и человек с криминальным прошлым, получившая образование в Лондоне падчерица олигарха, владелец ресторана, меценат-координатор, девушка-«сверхчеловек», который «в одиночку пересекал Чукотку – от Тихого до Северного Ледовитого океана. Она же — чемпионка мира по «рогейну»«. Интеллектуалы и мотогонщики, сочинитель фантастики, юные девушки и сильные женщины, большинство участников команды много пьющие, не особо счастливые и не очень устроенные. » …в журналах их фотки, на телике – герои, а в жизни – блядский улей какой-то«. Автор имеет право на определения и характеристики: он и сам часть этого улья со всеми вытекающими. Он волонтер поискового отряда и рассказывает об изнанке профессии, то есть о буднях и повседневности, а не о героических подвигах. Ценно, что это информация исходит непосредственно из первых рук и с самого переднего края. На фоне поисковой работы у героя происходят любовные встречи, отношения, связи и драмы с теми или иными сверхдевушками из «улья», одни любимые, другие нет, все они несовершенны, но отважны и выносливы, как валькирии. Герой с книгой расстаётся, только бредя по уши в ледяной жиже в лесу: он постоянно читает то материалы к биографии Бродского, то «венецианский» роман Лимонова, а Бодрийяра с Делезом и Жижеком он уже прочитал, и фильмы Антониони посмотрел. А вот с музыкой он не расстается вообще никогда: каждая глава знаменуется музыкальным треком, с которым так или иначе связаны события либо чувства. Музыка самая разная – от Эминема до «Гражданской обороны», особняком стоит «Агата Кристи».
Автор не любитель, как большинство волонтеров, а профи, прошедший обучение по спецпрограмме МЧС. При этом он пишет сериалы про ментов, снял несколько фильмов о живой природе, про Мещерский заповедник, сотрудничает с телевидением, работает на телеканале для путешественников.
Надо понимать, что значит быть членом поисковой группы спасателей. Эта работа добровольная и неоплачиваемая: «отряд не принимает денег, помощь – только оборудованием или иначе, но без кэша«. Обычному обывателю невозможно понять, как можно добровольно сутками ходить по лесу в половодье по пояс в ледяной воде и почти без надежды на успех, разыскивать тело в выгребной яме, видеть запредельные вещи, работать на больших катастрофах и последствиях теракта. «Некоторые достигали фантастических состояний сознания и могли идти в лес после трех бессонных суток без потери осмысленности действий«. Здесь нет места чувствам: «только схемы действий, только механика, только алгоритмы».
Текст книги местами напоминает сводки военных разведопераций. Суровые описания розыскных действий чередуются с личным, а местами даже интимным дневником, повествующим о глубоких внутренних чувствах и неудовлетворенности на личном фронте. В нём много описаний того, что связано с грубыми нравами и бытом спасателей: пьянство, гидропоника, грубый секс, грубая пища: «пили виски, ели доширак. Быстро, вкусно, с майонезом«.
Итоги работы тоже не идеализируются: после многосуточных изнурительных поисков зачастую находится уже не человек, а холодный труп, а то и никто не находится вообще. Из репортажей спасателя вырисовывается достоверно документальная картина современной России. Портрет разносторонний и страшный. Обычные локации поисков – это чердаки, подъезды, бараки, вокзальные ночлежки, заброшки, гаражные кооперативы, спецпоселения, деградировавшие деревни – всё то, что скрыто от глаз обычных граждан и о чем они предпочитают не знать. «Шуруешь вниз по лестнице, проверяя все лестничные клетки. В это время ты можешь увидеть: спящих бомжей, трахающихся людей (…) пьяницу или героинового наркомана, который спит враскоряку прямо на ступеньках, и много чего еще. В этих персонажах можно разглядеть себя или узнать своих знакомых; типичность этих лестниц порождает типичность обитателей и – даже шире – типичность судеб вокруг«. Читатель попадет на закрытые и отдаленные обьекты, куда сам никогда не доберется. Всюду жизнь: вот поселение в Сибири, где зэки перемешались с фсиновцами: «за день я уже пообвыкся видеть лица с явными признаками вырождения, но – ВТОРОЙ КАРЛИК на малюсенький поселок«. Вот гаражный кооператив, где в гаражах живут цыгане и азиаты: «городской кишлак, с двумя на дух не переносящими друг друга кланами«. Вот раздолбанный, как после бомбежки, Курск, барачная Россия, в которой каждый год дети гибнут в выгребных ямах; поселки, где родители, скрывая совершённое детоубийство, объявляют розыск, и доказать факт преступления невозможно. «Дом семьи пропавшего (…) мальчишка обычно спал на полу, на каком-то тряпье (…) ел он тут же, практически с пола. И это – в порядке вещей для сотен тысяч семей в нашей многострадальной стране. В XXI веке. (…) Мать называет ребенка дураком и ругается (…) что он не учил уроки. Наверное, он должен был учить уроки, лежа на своей собачьей подстилке!»
