В широком смысле стрим – потоковая передача данных. Не все это могут знать. Но автор книги «Стрим» Иван Шипнигов знает и прибегает к уловке (но не маркетологов): строит текст как поток мыслей и переживаний множества персонажей, волею судьбы столкнувшихся в одном сюжете.

Иван Шипнигов знает не только, что такое стрим, но и чем живет современное общество, из носителей каких стереотипов оно состоит. Поэтому в романе почти все герои – ходячие штампы, вынужденные действовать так, как от них требуют нынешние потребительские фреймы (а не их внутренняя мотивация). Тут и филологическая дева-снобка, столкнувшаяся с суровой реальностью самостоятельной жизни, и вернувшаяся из Лондона дочка богатых родителей, разбрасывающаяся англицизмами направо и налево. Ещё есть бисексуальная фем-веган-эко-активистка, занимающаяся медитациями и, конечно же, хваткая и дерзкая провинциалка, приехавшая в Москву за мечтой и обдумывающая план по обретению богатого спонсора.

Понятно, что автор пишет историю про то, что его цепляет и триггерит.  Алексей в этом смысле персонаж как будто наиболее автобиографичный и потому самый живой. Ну и вызывающий наибольшее сочувствие. Ещё бы: практически Чарли Гордон нашего времени. Ну, или Шелдон Купер, который в этом сюжете сначала повстречался с Бернадетт-Настей, а потом переметнулся к Пенни-Наташе. Остальные фриковатые герои, в коих путаешься и многие из которых вообще лишние, особой эмпатии не вызывают. С другой стороны, понятно, что однобокие персонажи – констатация пугающей деградирующей современности. Но показано это чересчур в лоб.  Герои постоянно самоутверждаются за счет друг друга. Это не мерзко, просто скучно. Но всё как в природе: часть отношений строится по принципу симбиоза, а часть – на основе чистого паразитизма.

Так что же на самом деле волнует и интересует автора? О чем он пишет? Знакомства по интернету, наркомания и алкоголизм, мигранты и черные риэлторы, брак по залету. Чернуха с неожиданным хэппи-эндом, как будто вытребованным для будущей киноадаптации. Да, описано достоверно и иронично: стендапы, литературные курсы, тренинги по саморазвитию — примет времени хоть отбавляй. Потенциал «Евгения Онегина» — энциклопедия, не русской (вернее, не только русской, учитывая мигрантов), но современной жизни. Разве что со стилистической точностью не всё идеально. Письмо полуграмотного бухгалтера или охранника, допустим, воссоздать удалось. Но когда появляется более наблюдательный и начитанный Владимир Георгиевич, обнаруживаются, например, банальные «целлюлитные мандаринки» и тавтологичный «крупный круп».

Но вернемся к более глобальным проблемам текста. Зачем он существует? «Стрим» по своей повествовательной интонации (а интонация, по сути, тут одна на всех героев) напоминает монологи Жванецкого. Я почти слышала в голове рассказ о раках по 3 и 5 рублей, ведь это тоже «дорого, но справедливо». Но у Жванецкого был невероятный выход на философию, пусть бытовую, но всё же. А здесь нет никакого финального полета мысли и страха от ее падения. Автор хотел рассказать, что его волнует. Он это сделал. Теперь меня как читателя немного волнует, что автор, похоже, живет в плену шаблонных представлений о социуме. Я же предпочла бы в процессе знакомства с книгой узнать нечто большее: почему нас волнует то, что волнует, и как от этого волнения избавиться. Рассказать о том, что тебе важно, в книге – отличная мотивация. Но должно ли это быть целью самой книги?

При ближайшем рассмотрении можно обнаружить, что текст организован на самом деле не как стрим. Вернее, не как стрим в узком – сленговом – смысле слова. Это не прямая трансляция жизни здесь и сейчас, а постфактум дневниковые записи, в которых внутренних переживаний героев больше, чем внешних действий. Но стрим – это история не про рефлексию, а про фиксацию момента. Для него нужна не откровенность, а зрелищность или харизма ведущего. Который сам выбирает, что показать и сказать зрителю. Дневниковый формат в этом смысле ограничивает: читателю вываливают всё, что приходит на ум персонажей. Вернее, то, что, по мнению автора, должно приходить на ум таким героям. В итоге стрим своих жизней ведут не Алексей, Наташа или Настя, а Иван Шипнигов. Но книга-то написана от первого лица. Отсюда и ощущение карикатурности герое, отсутствия глубины не только в них, но и во всей книге. Автор управляет созданными персонажами как в кукольном театре, но куклы пятой точкой чуют (в обоих смыслах) чужую руку. Чувствует её и читатель, который не может поверить, что даже наедине с самими собой герои остаются картонными.

