Питая очевидную склонность к книгам познавательным, из всего списка Нацбеста я сразу отобрала для чтения  книгу Скоренко. Тем более, что сейчас мы пытаемся работать над подобной книгой (и даже не одной), только для юного читателя.

Юным тоже можно (и нужно) читать «Изобретено в СССР». Очень емко и очень познавательно, боюсь только, подобный объем текста не всякий молодой читатель осилит. Но, безусловно, книга будет пользоваться спросом.

Лично мне не хватило какого-то личного отношения к персонажам книги – советским изобретателям, и вообще о выдающихся инженерах, конструкторах, изобретателях сказано до обидного мало – чаще всего, они просто названы, вплетены в ткань рассказа о том или ином событии.

Например, самый большой раздел книги – космический, подробная хроника всей космической эпопеи в СССР и других странах (кстати, эта глава или раздел вполне могли бы стать самостоятельной книгой, не знаю только, насколько оригинальной, а насколько смонтированной из многочисленных источников), в ней имена Павла Цыбина, Константина Феоктистова, Олега Ивановского (и многих других) лишь упоминаются. Ни их личный вклад в космическую программу, ни судьбы их изобретений не рассматриваются, что было бы живо и интересно. Есть только довольно сухая хронология событий. А тезисы из вступления и заключения к книге о том, что изобретательство как таковое страдало от несвободы и безымянности в Советском Союзе никак не развиты в книге на примере человеческих историй конкретных людей. Именно поэтому задиристый тон вступления к книге кажется чужеродным и пережатым. Это вступление к другой книге, которая могла бы быть написана, и может быть, тем же автором: «Как была загублена (если была!) научная и изобретательская мысль в СССР».

И тогда не надо было бы автору в конце книги помещать многостраничные оправдательные тексты: да, и ошибки в книге есть (как не быть, при таком объеме!), и многое осталось за бортом повествования, но главное – неудовлетворенность читателя общим взглядом на историю. Облегченным, беглым, и не- личным, несмотря на широту захвата.

Настоящий нон-фикшн. Не какой-нибудь гибрид художественной прозы с публицистикой, каковые гибриды дружно ненавидимы критиками и не беллетризованная биография писателя, поэта или политика, каковые биографии частенько оккупирут премиальные листы, а «трушный», высшего рода и качества нон-фикшн: научно-популярный. Пятьсот страниц наполненных интересными и занимательными сведениями об истории изобретений в науке, технике, технологиях. Обо всём самом важном, что было изобретено в СССР или о чём идут споры, было ли это изобретено в СССР. Информация точная, выверенная, но рассказанная легко, увлекательно. У автора бойкое перо, в хорошем смысле этого слова.

Несколько удручает, правда, назойливый антисоветизм. Перебарщивает автор с напоминаниями о том, как плохо жилось в Советском Союзе изобретателям, как их почти всех расстреляли на полигоне «Коммунарка», как не получали изобретатели ни денег, ни славы, а доживали свой век в бедных комнатах коммунальных квартир. Понимаю, из песни слова не выкинешь, такая была у нас история. Но если книжка не «про репрессии», а про изобретения, то ожидаешь узнать побольше про изобретения, и поменьше про репрессии. Иначе впору переназывать книжку. Как-нибудь так: «Изобретатели в СССР и красное колесо кровавых репрессий». Но лучше написать отдельную книжку про изобретения. И отдельную – про репрессии. Хотя про репрессии уже написано сто миллионов книг. Про изобретения гораздо меньше. А ведь очень интересно.

Очень плохо, что репрессировали изобретателей, да и вообще, всех невинных людей. Это понятно. С этим никто спорить не будет. Но есть и сложные моменты. Например, автор сетует, что в Советском Союзе мало чествовали индивидуальных изобретателей, а отдавали лавры коллективам – НИИ, КБ и так далее. Но ведь такова природа современной науки, что едва ли одиночка-исследователь способен на открытие, все достижения действительно результат большой коллективной работы! И, да, в СССР самые важные работы делались под патронажем партии и правительства, но ведь и в США не свободные люди на свободном рынке создавали ядерное оружие и космическую программу! И там тоже было «администрирование науки», без этого никак.