«Я люблю Россию. Но (…) это страна дерьма. (…) Добрая четверть людей в нашей стране срёт в землю, сидя в продуваемом семью ветрами толкане, вытаскивая из жопы занозы от неотполированного стульчака«.
Социальный портрет разыскиваемых многолик: пропадают дети и олигофрены, старики, подростки, юные пары, молодые парни, потерявшие память, и люди без царя в голове. Причина чаще всего – человеческая глупость и особенности национального характера:
«Они прутся напролом, попадают в максимально тупиковую ситуацию и проявляют геройство (…) когда они пропадают, это почти всегда больше похоже на естественный отбор, чем на нечто, чему можно сочувствовать и что вообще надо искать«.
Особый специальный дисс от автора огребают грибники: «к собственной пропаже грибники готовятся тщательно», – с иронией пишет он. Имеется в виду «дикая традиция» нашего народа надевать в лес камуфляж: «каждый грибник считает должным как следует слиться с местностью, чтобы найти его было невозможно«. «Русская преданность грибам мало известна миру, но, ей-богу, этот народ непобедим в своей твердолобости (…) в каждом русском сидит этот мудацкий грибник, готовый прыгнуть на грабли с разбегу».
По большому счету, безответственность, глупость и недальновидность свойственны не только им: «Я уверен, что наши грибники – это некая аллегория всей жизни в стране. Наши власти, экстренные службы, чиновники и бюджетники всех мастей – каждый из них на самом деле грибник своего дела. Я искренне ненавижу эту грибную черту нашего народа, его святую веру в иррациональность и дискомфорт«.
По-хорошему, конечно, этим гражданам, которых постоянно надо спасать, неплохо было бы эту книжку в аудиоформате вставить в уши, когда они отправляются в окрестные леса или когда ещё куда-нибудь их понесет. Отдельные абзацы не помешало бы принудить послушать еще всяких гадалок и экстрасенсов, чтобы они узнали, кто они такие: «прославленные» телевизионные разводилы, хироманты, гадатели на ножах, кофе и говне, эти ебанутые подлецы«.
Мне нравятся книги, написанные о профессиях профессионалами, а не литераторами. В них есть не только честный взгляд и беспристрастность, но и право на здоровый цинизм и специфический юмор. На мой взгляд, нет такой ситуации, когда это было бы лишним. Приведу говорящую цитату:
«Было бы круто, кстати, если бы поисковики держали пропавшего, как здоровенную рыбину, на руках или клали на землю, чтобы сверху поставить ногу«.
Ну, кстати, да.
Денис Епифанцев
Мршавко Штапич «Плейлист волонтера»
«Плейлист волонтера», кажется, лучшее, что я прочитал в этом сезоне. До определенной степени – идеальный современный текст.
Во-первых, это нонфикшн. Не придуманный текст про вымышленных героев, а вполне себе на реальных событиях, с реальными людьми, случаями, словами, реакциями и чувствами. Про, в общем-то, интересных людей – волонтеров, которые сами по себе, в свое свободное время и за свой счет занимаются поиском пропавших. Такая у них планида. И, до определенной степени, это полезный текст. Там много лайфхаков, которые нам всем стоит усвоить, чтобы если зимней ночью в метель ты случайно заблудился в лесу с севшим телефоном, тебя смогли найти живым. Потому что, как убедительно показывает автор, случиться может с каждым.
Во-вторых, это прекрасный образчик в жанре «мудак с алкогольной зависимостью просрал все шансы». Старинный почтенный жанр, в котором есть множество прекрасных текстов, и автор разыгрывает свою партию как по нотам. Но при этом подробно объясняет, что вот эта поисковая жажда, которая заставляет людей не спать сутками, ходить по лесу, в любое время срываться из дома, чтобы бродить по болотам в поисках отправившейся по грибы бабушки и так далее – это не каждому человеку под силу. И, видимо, людям, про которых можно говорить, что они в рамках психической нормы, вообще не доступно. Ну и, понятно, что если ты отлично находишь трупы в лесу – в обычной жизни, что-то пойдет не так.
