Аристотель в трактате «Политика» впервые употребил применительно к человеку термин zoon politikon – «политическое животное». Кто не знал, тот сам виноват. У нас больше распространен другой вариант — «Общественное животное». Тут мы сразу вспоминаем Эллиота Аронсона. Если вы словили от названия книги когнитивный диссонанс, то это к нему.

Речь в книге Христофорова, как мы можем догадаться, пойдет о человеке и социуме, только свою социальную роль герой этой книги понимает превратно. Он пытается стать этаким альфа-бабуином и беспрестанно бьет себя кулаками в грудь, пытаясь громкими криками привлечь внимание самок.

«— Нет, не скромный, потому и хороший!

— Да, ты похож на мужчину моей мечты!

Мы скатились на ночной пляж по темной лестнице, нас захватила суета объятий.

— Не останавливайся, — попросила она.

Мы еще долго лежали на песке, перевернувшись на спину и широко раскинув руки. Каждый думал о своем. Нам было хорошо так — вместе и в то же время наедине с собой. Оказалось, что все ее мысленное усилие было направлено на наш допинг».

Герой фотографирует на черно-белую пленку и носит оную в проявочные. Сразу видно, какой он профи, прямо как мужик из фильма Антониони «Блоу-джоб», то есть, простите, «Фотоувеличение». Вдобавок он — тележурналист. Снимает про то, что делать бабе, если у нее спустило колесо. Но и про политику тоже. «В голове крутился разговор с редактором. Сама по себе она была неплохой девчонкой, но боялась пойти против «этих», а их активно поддерживало руководство канала, они ходили в любимчиках. Естественно, редактор дорожила своим местом и не хотела вызывать огонь на себя, в то же время понимая все эти интриги». Кого же автор понимает под «этими»? Неужели тех самых «этих»? Боится, что засудят за оскорбление социальных групп или не будут переводить в ЕС?

Герой безумно талантлив. Например, трахнул художницу и сфотографировал ее работы для каталога:

«Художница бурно восхищалась снимками, он доверительно смотрел на нее, а я пил кофе, поданный длинноногой секретаршей, и бессовестно пялился на нее. Каталог и впрямь вышел хороший, я был доволен фотографиями, а она вместе с дизайнером придумала верстку. Оставалось сдать макет в печать. Я назвал сумму, обосновал ее, наш меценат положил на стол стопку банкнот и негромко сказал:

— Запускайте».

Товарищ, кофе можете принести себе сами. Критик из «этих».

Работает наш герой примерно так:

 «Журналисты еще собирали свои технические пожитки, когда она показалась в дверях.

— Вы слышали, что вам сказал этот человек? — Я сразу сунул микрофон ей под нос.

— Почему я должна комментировать какие-то глупости? — вполне резонно заметила цель. К счастью, мой провокатор завелся, либо в коридоре, где было меньше народу, он почувствовал себя свободней.

— Потому что вы тратите наши деньги на преступления! Чему вы научите молодое поколение, оно готово только рушить и ненавидеть, а вы, вы, со своими идеалами…

— Знаете что, вы сейчас похожи на клоуна в цирке! — уже немного нервно сказала она.

— Да мы вам, мы вам не позволим, не дадим! — Щеки функционера налились багровым, он начал надвигаться на нее. — Я не позволю, чтоб вы продолжали делать свои пакости!

— Да кто вы такой вообще? — уже гневно прокричала она. — Немедленно покиньте помещение, я позову охрану! — На этих словах к нам направились двое людей в форме.

— Помогите ему выйти отсюда, — сказала наша жертва, и двое охранников поволокли дрыгающего ногами провокатора к выходу. Я в это время пристально следил за картинкой в дисплее камеры. Когда троица исчезла за дверью, я щелкнул пальцами и бодро сказал:

— Стоп, снято!»

Ничего, что герой животное, главное, что не из «этих». Автору герой мнится этаким мачо, но навязчивая демонстрация маскулинности вкупе со слабо выраженной самоиронией симпатии не вызывает. Мало ли животных пытается потрахаться и добыть себе место под солнцем, а также коктейль «Секс на пляже»? Перед нами 336 страниц о пикапере, который либо объективирует бабу, либо пытается снять бабу, либо встречается с бабой, а в перерывах сидит в барах, донимает власти и бегает с какими-то отснятыми пленками, как будто ему за них выдадут Пулитцеровскую премию. Бегает много, а толку мало. Дорогой автор, прошли те времена, когда публика упивалась шашнями гетеросексуалов вкупе с их успешной карьерой. Может, читателю интереснее про «этих», про феминисток, антиглобалистов, зоозащитников, ученых, спортсменов, слесарей с авиационного завода. Может, публике хочется про Илона Маска, а не про секс в маленьком городе? Политическими могут быть очень разные животные, а журналистов, шовинистов и депутатов мы и так видим каждый день. Зачем роман, если есть новости?