Иван Шипнигов создает кунсткамеру характеров. Даже магазин. Роман можно было бы назвать «Пятерочкой»: персонажи отлично фасуются по отделам, будь то овощ Алексей или экзотический фрукт по имени Вика. А ещё по книге может выйти отличный сериал. Бондарчук – режиссер, Цекало – продюсер. Как только «Стрим» экранизируют, Иван Шипнигов напишет новый роман и его будут продавать за 800-1000 рублей. Это дорого, но справедливо. Или нет. Просто не все же могут понять.

Название романа «Стрим» Ивана Шипнигова изначально намекало на то, какого рода и содержания текст ожидает читателя. Тот факт, что текст был номинирован в рукописи и на момент прочтения членами Большого жюри был еще не издан, давал возможность думать о молодом, начинающем авторе, о литературном снисхождении и т.п. даже не заглядывая в гугл.

Тем не менее, текст удивил, если не сразил. С трудом прорвавшись сквозь несколько первых страниц совершенно невозможной по уровню безграмотности интернет-речи и потирая заболевшие от всего этого виски, я уже было решила отложить в сторону это произведение, подумав, что еще одна-две страницы, и я сама начну писать с такими же ошибками, как вдруг… до меня стремительно «дошло», что передо мной – дневники героев, притом настолько разных и столь мастерски выписанных, что остаток романа я проглотила на одном дыхании за одну ночь. Читала до утра.

Роман «Стрим», как и обещает его название, написан в формате монологов интернет-мессенджера (даже не телеграм-канала). Тут даже можно гадать, какая из соцсетей задала формат, но мне на ум пришел тик-ток и инстаграм. И в случае героя Леши немного Вконтакте.

В наше время писать большие письма и вести дневники не принято, и поэтому дневник в настоящем его смысле ведет только один из героев. У остальных героев потребность дневника сохраняется, но реализуется с учетом времени и контекста, так что записывают они свои мысли либо в телефон, либо вообще надиктовывают. В этом романе обращает на себя внимание полное отсутсвие описаний, и все без исключения обстоятельства и харатеристики вводятся в повествование через прямую речь героев. При этом собственно диалогов в романе тоже нет – только монологи.

Речевые портреты героев, блестящая стилистика текста показывают, что автор не просто мастерски владеет писательским инструментом, но и еще высококлассный филолог.

Вероятно, не совсем справедливо уделять в рецензии такое большое внимание форме в ущерб содержанию, но содержание романа достаточно стандартно, а вот форма, безусловно, является его изюминкой. Форма задает динамичный темп текста, который поддерживается динамичным содержанием. Встречи и расставания, знакомства, карьера, создание и разрушение семей – в суматохе повседневности словно бы отсутствует что-то важное и настоящее, ведь часть этой жизни происходит «онлайн». И возникает вопрос: а нужно ли это важное и настоящее, и так ли оно важно?

В каких-то фрагментах этого веселого, искрометного текста можно было бы углядеть иронию в адрес персонажей, но в больше степени, чем ирония, между строк читается внимание автора к своим героям, стремление понять их и даже нежная любовь к ним.

В конце становится понятно, что роман – просто о любви.

Наконец-то хорошая книга.

Есть особое удовольствие в том, чтобы, продираясь сквозь строй разного рода графомании – реалистической, авангардистской, любой, — вдруг увидеть текст литературно одаренного человека, что бывает понятно с первых же страниц.

Шипнигов – молодой автор, никогда о нем раньше не слышал, — написал, если угодно, роман-пьесу, роман в монологах, где мы смотрим на действия нескольких героев с разных углов обзора — и, главное, углы эти стилизованы под разные языковые и классовые слои нашей жизни.

Это бодрая, веселая, легко написанная книжка. Здесь прекрасно спародирована народная речь, правильно расставлены орфографические ошибки, а повороты сюжета, хоть и предсказуемы, но похожи на голливудский фильм, который ты смотришь с удовольствием, даже если примерно представляешь, что будет дальше.

Конечно, есть и проблемы.