Ну и, в-третьих, это детектив. Каждый случай – это не просто история про то, как «приехали и пошли в лес», нет. Каждый случай особенный, в каждом конкретном случае что-то уникальное. Есть общие схемы – эти люди теряются так, а вот эти так, но, чтобы добраться до сути, понять кто потерялся – надо провести опрос, смотреть, подмечать. Иногда ведь люди уходят в лес намеренно, иногда случайно, а иногда родственники говорят, что они ушли, а их на самом деле уже разложили по мешкам.
И все это вместе: детали, мелочи, наблюдения – складывается в такую панораму современной российской жизни. Вся эта история – не про волонтеров, не про потерявшихся, не про алкоголизм и пьяный неудачный секс – это все про то, как устроена современная российская действительность, в которой довольно распространенная причина детской смертности «упал в яму деревянного сортира и захлебнулся в дерьме». Автор заглядывает в дома и лица в тот момент, когда что-то случилось, когда сдвинулся обычный порядок, и тогда вдруг видно что-то очень страшное, что обычно скрывают.
Мршавко Штапич же выступает таким русским Хантером С. Томпсоном. Стилистически это вообще-то именно оно и есть: «Страх и отвращение в Лас-Вегасе», только с поправкой на местную хтонь. Преподавал бы журналистам – советовал «Плейлист волонтера» как образчик гонзо-журналистики по-русски: зло, едко и динамично.
«Баба 50 лет. Пила на опушке с друзьями, такими же маргиналами, как и она сама. Потом встала и ушла в лес.
Что ж. Бывает. Особенно если ты маргинальная баба, всю жизнь прожившая в Мытищах.
Я бывал в Мытищах. Я бы не удивился, если бы в один день все жители Мытищ внезапно ушли в лес. В лесу лучше».
Но интересно, на мой взгляд, не то, что это такой жанр-химера, отлично сплавленный из множества других жанров (хвост отсюда – рога оттуда), а вот что: каким-то немного странным образом, «Плейлист волонтера» рифмуется с другой книгой – с «Некоторые не попадут в ад» Захара Прилепина. (я в какой-то момент представил, что, если поменять названия книг местами, будет как-то правильней).
Вообще-то это структурно один и тот же текст (да извинит меня автор за такое сравнение). Есть человек – рассказчик – который тратит свои силы, время и деньги на то, чтобы участвовать в деле, которое он считает правильным и которое со всех точек зрения выглядит, как военные действия. Рассказчик много пьет, крайне гетеросексуален (в случае с Прилепиным, правда, он об этом только говорит, а в случае со Штапичем – просто много секса с рандомными девушками) и много думает о том, как устроена жизнь. Единственное отличие этих текстов – в той точке из которой говорит рассказчик, где он находится. Прилепин обустраивается на солнышке, на пригорке с похлебкой в котелке и любуется на себя и происходящим вокруг в таком немного инстаграммном смысле – накладывает легкомысленные литературные фильтры. Штапич – в лесу, зимой, бегает с рацией и фонарем понимая, что еще немного и заблудившийся умрет от охлаждения и надо бежать, потому что это живой, хотя и совершенно незнакомый ему, человек.
И это интересно. Это два противоположных взгляда на то, что такое мужественность, мужское поведение сегодня, как это работает, как себя репрезентует, появившиеся примерно в одно и то же время. И если первый весь состоит из штампов и общих мест – мужчина, как герой романтической литературы. То второй – живой поиск и мучительное конструирование, которое происходит прямо на твоих глазах.
Короче – очень круто.
Митя Самойлов
Мршавко Штапич «Плейлист волонтера»
“Плейлист волонтера” — это развернутое определение понятия “хорошая плохая книга”.
Не нужно торопиться записывать эту книгу ни в хорошие, ни в плохие. Всё ровно так как оно есть — хорошая плохая книга. Guilty pleasure.
В приближении к этой книге всё сделано плохо. Её невозможно взять с полки. Уродливая обложка, напоминающая афишу дешевого российского боевика из нулевых. Кокетливый псевдоним автора, который утверждает, что имя ему досталось от сербских корней. Будто нет в мире никого, кто знает, что Мршавко Штапич по-сербски — тощая палка.
Книга выпущена в серии Inspiria — то есть что-то вдохновляющее, вроде тренингов личностного тошнотворного роста.
На обложку вынесен короткий комментарий ответственного секретаря премии “Национальный бестселлер” Владислава Толстова — “Живо, дерзко, неистово, обжигающе”.
Название еще — плейлист какой-то придумали.
Всё это крайне неудачно, отталкивающе. Книга лучше, чем то, что ей сопутствует.
Это действительно плейлист — в том смысле, что каждая глава обозначена названием песни. Иногда это Ace of Bace “Happy Nation”, а иногда — Татьяна Буланова, “Не плачь”. Вкус у волонтера разнообразный, кругозор широкий.
