Еще одна книга, в которой рассказчик сближается с автором до степени неразличения. Сборник рассказов о переехавшей в Петербург молодой женщине — она учится, но не заканчивает, мыкается с одной низкооплачиваемой работы на другую, выходит замуж за творческого алкоголика и разводится, одних мужчин бросает она, другие мужчины бросают ее. Автору удается добиться эффекта предельной искренности, так что следить за жизнью героини интересно. Не мешает восприятию и язык книги – без лишних барочных красот и одержимости формальными приемами. В то же время нельзя не отметить общий налет необязательности на всей книге. Нам рассказывают о достаточно распространенном бытовом опыте – каждый житель большого города узнает в персонажах книги своих друзей и знакомых. То есть уникального опыта, о котором неоткуда больше было бы узнать, тут нет. Но если так, то знакомый каждому читателю материал должен был бы быть как-то переосмыслен, продуман, неожиданно интерпретирован. Между тем как раз этого в книге нет вовсе. «Такая жизнь», не более того.

Феномен прозы, написанной женщинами, прост. Читательницы сопереживают героиням и обнаруживают в них себя. Читатели – открывают о дивный женский мир. С огромным удовольствием и те, и другие готовы не по разу кататься на этих американских горках. Интересно, не надоедают ли в реальности подобные аттракционы? Типичная женская проза, увы, надоедает.

Татьяне Леонтьевой удается создать поначалу классный и непривычный неблагоустроенный мирок. Коммуналки, странные соседи, не менее странный муж, маргинальные знакомые. Ей как будто бы даже комфортно в этом не самом приятном окружении. И если бы сохранить этот градус подчеркнутной необычности (которая для многих да, сойдет и за обыденность, но таких будет меньше), то все могло бы сложиться по-другому.

Но тут постепенно выясняется, что главная героиня смотрит на мир немного свысока: простые проблемы простых людей ей не по душе – и ладно бы это, но они даже не удивляют ее, она не обнаруживает в этом поразительного разнообразия. Игнорирует она и то, что ей самой приходилось оказываться на месте такого «простачка» в глазах других.

«За два года соседства мы в совершенстве разработали теорию по достижению личного счастья. Мы установили, что косметика и каблуки тут ни при чем (настаивала я). Что количество прочитанных книжек тоже ни при чем (настаивала Леля). Что психоанализ тоже не помогает (я спорила). Нужно работать над собой в поиске гармонии, и вот тогда явится он, тот самый заветный положенный тебе мужчина. И тогда-то и начнется настоящая новая жизнь».

Татьяна, 30 лет, Овен, словно скрывая это от самой себя, испытывает страсть к комфорту. Ей хочется жить так, как живут или могли бы жить те самые простые девочки, над которыми она посмеивается. Но рефлексии, связанной с этим противоречивым желанием, не наблюдается. Что кажется невозможным: ведь главная героиня, судя по описанию, к рефлексии как раз-таки очень склонна.

«Я представляла, что вот есть у меня такая семья. Два сорванца и серьезный муж. Я спешу домой с работы, в сумке пачка рукописей, перед сном почитаю, в пакете какой-нибудь игрушечный автомобиль для ребят… Дома уютно горит ночник, дети рассказывают наперебой, как провели день… Я улыбаюсь и рассматриваю их рисунки и поделки… Да, еще надо санки достать с антресоли, зима на носу… В выходные всей семьей пойдем кататься с горок… Скоро придет муж, надо спросить про санки…»

Точно также нет рефлексии, например, и по поводу любовных отношений – хотя это было бы ожидаемо. Еще в самом начале Татьяна искренне осуждает рвение женатых мужчин:

«Понятно. То есть мало ему жены, нужна еще и полюбовница. Или несколько сразу. Или каждый вечер новая («Готов на всяческие эксперименты, в том числе и с психикой» — завлекает аналитик). И ведь не боится даже под собственным именем клеить баб в Интернете. Или жена не против? Или она тоже так развлекается и у них это принято? <…> Поискала, блин, поискала. Познакомилась…» –

и не подозревает о том, что сама свяжется с парочкой подобных – и, конечно, будет страдать:

«— Ты это… умер кто у тебя?
— Нет, что вы…
— Беременна?
— Да нет же…
— Ну ясно. Зачать не можешь. Понятно.
Я рассмеялась.
— Любовь у меня… Ни… ни… несчастная. К жи… жи… женатому мужчине.
Она сгребла мой пакет, взяла меня за руку и привела к своей лавке.
— Га-а-аль? Прикинь чё. Женатого, говорит, любит. — И вдруг захохотала.
— А чё реветь-то? — в тон ей ответила Галя. — Вот беда-то! Женатого она любит, посмотри на нее! Не смеши людей. — И тоже заколыхалась от смеха».