Автор по-своему восхищается «советским методом» организации научных работ: «Мне кажется, что, поручи Совмин разработать машину времени или вечный двигатель, специалисты бы справились, потому что деваться было некуда».

Идеология – вещь спорная, на всякого не угодишь, но в целом книжка полезная, автор прекрасно справляется с ролью популяризатора науки и рассказчика истории изобретений. Присутствие такой книжки в «длинном листе» премии Нацбест весьма оправдано, ведь Нацбест – это не только про худлит, но и про качественный нон-фикшн. Дальнейшая премиальная судьба издания видится туманно, но читательский интерес, скорее всего, обеспечен: и правильной темой, и хорошим исполнением. А читательский интерес – это самое главное для научно-популярной книжки.

Начну с отзыва юного московского технаря о шедевре мировой художественной литературы: «Сам Холден меня устраивает, дело в описывании событий излишни простым языком, да и сами они — эти события — односложные. По мне так нет ничего зазорного в том, чтобы ,от первого лица пересказывая события, упоминать лишь о важных моментах полностью, а о незначительных лишь украткой. Не знаю… Наверное были тогда любители такого «языкового» реализма <…> Вместо чтения в электричке По-по-по-петуха во ржи общался с очередным алкотроном. На этот раз с прокуренным 50+ летним музыкантом. Рассказывал про каких-то Битлов, Берёзок и Крематорий. Давал послушать свои песни и каверы. Половина что-то в духе шансона про просранные возможности, половина — что-то в духе Элвиса Пресли. Ехал к родным, показать, какой он хороший и не пьющий. В идоге встретил знакомого (полу-бомжа продавана говн с мешками) и начал распивать с ним из горла подарочную водку, но была уже моя остановка… Открыл книгу только в метро и закрыл. Сложилось впечатление, что нужно читать в оригинале, ибо язык какой-то дэбильный, я бы вроде как лучше смог бы передать».

Нет, здесь я не о бездуховности современной молодежи. Я о том, что читателей, которые сами не пишут, нынче мало и их нужно по возможности беречь. Если русский Ваня не захотел дочитывать «Над пропастью во ржи», представляется сомнительным, чтобы он осилил по доброй воле что-то из длинного списка «Нацбеста». Хотя…

Книга Тима Скоренко, пожалуй, одна из самых интересных и масштабных в этом сезоне (как и книги Троицкого, Туровского, Алленовой). Это даже не столько научно-популярная книга, сколько философское осмысление истории советского изобретательства, история СССР в научно-популярном стиле. Думаю, это и есть подлинный бестселлер, который должен стоять на полке у каждого пользователя с активной гражданской позицией. Зачем? Чтобы ссылаться на авторитетный источник каждый раз, когда пускаешься в дебри отечественной политологии, конспирологии и пр.

Допустим, какой-то западник втирает вам про «елового гуся» Говарда Хьюза, вы берете с полки книгу Скоренко и пишете, что экраноплан или экранолет намного лучше и дешевле. Вам говорят про «Конкорд», вы рассказываете про Ту-144, который был сделан на год раньше. Вам втирают про Винера и про то, что вам не след печатать на американском изобретении, вы в ответ пишете про Брусенцова, троичную логику и ЭВМ «Сетунь», попутно называя Джобса и Возняка однополой парой.

Космическая гонка, голографическая гонка, лазерная гонка, строительство советских АПЛ и атомных станций, метрострой, первый европейский циклотрон, создание водородной бомбы и многое, многое другое — это могло бы стать основой пары тысяч производственных романов, но неплохо смотрится и в натуральном виде. Трагическая история Льва Термена хороша сама по себе, без литературщины, пафоса и надрыва. Мрачные и странные опыты Демихова в области трансплантологии пугают не меньше, чем готические романы. Одна глава, где рассказывается о переливании кадаверной (фибринолизированной) крови, стоит целой некрореалистической поэмы.