В каждой главе — а всего их 55 — есть часть, посвященная личным переживаниям и любовным приключениям лирического героя, чье имя подозрительным образом совпадает с псевдонимом автора, и есть часть, посвященная истории поиска пропавшего человека.
Герой книги — это не герой, это супергерой. Он подтянутый и спортивный, хотя и невысокий. Тощая палка — Мршавко Штапич. Он постоянно пьет, причем не пошлую водку, а виски и пиво. Он курит, глядя на церковь — это важно, потому что просто так курить — это слишком просто. Смотрит Антониони и читает Бродского. И он постоянно спит с красивыми женщинами, добиваясь одной единственной, в которую влюблен. Завоевывая ее, он становится то жертвой потрясающего его минета, то секса с двумя девушками, то откровенных домогательств каких-нибудь очередных красоток, то просто всесторонней и крайне сексуальной заботы молоденькой грузинки.
При этом автор не устает подчеркивать мизерабельность своего героя — он постоянно пьян, в сексе он весьма посредственен, он несчастен, ему стыдно, над ним смеются, его считают психом. Да, несчастный человек, который постоянно трахается и пьет. В принципе, это уже гораздо больше чем имеет 90% населения земли. Но кого же нам это напоминает? Понятно, Чарльза Буковски! Тот тоже, помнится вечером выпивал бутылку виски и шесть банок пива, а также всегда находил кого-нибудь, с кем можно было потрахаться.
Но для Мршавко Штапича, который, кстати, свою книгу и сравнивает с романами Буковски, этого мало. Линия героя — это только канва, рамка. А содержание книги — истории спасения. Дело в том, что герой волонтер, а мир волонтеров — это совершенно особый мир. Мы привыкли воспринимать их как святых — в самом деле, люди совершенно бесплатно посвящают свою жизнь поиску незнакомых пропавших неудачников. Сутками ползать по лесам, болотам, подвалам и задворкам, чтобы дать хоть микроскопическую надежду родственникам пропавшего.
И в книге Штапича всё именно так. Волонтеры — соль земли, на их фоне все остальные — недоразумение. Менты в обязательном порядке, тупые, пьяные, некомпетентные. Спасатели, если кто офицер, обязательно чьи-то дети, увальни, пороху не нюхавшие, о своей работе ничего не знающие. Фельдшеры скорой не имеют ни малейшего представления о том, как транспортировать переломанных пострадавших, и не лечат, а только убивают.
Всё на свете жалкая тень от волонтеров.
При этом, Штапич прекрасно раскрывает обратную сторону волонтерства. Вне операций спасения волонтеры все как один — бросают жен с детьми, пьют, употребляют наркотики, обманывают друг друга, занимаются мутными делами. Собственно, из этого и следует сформулированная автором мысль — люди идут в волонтеры не столько для того, чтобы помочь другим, сколько для того, чтобы убежать от себя.
Волонтерство — это отклонение от нормы. Потому что поиски требуют сил, времени, средств и нервов, которые обычный человек без остатка тратит на работе или в семье.
Делает ли это работу волонтеров менее важной и уважаемой? Нет. Делает ли это книгу хорошей? Тоже нет.
Это одна мысль на всю книгу. Не то чтобы мы не знали об этом раньше, хорошо, что теперь это сформулировано изнутри.
А суть книги составляет фактура — документально описанный процесс поисков. Как пятилетнего мальчика маньяк унес в лес, как бабка заблудилась и замерзла, как дед пошел на лыжах и сутки плутал по зимнему лесу, как девочка с олигофренией ушла в соседний поселок, чтобы там трахаться с узбеками, как искали тело Ирины Кабановой. Помните? Это мать троих детей, которую муж убил после нового года, расчленил, а потом трубил на весь интернет, что жена пропала. Она была журналисткой, а он модным поваром, их все знали. Все стали искать ее, собрали волонтеров, и нашли ее в багажнике машины, которую муж то ее и взял у знакомой.
Да вот из таких подробно описанных историй и состоит книга “Плейлист волонтера”, и это лучшее, что в ней есть. Я признаюсь честно, несмотря на весь мой скепсис по отношению как к автору, так и к его литературному мастерству, читал эту книгу полтора дня от корки до корки и остановиться не мог.
К художественной литературе эта книга отношения не имеет, потому что замысел в ней сводится к довольно слабой и стилизованной линии лирического героя. Но как сборник упоительных историй в духе программы 600 секунд или подвала первой полосы “Московского комсомольца” — это шедевр.
Автор, если верить лирическому герою, имеет отношение к литературной деятельности, пишет сценарии. Поэтому и книгу он пишет бойко, задорно, с матерком и скабрезностями, которые в этой так называемой гонзо-манере вполне можно считать хорошим тоном.