Название не слишком удачно. Языковые портреты людей из разных миров не всегда одинаково удались автору – как ни странно, более сложную задачу воспроизводства современной офисно-люмпенской речи (и, значит, мышления) он решил намного лучше, чем сочинил своих интеллигентов. Ну и, конечно, г-н Шипнигов не вполне справился с большой книгой как объемом, и ближе к концу возникает ощущение некоторого перебора с приемами и поворотами, а уж самый финал и вовсе оставляет в некотором недоумении. И сразу думаешь: какая хорошая пьеса вышла бы из этого текста, если бы его подсократить и чуть усилить в конце.

Но будем справедливы.

Талантливых людей мало, а книг, написанных здесь и сейчас, которые можно было бы читать, не отрываясь, еще меньше.

Так что мои поздравления.

Шикарный, искрометный роман Ивана Шипнигова — это, конечно, очередная энциклопедия русской жизни. Русских типов. В том смысле, что тут что ни рожа, то экземпляр. Менеджер ниже среднего звена, лимитчица-продавщица обуви, сосед, филушка, соцработница… в высшей степени и узнаваемо, ведь говорят они все от первого лица, причем наперебой.

Открывается роман описанием жизни и мнений как раз менеджера, сводным списком продуктов, знакомств с бабами (в том числе в тиндере), описание перемежается мнениями его соседки, которая продавщица на Охотке. Дальше больше.

Очень давно я искал в отечественной литературе книгу, в которой люди говорили бы как настоящие. Нет, это не матом. Не хочу пускаться в структуралистские рассуждения, что персонаж есть его язык, но когда в жизни нашей московской кроме мутного логоса нет по сути ничего, персонажи (и мы) сводятся к говорению. Не имеющим конца перечислениям (акций в «Пятерочке», профилей в Tinder и т. п.), выражению мыслей без конца и без края, обмусоливанию простой, не стоящей выеденного яйца даже не мысли, а мнения. А ведь это по сути, «Опасные связи», эпистолярный роман, просто он выродился вот в такое говорение непонятно кому, непонятно зачем. В стрим.

В таких книгах сюжет вроде бы не имеет значения, он кажется вторичным. Но тут-то и кроется самое интересное. Очень скоро к бесконечному стриму-трансляции немудреного логоса персонажей привыкаешь и задаешься вопросом, а о чем они, собственно, говорят-стримят. И оказывается — и это страшно — что перипетии их жизни немногим отличаются от наших. Они влюбляются, испытывают влечение, разочаровываются и расходятся, о чем-то мечтают, просто вот сказать обо всем этому могут вот так, как могут. Мы, читатели, вроде бы можем иначе, но жизни наши такие же убогие и сведенные к простые функциям, как и у них.

Жан Жене, вроде бы, сказал о Прусте: главное осилить первое предложение, а дальше – не оторваться. Кажется, Белинский назвал «Евгения Онегина» энциклопедией русской жизни… Эти слова вспомнились мне при чтении романа «Стрим».

Первые страницы даются с трудом. Это монологи или своего рода дневники, написанные по законам соцсетей – предложения начинаются с маленькой буквы, произвольно поставленные запятые, масса опечаток, грамматических и прочих ошибок. Пример:

«в прихожей под полочкой для обуви у меня спрятанна красная кошачья мисочка. наверное от прошлых жильцов осталась. спрятанна это что бы а вдруг наташа залезет и будет таскать мои монетки. вобще я как современный человек 21 века полностью за без наличный рассчет. но без наличных даже в нашем 21 веке трудно. я всегда ношу в кошельке не большой запас бумажных денег в пределах суммы в 500-1000 рублей. на не предвиденный случай расходов, будь то кругло суточный магазин или чайевые доставщику пицы. но хотя с другой стороны зачем оставлять чайевые доставщику, он и так получает свою честную зарплату и не нужно вымогать подачки.

да и пицу я честно говоря заказывал один раз в жизни на день рождение. когда только переехал в москву и хотел подружится с ребятами с работы. заказал на работу к нам в офис дорогую пицу на тонком тесте. вместе с доставкой стоит в пределах до 1500 рублей. это очень, очень дорого. я так не привык. еще как бонус там был осетинский пирог с мясом.

но они все сожрали и сразу разошлись к себе якобы работать. не захотели афте пати в виде моих веселых историй и шуток из моей жизни, которые я готовил неделю для них!! афте пати это значит после вечеринки, не все могут знать. так что пицу я больше не заказывал никогда».