Если вы думаете, что эта книга — сухой пересказ научных фактов, то ошибаетесь. Авторский голос слышен везде. Скоренко жалеет изуродованных скальпелем, задохнувшихся и сгоревших в космических аппаратах собак, рассуждает о целесообразности и этичности тех или иных проектов, возмущается, когда речь идет о некомфортной жизни советских людей, и, конечно же, призывает к миру в конце главы о термоядерном оружии. Эта книга не только о науке, она о науке и советском человеке.

Скоренко подтверждает известный факт: изобретательская мысль в СССР не отставала от изобретательской мысли на Западе, и во многом советские ученые предвосхитили западные технологии. Изобретения в СССР, не связанные с оборонной промышленностью, появлялись вопреки всем неблагоприятным условиям: это были и отсутствие финансирования, и часто отсутствие базы для внедрения, и прежде всего проблемы бюрократического свойства — стране не нужны были новые наушники, новая оптика и магнитно-резонансная томография, стране нужны были танки и космические аппараты. Мизерное поощрение в виде прибавки к зарплате, пара публикаций — вот все, на что мог рассчитывать в СССР талантливый ученый, если ему удавалось доказать значимость своего проекта для советской промышленности. К тому же, ему вполне могли поручить работу над другим проектом (более важным с точки зрения руководства), а существующий отдать другим разработчикам или просто оставить без внимания. Похоронив отечественные проекты, советские чиновники нередко наспех перенимали аналогичные западные разработки для нужд простых граждан. Как видим, мотивация советских изобретателей держалась исключительно на любви к своему делу.

Добавлю, что чтение научпопа, журналистских расследований или книг об искусстве и социологии, к сожалению, а может, и к счастью, доставило мне в этом сезоне гораздо больше удовольствия, нежели попытка разобраться в исповедальной прозе, магическом реализме, шкатулочных романах и постмодернистском безумии авторов худлита. Многие книги длинного списка напоминают артбуки с хаотично наляпанными котиками, птичками, белыми кроликами, летящими на зонтиках детьми, романтичными девами, лучами добра, цветами и клоунами. Они заставляют меня чувствовать себя бессердечным идиотом, который упорно отказывается видеть во всем этом художественные достоинства, а не вопиющую пошлость. Иногда шквалы де бель леттр, рожденные неуемным желанием авторов выражаться красиво, человечно, непонятно и возвышенно, возбуждают во мне настолько сильные эмоции, что хочется сжечь очередной опус либо выкинуть его в окно. Спасибо вам, Тим Скоренко, за эту прекрасную книгу.

Начитанность хороша там, где она уместна. Автору художественного текста бывает полезно задвинуть на дальнюю полку культурный багаж, чтобы сказать что-то свое, оригинальное. Скоренко, избрав научно-популярный текст, мог бы написать значительно больше, но сдерживал себя критерием значимости.

Анонс книжных новинок фестиваля «Красная площадь», в разделе «нон-фикшн», гласил:

«Тим Скоренко — научный журналист-популяризатор, финалист премии «Просветитель» и молодежной премии «Лицей». Он довольно писучий автор в разных областях, от фантастики до «мокьюментари», то есть псевдодокументалистики. Эта книга — закономерное продолжение предыдущей, «Изобретено в России. История русской изобретательской мысли от Петра I до Николая II». Потому что, с одной стороны, смена общественного строя не может остановить развитие научно-инженерной мысли, а с другой — не может переломить национального менталитета. Как при «проклятом царизме» изобретателям, как правило, простолюдинам, приходилось преодолевать непонимание чиновников: «Куда лезешь? На то генералы есть, чтобы думать!», так и при социализме лозунг «Все для фронта, всё для победы!» тормозил развитие во всех сферах, кроме военной, и через много лет после того, как победа была одержана. В результате — лучшие в мире танки, ракеты, атомные ледоколы, худшие в мире легковые автомобили, телевизоры, пылесосы…

Со времени распада СССР прошло уж почти тридцать лет. Впору писать третью часть, про изобретения в «Новой России». Только вот найдется ли что в ней описывать?»