“В отличие от кухни, в постели Софико не старалась. Как и многие совсем юные девочки, она была бревном, которое еще не осознало, что и как можно делать. Но это было очаровательное, наивное и прекрасное, грациозное существо, которое готово было учиться. Кроме того, в ней нельзя было пошерудить своим обрубком — она была узкой, как и положено девочке. Словом, у меня начались легкие и гладкие отношения, которые радовали моего маленького друга”.
Есть там один момент, который, конечно, вынести нельзя. А именно, автор сообщил, что после нового года все члены отряда “соскучились за поисками”.
Так не надо.
Максим Мамлыга
Мршавко Штапич «Плейлист волонтера»
Поисковое движение – одна из самых заметных низовых инициатив в России. Благотворительность многолика – детям, больным онкологией жертвуют гораздо охотней, нежели бездомным, поиск своей целью однозначен – оттого общественный консенсус вокруг него кажется будто бы более прочным. При этом о буднях поисковиков не сняты фильмы и сериалы (хотя они встречаются в нескольких), не написаны романы и почти нет летописей и мемуарного нонфикшена(могу вспомнить только книгу издательства «Бомбора» про отряд «Лиза Алерт»). Мршавко Штапич написал книгу, которая должна стать одной из на воображаемой полке «книг о поиске», благо, как показывает «Плейлист волонтера» сюжетов такое занятие предполагает множество.
Каждая главка устроена максимально просто – по принципу твердой формы сериального эпизода в ситкоме. С одной стороны, есть наш герой, рассказчик, прошедший к началу определенный жизненный путь (молодой и довольно безбашенный бунтарь и циник, с опытом на телике и постоянным желанием денег, секса и выпивки) – и в каждом эпизоде мы понемногу следим за его развитием (это сквозное движение поддерживается постоянными персонажами). С другой, есть ситуация эпизода-главки, в которая начинается и заканчивается внутри эпизода-главки – в «Плейлисте волонтера» это ситуация поиска конкретного человека. Каждая глава названа названием песни, которая ассоциировалась с конкретным поиском или его обстоятельствами.
Автор (при содействии редакторов) позволяет себе «большую свободу в обращении с языком», то есть попросту «не стесняется в выражениях», а еще проще – говорит обычным языком, каким мы говорим в жизни, а не на письме (с поправкой на время – язык в матерных и сленговых изводах иногда кажется или чуть-чуть нарочитым или слегка устаревшим). Это определенно прибавляет обаяния и колорита тексту дает эффект присутствия и делает его более реалистичным.
Обаяния прибавляет также цинизм и приземленность автора – иначе книга бы не работала. Штапич постоянно твердит, что в поиск хорошие люди с белыми ручками не идут – это дело не для них. В подтверждение этому, он допивается до бессознательного состояния, мечтает заняться сексом с почти каждой встречной женщиной (в книге много такого махрового сексизма, что даже говорить неловко – чего только стоит пассаж о том, что секс с некрасивыми женщинами – задача национальной важности, иначе они всех переубивают). Но по ходу чтения ты не вопишь, но сочувствуешь герою, так как он занят важным и прекрасным общественным делом – поиском пропавших людей. В общем, выпивка и секс для Штапича – это как кокаин для Шерлока Холмса или викодин для доктора Хауса.
Это – в «Плейлисте волонтера» — один из ответов на главный вопрос, которым задаешься открывая книгу: что толкает человека в любое время дня и ночи отправляться на поиски бабушек-грибниц, влюбленных подростков, отчаявшихся самоубийц и жертв домашнего насилия? Судя по всему, это собственная разъятость, недостаточность, неблагополучие: герои находят друзей и любовников среди сообщества поисковиков, получают признание и новые навыки и, конечно, приключения, которые дают ощущение настоящей жизни и разнообразия. Поиск дает им то, что они не могут получить в других местах, дает возможность найти себя своим среди тех, кто не будет считать их изгоями. Так Штапич представляет себе начало вводной лекции по городскому поиску:
«Вы должны понять, что большинство из вас вообще сюда пришли не за поисками, а бегут от своей жизни. То есть ни на что не годятся».
Остальное держится на фактуре реальных историй, которые не позволяют устать и заскучать при такой форме. Не знаю, как насчет «Национального бестселлера», но сделать добротный сериал из этой книги – было бы замечательной идеей. Стриминговые платформы, ау!
К слову, герой в конце все-таки находит своей счастье (помимо поисков, формула секс/деньги/выпивка трансформируется в любовь/интересное занятие/трезвость – не сказка ли?)