Но если не бросить чтение, то вскоре привыкаешь и увлекаешься, начинаешь различать персонажей, их голоса. Сначала голоса два: совсем молодых людей, приехавших в Москву и с трудом в ней приживающихся. Алексей и Наташа.

Алексей так и вовсе поначалу напоминает старушку, которая бродит из одного магазина в другой, чтобы сэкономить рубль. Впрочем, так поступают многие, живущие от крошечной зарплаты до мизерного аванса…  

Потом возникают голоса-дневники людей других поколений. Эти пишут-говорят во всех отношениях грамотней. Но грамотность не подразумевает душевной чистоты. Наоборот, полуграмотные, примитивные Алексей и Наташа куда чище. Хотя им, особенно Наташе, приходится пройти ряд очень тяжелых и опасных испытаний. И – нечастое в современной прозе явление – герои по ходу повествования развиваются. Причем в лучшую сторону. То есть – они не статичны.

Вот из финального монолога Алексея:

«Теперь я снова с той своей первой, главной любовью. И она меня тоже любит. Мы строим семью. Мы ждем ребенка. Я беру ипотеку. Я теперь небедный человек. И, кажется, счастливый. Но иногда я оглядываюсь назад: может быть, там, в прошлом осталось мое настоящее счастье? На какой-то из этих бесконечных развилок, которые мы проходим каждый день, каждую минуту? Но смысла об этом думать нет никакого. Я еще только в самом начале пути. И что тут можно посоветовать самому себе? Не смотреть назад!»

Поначалу мне показалось, что это излишне патетично, с нотой цинизма; так и такое может говорить какой-нибудь антигерой Достоевского или, например, Калинович из «Тысячи душ» Писемского. Совершил массу подлостей, предал, не исключено, что и убил, и вот, добившись цели, таким образом выдохнул, скинул с себя прошлое. Алексей же, в общем-то, положительный (при этом не картонный, не искусственный) герой. Именно герой – из грязи, планктона он выбился если не в князи, то пусть в очень относительно, но обеспеченного, с будущим, человека. Не очень замаравшись по пути… 

Недаром в начале отзыва я вспомнил про энциклопедию. «Стрим» — этакая энциклопедия современной московской жизни, ее обитателей. Есть опасность, что произведение может очень быстро устареть (взять хотя бы цены, которые, как известно, постоянно меняются), но, с другой стороны, подобный роман должен был кто-то написать. Иван Шипнигов его написал.

Художественный документ есть. Кажется, он пока не издан. Но замечен. И это уже немало.

По содержанию роман Ивана Шипнигова весьма актуален, а по форме так и вовсе шедеврален. И как это раньше никто до такого не додумался?

Что сделал Шипнигов: он изложил историю от лица разных персонажей, каждого наделив выразительным речевым портретом. Герои как бы передают друг другу эстафету, главы-монологи разных персонажей чередуются, а у читателя выстраивается полная картина событий — тем более многогранная, чем больше рассказчиков в повествование включается. Сам по себе такой прием не нов, но вот язык, который понадобился автору для выражения мыслей героев… О, что это за язык!

Большинство героев «Стрима» — современные молодые люди, которые не могут похвастаться эрудицией. Язык их беден, скуден и пестрит стилистическими ошибками. Автор воссоздает эти речевые потоки, работая на всех уровнях: и на уровне синтаксиса, и на уровне лексики, и даже орфография и пунктуация человека безграмотного имитированы убедительно.

На первый взгляд может показаться, что это очень просто: взял, посмотрел, как нынче в интернете люди пишут, полистал чаты, проникся и заговорил чужим голосом. На самом деле — ничего подобного. Перед нами результат колоссального многолетнего труда. Результат серьезного лингвистического исследования, отлитый в художественную ироничную форму.

Любопытно было бы узнать, каким образом автор собирал материал для голосов героев. Предполагаю, что здесь возможны два варианта: собственно наблюдения (элементы, взятые прямо из жизни в готовом виде) и конструирование новых ошибок по образцу уже имеющихся.

Из жизни, с пылу с жару берутся такие неправильности, как «вообщем» и «вобще», «будующее», «экспрессо» и т. п.

А по образцу выстраиваются многочисленные плеоназмы, тавтологии и повторы. Здесь можно обойтись и без конкретных подслушанных примеров: «запасены в запасе», «здоровая забота о здоровье», «не позволяет мне позволить» — таких конструкций можно наплодить сколько угодно.