Пока герой крутил свои романы, у него в столице произошел майдан, чтобы придать хоть какой-то нематериальный вес этому эротическому бумажному кирпичу. Но и в полуразрушенном «осажденном городе» во время «отделения полуострова» бесстрашный кобелино продолжает свои посиделки с бабами и выпивкой, намекая, вероятно, на некую невыносимую легкость бытия в это непростое революционное время. Упорный малый. Да, кстати, действие происходит в неком мифическом мире, где есть Столица, Юг и Непризнанная Банановая республика, между которыми перемещается герой вслед за своими политическими интересами. Что автор имел в виду — Одессу, Киев, Донецк, Луганск, Мариуполь? Или Тирасполь? Или его герой бегает за самками в Республике Анчурия?

На самом деле «Одесса — Бендеры — Москва — Севастополь — Донецк», — подсказывает автор.

«Как и когда-то, я кружусь в водовороте журналистских историй, интриг и выборов, хотя теперь я все больше сижу в кабинете, и, когда я смотрю на снимок заснеженного столичного проспекта в простой рамке, понимаю, что мне очень не хватает былого творческого простора. И поэтому я начал писать роман, а в новомодном формате новостей в мессенджерах я прямо с телефона пишу свои мысли в Телеграм-канале «Медиатехнолог» — и часто это не самые лучшие слова о бывших товарищах, вошедших в новую власть моей бывшей страны. Так жить — интересно, но поводов для радости совсем не много, хотя я часто шучу, что комендантский час может оказаться весьма романтическим: ведь если правильно подгадать время, когда провожаешь девушку, легко остаться у нее в гостях. Ну а в пятницу я все так же прошу бармена смешать мне в высоком бокале водку, апельсиновый сок и персиковый ликер — «Секс на пляже» делают даже в осажденном городе».

Слава Аллаху, политическое животное ушло с пляжа. Насколько мне удалось понять из книги, смысл жизни политического животного был в том, чтобы кому-то присунуть. Но при чем здесь политика? Главные враги таких революционно настроенных кобелино – радфемки и венерологи. Если движение «Фемен» еще функционирует, эту книгу можно подарить его участницам.

Христофоров интригует с самого начала. В аннотации – гремучая смесь из «Карточного домика», Мишеля Фуко и важной фразы «Основано на реальных событиях». В предуведомлении появляется небольшая литературная игра с саморазоблачением: «К главному герою не относитесь строго: да, порой он неправ, эгоистичен, предается порокам и во многом максималист, зато принципиален и верит в людей». Вот эти  вот слова «принципиален и верит в людей» отдают такой инфантильностью, что, казалось бы, деваться больше некуда, но дальше автор, как будто издеваясь, продолжает шаржировать своего героя: «И еще: когда он произносит слово «детка», он немного прищуривает левый глаз, копируя какого-то киногероя – похоже, говорить так всерьез ему кажется несколько пошлым».

После полученных вводных данных перед нами предстаёт молодой Аполлон, работающий журналистом где-то на юге. Он всё делает будто играючи. Не боится трудностей. Послали на задание – выполнил с закрытыми глазами. Таким же образом у него складываются отношения с девушками: одна, вторая и далее. С такой же лёгкостью он попадает под раздачу и ввязывается в драку. Так же уходит в большую политику.

Какие бы глупости он ни говорил, как бы шаблонно себя не вёл, ты ждёшь, что вот-вот начнётся разоблачение этого героя. Но его всё нет и нет.

Только – безынтересный пересказ событий.

Да, это важный момент: «Политическое животное» воспринимается не как увлекательное повествование (хотя сначала таким и кажется), а именно как пересказ какого-то левого человека, которому вся история чужда.

Можно было бы увидеть в этом литературный приём. Вот, скажем, вся эта отчуждённость повествования, герой – варёный, ни рыба ни мясо, шаблонность диалогов и прочее – всё это необходимо, чтобы показать нам как раз-таки «политическое животное», которое в рамках украинских событий образца 2014 года идёт к власти.