Татьяна Леонтьева
Из песни слова не выкинешь
По-настоящему интересная книга.
Что обычный читатель может знать о деятельности волонтеров, ищущих пропавших людей? Пожалуй, ничего, если бог миловал и обращаться за помощью не приходилось. До этого романа у нас, читателей, было к этой теме больше вопросов, чем ответов. Если волонтеры — то, значит, бесплатно работают? А на что же они тогда живут? Кто их организует? Как их деятельность пересекается с работой полиции, МЧС?
А если и правда тратят свое личное время, да еще и без вознаграждения… То кто они? Ясное дело — благородные люди, подвижники, энтузиасты, чуть ли не святые… Те, на кого стоит равняться.
Книга Мршавко Штапича одним махом опрокидывает эти наскоро собранные представления. В основном волонтеры «Плейлиста» — это люди, которым до социального дна осталось два-три шага. Все они тащат на себе бремя пороков и вредных привычек. Алкоголь и наркотики, скандалы и дебоши, неустроенность быта и личной жизни — таков фон, на котором разворачивается действие романа. Неожиданно? Еще бы!
Однако благодаря честному рассказчику мы имеем все шансы постичь этот парадокс. В этом смысле роман перекликается с книгой Марии Ким «Мой телефон 03». Мария описывает асоциальное поведение врачей на фоне неадекватности пациентов и приходит к выводу: «Кучка уродов лечит других, еще более страшных уродов». Заменить врача-наркомана некем, поясняет автор, поэтому начальство всегда будет смотреть сквозь пальцы и на запои сотрудников, и на списанные обманным путем препараты. Штапич тоже нелестно отзывается о моральном облике коллег. И тоже не всегда в восторге от своих «потеряшек». (Детей и женщин ему, конечно, жалко, а вот молодых мужчин, упрямых стариков и грибников — нет. Сами виноваты!) Так же, как и Ким, он замечает: «если бы он [руководитель] выгонял из отряда ублюдков, травмированных и извращенцев, движуха бы умерла на следующий день. Порядочные, обычные, нормальные, советские люди не могут работать в поиске пропавших…».
Однако есть в романе Штапича и принципиальное отличие от книги Марии Ким: у него хорошо развита личная линия героя. Если у Ким мы видим только трудовые будни, то у Штапича мы имеем возможность следить и за любовными приключениями героя, и за его досугом.
Роман хорошо выстроен. Он поделен на главы-эпизоды, в каждом из которых не только излагается история одного поиска, но и находится место для описания жизни волонтерского «улья». Чувствуется, что автор серьезно поработал с материалом: здесь не выгружаются на читателя сотни или тысячи поисков. Отобраны только самые яркие. Все случаи отличаются друг от друга и хорошо запоминаются. У каждого эпизода есть некая детективная основа и интрига: найдут или нет? если найдут, то каким способом? а если человека похитили, накажут ли преступника?
И всё это не сливается в однообразное хождение по лесам и болотам, потому что перемежается свиданиями и случайными связями героя, посиделками в баре, общением с бывшей женой, работой на телевидении и т. п. Каждый из товарищей-волонтеров тоже имеет свою историю, которую Штапич излагает не разом, а дозированно, на протяжении всего романа.
Так же постепенно автор делится и уникальной фактурой. В каждой из глав мы будем узнавать что-то новое об устройстве поискового отряда: кто может стать во главе поиска, какое оборудование необходимо при работе, что такое штаб и где он бывает, помогает или мешает полиция, по какому плану происходит поиск пропавшего, сколько людей могут быть задействованы…
Итак, мы убедились в том, что тема оригинальна и что книга качественно срежиссирована. Теперь можно порассуждать о самом герое и его истории. С чего она начинается и к чему приходит.
В отзывах и рецензиях на книгу уже замелькали сравнения героя Штапича с героями Буковски и Лимонова. Позволю себе не согласиться с этими выводами.
Если реагировать на маркеры «алкоголь», «секс» и «нецензурная брань», то общность героев, конечно, можно и обнаружить. Однако интонация у Штапича совершенно иная. Своя собственная. Штапич не настолько экзальтирован, как Лимонов, и не такого уж высокого о себе мнения. Лимонов если и рисует себя как неудачника, то всегда охваченный убеждением, что победа рано или поздно будет на его стороне. Сознание собственной уникальности (вполне обоснованное) никогда его не покидало.