Еще один авторский прием — немотивированная замена компонента в составе фразеологизма. А также контаминация элементов разных фразеологизмов. Да, это очень знакомо. Многие наши современники желают изъясняться красиво, но не имеют достаточного читательского опыта. В итоге ими порождаются такие гибриды, как «львиная часть», «мы в ответе за тех кого приучили», «разного полета ягоды» и прочее.

Признаться, и я неравнодушна к таким ошибкам. Обращаю внимание на самые яркие и записываю. Бесцельно, просто от удивления. В моей коллекции есть такие ценные экспонаты, как «притча во язах», «гроша выеденного не стоит» и «хоть кол на голове чеши». И вот ведь в чем дело: нарочно такое не придумаешь! Не каждый день услышишь. Но у Шипнигова этого добра так много, что кажется — автор специально открывал словарь крылатых выражений, рубил фразы на куски и перемешивал части. И, что интересно, ему прекрасно это удалось. Тонкая, искусная стилизация, которую мог создать только писатель, обладающий безукоризненным слухом и языковым чутьем. Браво!

Не все герои романа косноязычны. Постепенно количество персонажей растет, связи расширяются в довольно сложную схему знакомств и отношений — и вот мы уже понимаем, что автор работает на контрастах. Сначала мы следим за жизнью неграмотного простачка Леши и гламурной продавщицы Наташи, но вскоре к ним присоединяются вполне интеллигентный пенсионер; филологическая дева, трепетно относящаяся к языку; бизнесмен и бизнесвумен, способные внятно излагать свои мысли, и т. д. Таким образом автору удается охватить довольно широкий спектр стилей и нарративов.

Ценно и то, что имитация ошибок в случае «Стрима» — не просто забава. Шипнигов очень вдумчиво подошел к поставленной задаче: каждый из монологов, будь он корявый или изысканный, — отражает уровень сознания и языковую картину мира героя. Как и положено.

Вдвойне ценно то, что автор ни над кем не насмехается. Он имеет равное уважение и к интеллектуалу, и к гопнику с окраин. Если и смеется над современным просторечием, то любя. Не свысока, а так, очень по-человечески.

…О чем роман? О жизни разных людей в современной Москве, о поисках успеха, счастья и любви. Возможно, тема покорения столицы и не нова, но актуальность она обретает благодаря приметам современности. «Тиндер», соцсети, сторителлинг, стендапы, ютуб-каналы и собственно стримы — вот среда, в которой самоутверждаются новые герои.

Кроме того, Шипнигов выстраивает свой собственный образ Москвы, «модель Родины», в которой различные классы общества очень слабо обособлены друг от друга и всегда готовы перемешаться. Эти размытые границы дают героям и шанс для роста, и риск падения.

В исходных данных статусы героев контрастируют так же сильно, как и языковые личности. Однако вскоре все эти плохо совместимые друг с другом лица волей автора оказываются в одном котле и варятся в одном сюжете. В романе переплетаются судьбы коренных москвичей и «понаехавших», богатых и бедных, состоявшихся и неудачников, интеллектуалов и невежд. Сюжет двигается за счет того, что автор сводит тех, кто друг другу совсем не подходит. Так, по Шипнигову, устроена Москва: в ней одинокий пенсионер может подружиться с молодежью, а «помощник бугалтера» — жениться на филологической деве, грубый охранник из Выхино — покорить сердце девушки, приехавшей из Лондона, и т. д.

Возможно, этот взгляд — результат долгих наблюдений за устройством московского общества. Но по прочтении романа остается ощущение, что от начала к финалу текст несколько теряет изначально заявленную реалистичность. Коллизии то и дело раскачиваются по шкале «верю — не верю».

Леша и Наташа снимают одну квартиру на двоих, потому что зарплаты не позволяют снимать самостоятельно, — верю (типичная ситуация для Москвы). Леша решает поухаживать за соседом-пенсионером, чтобы тот завещал ему квартиру, — тоже верю (бывает). Сосед пускает Лешу на порог и начинает с ним общаться — не верю (культура добрососедства в наши дни сошла на нет, люди не здороваются в подъезде, не открывают двери, не отвечают на звонки домофонов). Выделяет ему долю в своей собственности по доброте душевной — опять не верю (сильно поухаживать за ним Леша и не успел, кроме того, пенсионер еще полон сил и в финале даже устраивает свою личную жизнь).