Остается добавить, что после прошлогоднего почти-успеха книги Михаила Трофименкова, в Нацбесте снова фигурирует книга в жанре, который можно определить как «темпераментный нон-фикшн» или «научпоп с коленцами». Что в целом замечательно.  

Не понимаю (и не боюсь в этом признаться), как в лонг-лист попала книга «Изобретено в СССР» Тима Скоренко.

Обычный сборник любопытных фактов, касающихся изобретателей и изобретений. Написать подобный “кирпич” не составляет особого труда: обложился энциклопедиями, подключился к интернету — и осваивай материал.

Это абсолютно механическая работа, не предполагающая полёта мысли.

Первая часть отведена промышленности и транспорту. Главки утопают в датах, цифрах, вычислениях, секретных протоколах и буквалистской арифметике. Не хватает человеческого измерения. Скоренко пытается сам укорениться в тексте (рассказывает об увиденной в Минске детской железной дороге), даёт слово своим героям (Глеб Котельников рассказывает об испытаниях парашюта), повествует о счастливых и трагических судьбах советских учёных, но всё как будто случайно и не систематизировано.

Вторая часть более интересная и касается уже научных разработок. Опыты на собаках трансплантолога Демихова, покорение Северного полюса, создание рафанобрассики (гибрид капусты и редьки) как начало истории советской генетики и многое другое. Но тут всё дело не столько в повествовательных способностях автора, сколько в самом материале.

Язык, кстати, ничем особенным не выделяется. С одной стороны, в этом повинен энциклопедический формат, а с другой стороны, нельзя же считать изюминками нескончаемые штампы: «на одном из островов печально известного атолла Эниветок»; «на печально известном полигоне “Коммунарка”»; «Матвей Капелюшников прожил счастливую жизнь»; «трое прожили долгие и счастливые жизни» и т.п.

Третья, четвёртая и пятая части посвящены, соответственно, мирным разработкам, космическим и оружейным. Здесь энциклопедичный формат разбавляется авторскими сомнениями: Скоренко удивляется, отчего некоторые вещи “копировались нещадно”, и перечисляет, что под руку попадётся. Задаться какими-то важными политическими, экономическими и социальными вопросами он не спешит.

Что получается?

Налаженный конвейер. Посмотрите на список публикаций данного автора: «Эволюция мысли в знаменательных датах науки и экспонатах Политехнического музея: календарь 2017»; «Изобретено в России. История русской изобретательской мысли от Петра I до Николая II» (какое неудачное название: можно подумать, что речь идёт об изобретениях русских монархов!); «Популярная механика. Занимательные опыты и эксперименты»; «Люди мира. Русское научное зарубежье»; «Календарь Политеха 2068 (2018)»; «Популярная механика. Оружие и боевая техника: вчера, сегодня, завтра»; «Пиарь меня, если можешь. Инструкция для пиарщика, написанная журналистом»; «Думай и изобретай». Очень много, особенно если обратить внимание на период издания: 2017-2020 года.

Не хочу и не стремлюсь обесценивать чужой труд. Конечно, эта книга любопытна, содержательна, информативна, необходима и, уверен, востребована. Если такая энциклопедия издаётся, значит, она кому-нибудь да нужна.

Однако это не что иное, как популяризация науки. Не более.

Премия же ищет книгу с нереализованным потенциалом интеллектуального бестселлера. Как мне представляется, подобное издание предполагает большую работу со словом – со всеми возможными интерпретациями данного высказывания: это и философия, и филология, и антропология, и культурология, и Бог знает что ещё.

Если бы Тим Скоренко написал книгу в духе созданного Артуром Лавджоем понятия “история идей”, то есть если бы автор показал, как развивалась научная мысль (или правильнее сказать: ряд научных мыслей) в СССР, объяснил бы социальный, культурный, политический и геополитический контексты, добавил бы во всю инженерию человека, была бы совершенно другая книга – более весомая и объёмная (во всех смыслах) – та, что мы ищем.

А в таком виде – на библиотечную полку. Почему бы не обзавестись такой книгой? Но поставить строго куда-нибудь на самый верх и во второй ряд. Под рукой-то её незачем держать.