Штапич — гораздо скромнее. Если он и называет себя мудаком, то в этом нет ни позерства, ни бравады, ни кокетства. Рассказчик самоироничен, но без впадения в юродство или самоуничижение. Автор решает довольно сложную задачу: он избегает крайностей. Он ведет предельно честный рассказ, называет вещи своими именами, но при этом не старается обаять читателя. В этом ему, возможно, помогает и временная дистанция: Штапич пишет роман не по горячим следам, а уже через несколько лет после своего первого поиска. Между автором и героем есть зазор. И автор выбирает позицию некоторого отстранения. Герой в романе ведет себя по-свински: уводит возлюбленных у товарищей, напивается в хлам, малодушничает, использует женщин, дерется, бездельничает и здорово портит жизнь окружающим. Рассказчик имеет мужество сообщить об этом как о фактах, но не обременяет читателя своим покаянием. Он не яркий бунтарь и не гений, выходки которого принято терпеть, но и не нытик. Он действительно человек довольно средний: «среднего роста», «посредственный» любовник, «средненько врёт» на выступлении. «Привыкший занимать второстепенные и третьестепенные роли».
И несмотря на всё это герой нам симпатичен. Секрет успеха — еще и в языке, в даре рассказчика. Это большое искусство — написать так, чтобы было похоже на живую разговорную речь. А во время чтения «Плейлиста» создается именно такое ощущение: сидит перед тобой такой товарищ, который всякое повидал, и в лицах пересказывает разные случаи. Очень живо, очень естественно, с меткими наблюдениями и ловкими словесными оборотами. Заслушаешься! Здесь много мата и жаргона, но при этом нет никакого эпатажа. Много разговорности и застольности, но нет пустой болтовни.
Автор не скатывается до уровня баек, но умудряется самым простым «бытовым» языком вести серьезный разговор о жизни и смерти. О парадоксальном устройстве человеческой души. О неоднозначности всего и вся. Как тут рассудишь, молодец герой или не молодец? Это невозможно. Истории волонтерства и безобразия слиты воедино и подпитывают друг друга. Их невозможно разъединить, из песен плейлиста слова не выкинешь. Сегодня герой пытается поколотить женщину, у которой живет, — как последний подлец. А завтра выезжает на поиск и ищет решение — как следователь, как психолог, как организатор, как человек, который способен взять на себя ответственность. И действительно спасает кого-то от смерти.
Спасая чужую жизнь, можно наполнить смыслом свою, если в ней всё наперекосяк. Но это не путь эволюции, а именно параллельные, взаимосвязанные явления. Герой за несколько лет в отряде не меняет свои привычки и не становится порядочнее, успешнее или счастливее. Работа его никогда не бывает стабильной. Одна случайная подруга сменяется другой… И только в самом конце автор намекает, что очередная избранница окажется для героя «той самой». И на этом-то история и обрывается. Наверное, неслучайно? С «той самой» можно создать семью, для «той самой» можно устремиться на заработки, «та самая» может подарить гармонию. И в этой гармонии уже не найдется места для ночного прочесывания Подмосковья или срочного вылета куда-нибудь в Сибирь.
Герой покинет пост, но на его место придут другие. Покуда есть те, которые «бегут от своей жизни» и хотят «оторваться от безысходности», нам в случае чего будет куда обратиться за помощью.
Вероника Кунгурцева
Живая музыка потеряшек
В «Плейлист волонтера» Мршавко Штапича входят 55 треков, ака 55 наименований главок, ну, и соответственно, сами главки. Диапазон звуковых дорожек широк, и дорожки и глаза разбегаются: тут и «День Победы» Льва Лещенко, и «Айсберг» Аллы Пугачевой, и… Queen: «Show Must Go on», и 5 песен «Агаты Кристи»: «Сердцебиение», «В такси», «Разные люди», «На дне», «Буду там» (ну, то есть, понятно, кто в любимчиках), – и еще много самой разнообразной музыки. Звучит она по радио или в записях, и слушают ее в машинах волонтеры, которые едут на поиски потеряшек, ну, или бегунков, а то «альцгеймеров», самоубийц, «шизиков». Одним словом, это повествование о буднях поисковиков-волонтеров. Рассказ о той или иной истории потеряшки перемежается сообщениями (от первого лица и другим шрифтом) о сексе, работе на телевидении и т.п. Причем, главного героя зовут, как и указанного на обложке автора: Мршавко Штапич.