Подрывает реалистичную основу и некоторая художественная условность. В какой-то момент автор прекращает набор персонажей и больше в компанию никого не пускает. Из обозначенного круга каждый герой будет вынужден выйти, выбрав себе пару, и никак иначе. Мы увидим, что если у героя А не сложилось с героиней Б, то рано или поздно он сойдется с героиней В или Г. Автор всех переженит.

Может быть, именно любовь к героям сыграла с автором злую шутку. Уж настолько он привязался к своим персонажам, пока сочинял их языковые личности, что в финале побоялся оставить кого-то обиженным. Да, кое-какие невзгоды выпали на долю персонажей, но в конечном итоге все герои выросли и нашли свое место в жизни, эволюционировали и обогатились от взаимовлияния. Интеллектуалы отбросили снобизм и взяли на вооружение жаргонные словечки, а невежды пополнили свой культурный багаж и даже заговорили более грамотно. Эволюция речи отражает и эволюцию самого героя, усложнение его картины мира. Как и положено.

Несмотря на эти условности и излишний оптимизм, можно сказать с уверенностью, что роман состоялся. Ну вот так автор распорядился судьбами своих героев — значит, так тому и быть. Победителей не судят, а «Стрим» — это однозначная победа и литературное событие.

Любовь к героям передается и нам, за их похождениями следишь с интересом и волнением. С этой книгой в руках я испытала радость открытия и настоящее читательское счастье.

Лёша, один из персонажей этой рукописи, «приежжий мч без жп», все время приговаривает: «не все могут знать»: «афте пати это значит после вечеринки, не все могут знать», «вы знаете что арбуз это считается как ягода?? не все могут знать», «сортировать» – это не от слова «сортир», не все могут знать». Разные реальности производят разные книги, не все могут знать, и сегодня это не обязательно утомительный авторский нарратив и однообразный автофикшн, который тоже успел утомить не меньше.

Роман «Стрим» программно лишен не только авторской позиции, но  и  функции. В нем форма по информативности не уступает содержанию. Поэтому тексты воспринимаются предельно достоверно – так, если бы все персонажи сами писали в какой-нибудь паблик типа «Дневник отношений»  или размещали свои публикации на сервисах  типа Diary или Liveinternet,  делая там дневниковые заметки, а мы были бы у них в подписчиках.

Посторонние друг другу малообеспеченные разнополые люди 20+ проживают в съемной двушке в Москве, деля на двоих арендную плату. Такая форма существования в съемном жилье называется коливингом, граждане по отношению друг к другу являются румейтами (по-простому говоря, соседями) и тут не предполагается ничего личного. Девушка трудится продавщицей в Охотном ряду, а румейт – в некой «унылой конторе», где «очень надоело быть простым дело производителем (…) таскать туда сюда коробки с бумагами в которых ни чего не понятно». В их окружении еще десятка полтора разных граждан, большей частью – «обслуживающий персонаж», «представители спальных районов и рабочих окраин», есть обыватели постарше и даже один пенсионер. Все они говорят о  своей частной жизни и друг о друге именно тем языком, которым думают и общаются  в соцсетях и переписываются в мессенджерах: «там цитаты из Мерилин монро и какая то мая плисецкая , не знаю кто такая. писательница наверно. и пишет по умному». Это корявая, нерафинированная речь с вмятинами и выпирающими неправильностями: «с низу под нами как раз живет такой старик одинокий как перстень.(…) в лифте я представился, представительно так: ваш сосед алексей, к вашим покорным услугам» .

Необработанные куски живого языка содержат включения чуднЫх текстур и фактур. Речь персонажей изобилует искажениями, оговорками, мемами, деконструкциями расхожих коннотаций, исковерканными цитатами-мутантами: «перегнул палку в колеса,» «бесит просто до белого колена!!!», «сильно мил не будешь», «не хочу брать в жены кота в сапоге», «как за каменной спиной», «зомбировать почву», «тамбур уходит в небо».  Петербургский писатель Кирилл Поехавшев, который пишет языком окраин с кучей ошибок («не на крашенная»), по сравнению с героями книги просто грамотей, здесь в слове «исподтишка» их сразу 6: «из под тяжка».

 Как часть работы с языком в «Стриме» достаточно точно представлены типы массовых системных орфографических ошибок, которые делает подавляющее большинство населения сегодня. Меня как узкого  специалиста по нейрофизиологии и истории ошибок особенно порадовали точные квазиграмматизмы – они на самом деле показательны и частотны:  куринные крылья, лосинные рога, мороженное и как положенно. Верно подмечено, что ошибки на письме всегда идут именно в сторону пробелов: в слух, ни каких, экстра верт, что бы, на всегда, не ликвид и т. д.