Такие амбивалентные ситуации, возможно, приведены как раз для того, чтобы высмеять стереотипное мышление, или показать, как героиня сама себя выставляет в нелепом свете, или просто чтобы заявить о непредсказуемости жизни. Но выглядит все так, как будто Татьяна Леонтьева всего лишь вспомнила о забавных случаях, которые могут развлечь читателя, и не подумала, как их соседство выглядит в свете всего сборника – который объединен фигурой главной героини и читается пусть не как роман, но как единая книга.

И да, в окончании необходимо заметить. На сайты знакомств давно уже никто не ходит. Но, поговаривают, «Тиндер» работает.

Плохо, конечно, когда на литературные произведение сразу навешивается дежурный ярлык «женская проза», но есть такие, которые об этом прямо сами сообщают в полный голос безо всяких претензий на что-то большее. В любом случае это как-то честнее, чем делать вид, что ты написала не книгу о любовных похождениях героинь и поиске ими мужиков, а философский роман о смысле жизни. Но все равно рано радоваться. Книги рассказов, написанных девушками и женщинами, в длинных списках нацбеста совсем не редкость. Редкость, когда об этих рассказах есть что сказать. На моей памяти такой случай был всего один раз, когда в шортлист прошла сильно отличающаяся от остальных книга писательницы Софьи Купряшиной, и на этом все дело и заглохло. Трудно ожидать, что в нашем огороде среди мокриц и сурепок вдруг возьмет и поднимется нечто из ряда вон выходящее: не обязательно прекрасная роза, пусть это будет вредный и ядовитый цветок зла, но главное, другой, не такой, как все, принципиально иной, чем другие сорняки.

На этот раз чуда тоже не произошло. В книге с бесхитростным названием, не оставляющем никакого простора для воображения, все рассказы написаны от лица одной и той же героини, которая от первого лица рассказывает о своей личной жизни. Героиня полная тезка автора, что сокращает дистанцию между автором и персонажем. Девушка приехала из Сибири в СПб искать свое счастье в жизни, а счастье она видит в любви и последующем браке:

«Я представляла, что вот есть у меня такая семья. Два сорванца и серьезный муж. Я спешу домой с работы, в сумке пачка рукописей, перед сном почитаю, в пакете какой-нибудь игрушечный автомобиль для ребят… Дома уютно горит ночник, дети рассказывают наперебой, как провели день… Я улыбаюсь и рассматриваю их рисунки и поделки… Да, еще надо санки достать с антресоли, зима на носу… В выходные всей семьей пойдем кататься с горок…».

Само собой, ничего не получается, одним все, другим ничего. Еще как нарочно, чтобы подразнить, обстоятельства подсовывают прямо под нос образцы счастливой жизни у других людей, чтобы было к чему стремиться:

«Марта яркая и самостоятельная дама. У Марты необычные наряды. Марта умеет жарить котлеты. Ходит на концерты и выставки и знает кучу музыкантов и художников. (…) Двое здоровых ребятишек и надежный муж».

А кому-то вместо этого достаются одни колючки: вместо достойного мужа, с кем можно было бы строить дом и заводить детей – сильно пьющий несамостоятельный неудачник, а вместо семейного дома-мечты – съемные каморки с маргинальными соседками и всяким бытовым трешем вроде травли клопов, фанерных перегородок, плохо изолированных сортиров и мстительных соседских котов, писающих под дверь. Логично, что при таком отсутствии личного пространства героиня живет не в вакууме, а среди таких же неустроенных гражданок, занятых в малооплачиваемых сферах услуг, как, например, прием стеклотары у лиц без определенного места жительства, а также находящихся чуть повыше в социальном статусе компаньонок и подруг без пары и в активном безуспешном поиске. Их сольные и коллективные стенания о затянувшемся отсутствии прекрасных принцев составляют львиную долю книги:

«Я вот все думаю, Танька, почему мы такие несчастные… Почему мы все время выбираем каких-то не тех людей… У тебя Миша, у меня Петя… Неужели так будет всегда?»