И автор не жалеет ни себя, Мршавко, ни читателя. Едва оказавшись на точке входа, попадаешь в «лес — тяжелый, такой называют «мордохлестом»». И вот получаешь сразу по морде: «…слепая от рождения девушка, которая обладала невероятным либидо, не (совокуплялась) только с мертвыми и при всяком удобном случае хватала мужиков за причиндалы, которые она как будто видела», и такой густой бурелом мата на каждой странице. Понятно, что… тяжела ты шапка поисковика, и ясно, что исключительно ядреным матом изъясняются настоящие волонтеры, но…
Но мы это уже проходили. Эпатаж, как он есть! Ведь подача может быть разной. И сам автор указывает направление – в направлении Буковски, так сказать: «Мы ухмыляемся. Мы не разговариваем. Мы не договариваемся о встрече. Мы не рассматриваем друг друга. Мы знаем, что эта (тяжелое занятие) надолго. Как алкоголизм Буковски»… А тема, о чем писать: о скачках ли, о женщинах, о музыке, или о потеряшках… пишешь ведь о том, что знаешь, что пережил, ловишь рыбу (большую и маленькую) в проруби автобиографии. Когда с эпатажем сталкиваешься впервые, это завораживает, ну, или поражает: столько мата на квадратный плейлист текста, такие откровения, такая обнаженность, чувак заголился почти до скелета… Но когда эпатаж дубль 5, а потом 55, это уже вызывает скуку.
А интересны как раз подробности поиска, документалка. А не циник рассказчик (собственная авторская самохарактеристика). Автор – да, не жалеет себя, обнажаясь бесцеремонно, как в бане: «Я пил ежедневно, помногу. В один прекрасный момент я пришел и попытался сломать комп Осы. Не помню, что меня сподвигло. Жадность. Тупость. Нищета и ублюдочность. Оса не дала мне это сделать, и они с матерью вытолкали меня из дома. Последней в пылу я, кажется, случайно сломал палец».
Ну, и всё у него так… Но как-то это напоминает хвастовство подростка, домашнего мальчика, который вслед за бычарой из соседнего подъезда, по фамилии Буковски, начинает курить анашу, смешивать виски с пивом, приставать к женщинам, и даже, по случаю (когда кореша замели), сделал подходящую зековскую наколку на руке: «Не забуду Чарльза родного».
И как ни натягивает на себя маску крутого циника автор, но порой проговаривается, как последний добряк, вот, например, ищут пропавшего мальчика: «Потом история становится круче — от друзей мальчика мы узнаём, что он РАБОТАЛ, ЧТОБЫ ПОКУПАТЬ СЕСТРЕНКЕ ЕДУ!!! Чувак стал моим героем, и я понял, что его я искать буду усердно (…) Года через 3 мне рассказали, что парень поступил в Суворовское училище. И, хоть я и циник, это было круто. Очень надеюсь, что у него всё будет хорошо».
И не мат уже ошарашивает (к мату привыкаешь), а вот такие, например, подробности поисков: опытным путем волонтеры поняли, что нельзя вешать ориентировки на дверях подъезда, где живет бегунок (увидит и не пойдет домой, а то уж было хотел вернуться); или вот еще: как Мршавко нашел пропавшую девочку-эпилептичку по фамилии Мелькина: «Скорая» увезла ее с улицы, она нечетко произнесла свою фамилию, ее записали, как Ёлкину, и вот ищут, – а она в больнице, и, таким образом, после 20-ти вариантов образованных от Мелькиной фамилий, нашли. И сколько таких невыдуманных историй о потеряшках, о друзьях-волонтерах: Хрупком, Осе, Кукле, Лене-С и др. «Некоторые достигали фантастических состояний сознания и могли идти в лес после трех бессонных суток без потери осмысленности действий». И зачастую вместо живого человека находили труп. «Это пробуждает ярость. Укрепляет в желании заниматься нашим делом. Это объясняет, почему волонтеры, когда находят пропавшего, часто причитают, как бабки: «Нашелся наш миленький, наш прекрасный, ничего-ничего, всё уже хорошо». И это может быть произнесено как ребенку, так и старику. Он для них — миленький и прекрасный, потому что ЖИВОЙ».
Может быть, и впрямь надо параллелить такие откровения с выходками мудака. И вот парадоксальный вывод: «Поисками и волонтерством вообще занимаются исключительно непорядочные люди, которых бесполезно менять. Потому что только им, подлинным плутам, забулдыгам, проходимцам, извращенцам, в душе свойственна гибкость мышления, или даже — системность мышления внутри этой самой гибкости. Они не коснеют. Они-то и есть пассионарии».
Кстати, в «Плейлисте» достаточно изощренного остроумия, и не только в треках… Вот, к примеру: «Москва. Великая, любимая, бесконечная, душевная, теплая и уютная. Город, в котором я знаю по крайней мере десяток мест, где можно надежно спрятать труп».
P.S. Да, стоит заметить, что Мршавко Штапич, в переводе с сербского, – тощая палка (так Гугл говорит). Вот в чем-в чем, а в самоиронии автору не откажешь.