Речевые коллажи со множеством внутренних ссылок, мемов и цитат создают иллюзию, будто персонажи пишут за автора некий гипертекст, а не автор за них. «…едим мороженное, я спрашиваю светский вопрос ,настя ты реально все эти книги прочитала?? (…) Мне Витя тоже раньше постоянно присылал член в телегу(…) А если вы с парнем еще даже не встречались, а он присылает тебе член и хочет, чтобы ты прислала ему сиськи, значит, у него правда нет мозгов (…) тиндер это конечно помойка. собрался самый не ликвид , из мужиков. дрочеры , извраты ,нищеброды и альфонсо».

И автор к тому же, спасибо за это, вовсе и не пытается эдак озабоченно ставить ложную проблематику. Здесь заданно отсутствует его позиция, поэтому некому взывать от имени коллективной совести. Сама структура романа не позволяет допустить ни лицемерный пафос, ни надоевшие вопросы: «как до такого дошло, что все такие тупые?», «что с нами не так? » и «а чего теперь делать-то надо?»

Автор не обязан выступать в роли резонера-аналитика или наблюдателя со стороны. Он не оценивает персонажей и ситуации, в которых они оказались,  а дает голос тем, кому больше, кроме него, этот голос никто не даст. Здесь заговорили те, чьи голоса никто никогда не будет слушать,  потому что сетевые дневники и переписки в соцсетях воспринимаются как сетевой мусор, и они, в общем, таковыми и являются – но до тех пор, пока эти голоса не будут подключены к другой акустической системе, которой в нашем случае является художественный текст.

Это роман о маленьких людях, которые заняты на прекарных малооплачиваемых работах, не имеют своего жилья,  «серьезных отношений» и отчетливых интересов и перспектив, но стремятся найти свое счастье в жизни и любовь. Если предположить, что они бы сами захотели и смогли записывать свои монологи, то вышло бы почти вот так. Только лично Лёшу с Наташей и охранника Витю никто бы не стал читать. А вот от книги, со страниц которой они же и говорят, трудно оторваться. Потому что эта проза – художественная, в которой виден достоверный портрет времени, собранный из мелких осколков его примет, а они взяты из их отражения в соцсетях и различных нью-медиа. Перед нами не столько персонажи, сколько типажи и даже, можно сказать, архетипы. А их  речь – это распространенные  частотные архетипичные структуры образцов и типов письма, в которых, как в бессмертном сериале «South Park», отражается вся сегодняшняя обыденность и злоба дня: от быстрых знакомств, пижамной и спа-вечеринок до акций в «Пятерочке» и «Азбуке вкуса», от поисков пары в тиндере до локдауна.

Данное произведение собирательно описывает срез современной жизни через весьма своеобразную, но точную оптику, какими являются нью-медийные источники и речь, а их носителями является русский прекариат, который уже существует как класс. Но объектом достаточного литературного наблюдения он пока что еще не был, тем более посредством работы с современным языком, что само по себе является большой редкостью последние лет 20, а лично мне как автору такие стратегии ролевой актуализации речи интересны и близки.

Для того, чтобы писать поток сознания после модернистов, в частности, Уильяма Фолкнера, Вирджинии Вульф и Джеймса Джойса, надо обладать определённой смелостью. Для того, чтобы писать поток сознания не только после модернистов, но и после постмодернистов, надо быть отчаянным смельчаком. Это почти как рисовать чёрный (или любого другого цвета) квадрат после Малевича со словами: «Я тоже так могу!». Вроде бы, дело нехитрое: «пошли на гладкое, один ударил, и другой ударил. Пошли дальше, и я пошёл» (Фолкнер). Но простота эта кажущаяся – чем на профанный взгляд проще сделана вещь, тем сложнее ею привлечь и удержать читательское внимание. Иван Шипнигов отважился.

Его текст раздражает, как раздражает рецепторы любое сильное воздействие. Нарочитые ошибки, неточно сформулированные мысли, странный порядок слов в предложениях, отсутствие заглавных букв (боже, да кто вообще в 2020 – 2021 гг. пишет прозу без заглавных букв?!) – приёмы старые, очень старые, всем известные, но у Шипнигова они работают. Цепляют. Не оставляют равнодушным – а ведь это и есть главная задача искусства – не «нравиться», а «не оставлять равнодушным». Автор нарочито максимально усложнил себе задачу: не просто рассказать историю, но сделать это используя странный и сложный инструментарий. И справился с ней – героев отличаешь по интонациям, репликам, образу мыслей, узнаёшь в них не себя – они представители совсем иной социальной страты – но их самих.