Полегчало? Объяснили себе? Допустим. С настяжечкой.

Но зачем об этом целая книга, когда можно было бы написать короткий рассказ?

Может, не стоило ждать разоблачения главного героя? И такой герой с прищуренным глазом должен восприниматься как-то иначе? Сергей Коровин отчего-то выводит его из прозы Василия Аксёнова. Но это, мягко говоря, не соизмеримо. Не уж-то надо тогда воспринимать персонажа серьёзно? Тогда надо предположить, что перед нами большая литература, маскирующаяся под массовую культуру – при этом под массовую киноиндустрию, а не литературу.

Ну разве мы не слышали чего-то подобного миллион и ещё раз миллион раз в голливудских безделушках: «Мужчина может добиться женщины, если впечатлит ее своими достижениями; вернее, он думает так, поскольку соискателей у красивой женщины — море и решающий выбор остается за ней. Поэтому не стоит считать ее чувства своим навсегда завоеванным призом, это просто закон природы, она выбирает тебя. И, возможно, вскоре она выберет другого, а уж если в моем случае главными критериями были богатство и слава, то ведь всегда найдется кто-то известней и богаче!»

Можно попробовать найти грань, благодаря которой чётко видно это расхождение большой прозы и массовой культуры. Но попытка не увенчается успехом. По крайней мере, у меня не получилось. Может, у вас получится.

В конечном счёте, права Мария Голованивская, когда лаконично заявляет, что «жевать эти все холодные наблюдения ума и горестные заметы сердца — скучно в виду полного отсутствия откровения».

Честно признаться, никогда не видел подобных книг: любопытный персонаж; медленно, но не сонно развивающийся сюжет; молодой и перспективный автор – и не цепляет.

Какое счастье в 2020 году – читать о простых парнях, живущих вне мегаполисов, ухаживающих за девушками, строящих небанальную карьеру и переживающих определённые мужские приключения. Но почему-то по прочтении ничего не остаётся.

Есть книги, которые тебя перепахивают и изменяют.

Есть книги, что скрашивают твой досуг.

Есть книги, способные в той или иной степени повергнуть в шок.

А эта – я даже не представляю, что с ней делать.

Что такое политическое животное, мы не знаем, да и существуют ли они в природе тоже не ведаем. Однако читаем. Фигура героя вырисовывается достаточно ясно — это эдакий плейбой, знакомый нам по древней прозе Василия Павловича Аксенова — дремучий позитивист, перетащенный волей автора из оттепели шестидесятых прошлого века в бурные времена цветных революций десятых-двадцатых следующего столетия с одним, впрочем, различием. Аксеновскому герою, относительно безыдейному цинику, главное — участие в каком-то общем деле, имеющем в качестве цели какое-нибудь всеобщее благоденствие, и о себе он совершенно не задумывается, тогда как современный безыдейный циник на себе достаточно сосредоточен и думает о своей карьере.

Начинается с того, что герой из столицы возвращается на родину — климат ему не подошел или что-то в этом роде. Родина его где-то на юге, на море. Сначала он там живет припеваючи, позиционируя себя фриленсом — свободным фотографом (в этом есть, правда, откровенный ляп типа у него нет лаборатории, хотя снимает на черно-белую пленку и сдает ее в ларек для обработки и печати — ха, ха, ха — профессиональный фотограф! На кой бес ему «Практика», «Ролейфлекс», черно-белая пленка, когда у него нет увеличителя? С тем же успехом можно снимать «нокией», и сдавать никуда не надо). Доверие к рассказчику понемножку тает. И еще он пристраивается жить в съемную комнату в квартире, где так же снимает юная художница, и морочит ей голову разговорами о живописи и прочем искусстве, потрахивая ее по-соседски. Нет, это-то сомнений не вызывает — как же не потрахивать, когда у них столько общих интересов: сидр, мороженое, упругая грудь, вид на храм из окошка… Но все заканчивается, а хорошее в первую очередь, — за аренду надо платить, а бабки — увы… Герой вынужден съехать и негде ему голову преклонить. Тут нашего героя выручает другая чувиха — Рыжая, педиатор, с которой он баловался, еще будучи школьником. Она помогает ему найти конуренку по средствам и, естественно, по старой памяти занимает место в койке. Художница понимает, что герой ее кинул, и прогоняет его — женщины, как правило, не любят, когда одно и то же перо макают не только в ее чернильницу, а еще в какую-то постороннюю, это им, наверно, представляется негигиеничным, вместе с тем свою позволяет пользовать и этому и тому, и мало ли еще кому (по обстоятельствам). Очень верная ситуёвина отражена. Доверие к рассказчику стабилизируется. Но тут герой, а он-то еще и журналист, подписывается работать на некий канал в местном ТВ, ангажированный каким-то кандидатом в рамках предвыборной кампании. Дальше начинается журналистская возня, которая приводит к тому, что его Рыжая заводит себе Бородатого — политического противника нашего героя, а герой заводит себе новую чернильницу в лице очаровательной брюнетки — журналистки — из соперничающего средства массовой информации. Она очень предана своей профессии и с трудом находит время для, как она выражается, секса. Это в конечном итоге и губит их союз, потому что наш герой не получает ожидаемого теплого места в городском совете, а ее интересуют исключительно серьезные источники информации.