Лексически автор противопоставляет на уровне системы образов представителей двух поколений – «отцов» и «детей». Лексика молодёжи – это не просто разговорная речь, а речь нарочито упрощённая, отчасти намекающая на когнитивную дисфункцию. Она вызывает ассоциации и с речью героя «Цветов для Элджернона», и с речью Бенджи из уже упоминавшегося «Шума и ярости»: «тиндер странное место. с начала лайкал всех под ряд, не глядя. ребята с работы объяснили что нужно брать количество, и чем больше лайкнешь тем выше % совпадений. но где то через три часа приложение мне написало что у меня закончились лайки! там оказывается есть лимит лайков в сутки. и предложили купить GOLD акаунт. 369 рублей в месяц это стоит, ну я вам уже объяснял про уловки маркетологов. но я решил попробывать и купил этот Gold, хоть и дорого.

и результаты не заставили себя долго ждать!! лайкать можно вобще сколько угодно. хоть пока все образы девушек не сольются в сплошную одно образную массу. плюс там есть функция, на которой видно, если тебя кто то лайкнул. меня правда пока никто не лайкнул, но думаю за этим дело не станет за горами».

Однако автор, проводя своих героев через события романа, показывает их развитие, и в конце они не тождественны себе тем, каких их узнал читатель, они растут, меняются, мыслят, а следовательно, существуют. «Отцы» звучат грамотнее, разумнее, и, как и следовало ожидать, скучнее. Потому что времена меняются: на смену личным очным встречам приходит уже даже не Zoom, а Clubhouse, на смену модернистскому потоку сознания – бесконечный стрим. Вещание без купюр и без остановок, жизнь во всей её полноте, ужатая до одной звуковой дорожки.

Иван Шипнигов написал сценарий для сериала «Руммейт», а потом, по всей видимости, взял и превратил его в эту книгу. А может, все как раз наоборот, может, он писал роман изначально и, пока работал над ним, уже успел отметиться сценарием на его основе. А может, эти вещи связывают лишь имя автора, некоторые персонажи, конфликты и периодически упоминающееся «руммейт». Если, конечно, о чем-либо можно судить только по названию, трейлеру и аннотации. Но на самом деле все это неважно. Важно другое – книга-то получилась неплохая.

В эпоху торжества соцсетей, стриминга и тотальной безграмотности у этого романа большие шансы найти свою публику. Он говорит с читателями на понятном им языке (речь идет скорее о молодых читателях). И в данном конкретном случае использование такого языка – это определенно верный подход. Неправильно построенные предложения, криво оформленные мысли героев, постоянные пунктуационные и орфографические ошибки (граммар-наци лучше обойти эту книгу стороной) максимально сближают нас с персонажами – молодыми людьми, узнавшими загадочное слово «руммейт». Они напоминают классических ситкомовских лузеров – наивны, немного нелепы и довольно забавны (это когда со стороны смотришь), но, главное, им веришь. Потому что именно так они и думают, и говорят. И делают. Икренними вышли, живыми.

«копил копил на квартиру, но понял, что не купишь никогда. инфляция все сьест, тоже как положенно в жизни. инфляция это когда покупательная способность денег дешевеет, может не все знают».

А еще у каждого героя свой голос (роман написан в жанре «вербатим»), отличный от других. И словечки свои – тоже имеются. В книге есть и более взрослые персонажи. У них с грамотностью все в порядке, оттого и звучат они даже на уровне языка «по-взрослому» на фоне этих молодых ребят. Ребята же пребывают в перманентных поисках счастья, любви, справедливости и секса, с переменным успехом получая что-то из вышеуказанного списка. И философствуют. Причем через пять страниц – почему-то у тебя в голове. И ты потом вдруг ловишь себя на мысли, когда стоишь в «Пятерочке» или «Перекрестке», – «дорого то или это, а если дорого, то справедливо это или нет».

Не без минусов, конечно (потому что иногда роман напоминает затянувшийся стендап), но потоковому вещанию быть. А герои, кстати, решая проблемы, растут и взрослеют, и язык их круто преображается. Но это ближе к финалу.