На этом первая глава заканчивается и начинается следующая, где герой опять возвращается к свободному образу жизни и начинает зарабатывать практически рэкетом, сколотив соответствующую шайку из боксеров и прочего сброда. А в постельке у себя он однажды обнаружил некую вчерашнюю школьницу, а ныне студентку первого курса, которая так практически ни разу из постельки и не вышла, — то болела, то еще чего-то, пока не пришла ей пора рожать. Значит, слезет он с нее, пойдет поразбойничает и опять на нее. Вот тут опять что-то недостоверное намечается, потому что каждому известно про первокурсниц — они поначалу все такие недотроги, а на втором курсе влюбляются, на третьем дают и, как правило, быстро разочаровываются и далее уже ни в чем своей чернильнице не отказывают: хочешь? да ради бога! А эта — так прямо на первом курсе и какому-то незнакомому дяде. И говорит, мол, давно у меня никого не было. Такое тоже бывает, но только с той, которая уже втянулась в это дело, которая, скажем, лет с восьми практикует эти самые скиры, то есть, как уверяли древние французы, раз бутылочка открыта, так чего же не попить? Тут наш герой сильно перепугался, но вскоре ему пришлось отправить эту первокурсницу не на следующий курс, а за границу на лечение новорожденной и роженицы. А пока ее не было, ему приглянулась одна, ничего себе телесами, мадам, и он влюбился в нее, тем более, что та юная роженица тоже увлеклась там своим врачом, что и не удивительно, ведь она родилась и выросла у моря, а с этим не шути, и кровь у таких играет, как морская волна, в чем она нашему герою совершенно искренне и призналась, а значит — прощай. Новая его кикимора тоже в конечном итоге вспомнила, что она вообще-то замужем, и дала ему понять, что, мол, побаловались и будет, и он целиком погрузился в гражданскую войну и даже стал находить вкус в этом процессе, сидя в своем — наконец-то — кабинете.

Где происходят данные события совершенно непонятно, но поначалу интересно: где все-таки? А с другой стороны, по большому-то счету совершенно наплевать, потому что нам этот герой уже давно стал неинтересен, и бабы его, и какая-то политика, и продажные журналисты, и все остальное. Основано это на реальных событиях или все выкопано из носа указательным пальцем — не суть. Суть в том, нам кажется, что читать сие повествование не за деньги — только время терять. Кстати, кого имеет в виду автор под названием «политическое животное», мы так и не выяснили — героя, что ли? Так он вполне себе заурядный кобель, каких полно и в политике, и в финансах, и в силовых ведомствах всей Европы и Азии, Африки и Америки, и в любой конторе, и в любой провинции или столице, на любой помойке за мусорными бачками тоже сидят точно такие же — каждый со своими амбициями.

Все это сто раз уже было описано на все лады, якобы правда жизни, изображенная с желчью и нежной брезгливостью, весь это пиар (п’яр, как теперь говорят), выборы, бабки, секс, предательства, кровище ради доминирования и власти. Так сказать бездушие мелкотравчатых, рвущихся к власти. Иииии? Зачем я стану это читать у нового автора, если уже оскомина и великие вытоптали поляну. Автор, зачем мне это читать? Такое должно быть или гомерически смешно. Или психологически глубоко, или сюжетно огнево, а жевать эти все холодные наблюдения ума и горестные заметы сердца — скучно в виду полного отсутствия откровения.