Темы задушевных девичьих бесед транслируют мотивационные быдлопаблики для тупых, где учат, как намечтать себе правильного мужа:

«За два года соседства мы в совершенстве разработали теорию по достижению личного счастья. Мы установили, что косметика и каблуки тут ни при чем (…) что количество прочитанных книжек тоже ни при чем (…) что психоанализ тоже не помогает (я спорила). Нужно работать над собой в поиске гармонии, и вот тогда явится он, тот самый заветный положенный тебе мужчина. И тогда-то начнется настоящая жизнь».

Правда, героиня утверждает, что с одной из своих подруг она ведет и другие, более интеллектуальные, с ее точки зрения, беседы:

«Про сны. Про Умберто Эко. Про странгуляционную борозду. Про детские фотографии. Про вселенскую связь». Спасибо на том, что хоть нас не вовлекли в эти беседы, гораздо интереснее узнать, кто как из подружек замуж выходил. Одна вот, например, нажралась и целых два раза упала в зале при регистрации, а потом спьяну кинулась бегом и очнулась утром на кладбище. «Онегдот», если честно, так себе, Мирослав Немиров в одноименной книге лучше рассказывает: «Приходят молодожены в загс, их там спрашивают: вы хотите брак зарегистрировать? – Да, брак хотим зарегистрировать. – А им в ответ: – А идите-ка вы нахуй».

Героиня одного из рассказов, к слову сказать, некоторое время работает в магазине «Буквоед» (скорее всего, на Загородном, хотя прямо о том не сказано). Это узнаваемо и предсказуемо. Прикинув навскидку, куда еще можно было податься в нашем городе приезжим девушкам и парням середины 80-х годов рождения до второй трети нулевых, если исключить рестораны быстрого питания, станет ясно, что именно туда и вела практически единственная дорога.

«Без образования и опыта я годилась только в курьеры или мойщицы посуды. Какое-то время я поработала няней у Мишиных друзей. Потом торговала книжками в «Буквоеде». Потом поступила в институт печати и стала учиться на редактора».

Это факты биографии самого автора. Определенность фактов и конкретика способствуют впечатлению, что книга какая-то недостаточно выдержанная – не то биография, не то беллетристика, то голос героини неотличим от авторского, а иной раз вроде бы и отличим. Во избежание шизофона мы должны остановиться на чем-то одном: остановимся на художественной версии, будем считать, что героиня сама отделилась от автора, хотела этого или нет сама ТЛ. 

«Инга слушает Киркорова и Диму Билана, Миша слушает Андрея Миронова и «Кинг Кримсон». Миша на досуге сочиняет песни и читает Достоевского по сто сорок первому разу, Инга решает сканворды и играет в тетрис. Правда, оба они любят смотреть телевизор, особенно футбол (…) после третьей банки они сговорятся на «Глюкозе», как следует поспорив о Билане и Миронове».

Отличная компания с офигительным плэйлистом, причем столь дремучий олдскул как Андрей Миронов с Кинг Кримсоном – это культурный бэкграунд «Миши», что, в общем, понятно: ему уже сорокед. Это муж героини, и по сравнению с другими «принцами» он еще, можно сказать, пацан. Все как один остальные кавалеры героини – еще более пожилые дяди. Вот 65-летний женатый любовник, который снует между такой же, как он, старой женой и молодой подругой, не зная, куда прибиться, а вот еще один воздыхатель, «Геныч»:

«Низенький, пузатенький, бородатенький и с лысиной (…) он любит детей, думала я. Это же не мужчина, а золото. Но почему я не влюбляюсь в него сейчас, немедленно, по уши. Это же так было бы складно (…) а потом бы мы поженились». 

Пока героиня ходит «от одного токаря к другому слесарю», как в свое время иронически выразилась о таких старческих сюжетах одна молодежная писательница, на горизонте появляется очередная подходящая кандидатура на роль супруга:

«Борис Евгеньевич невысок, плотного телосложения, в очочках и с темной бородой. Одет в брюки и полосатую рубашку. Голову он бреет наголо, потому что лысеет (…) на кого походил Борис Евгеньевич, я сказать не могла. Может быть, на ученого. Может, на православного батюшку. А может, и на продюсера порностудии. Запросто. На вид такой интеллигентный дяденька, и больше ничего не скажешь. Во времена моего детства таким изображали папу в детских журналах (…) если папа – то в очках и с бородой, сидит в кресле читает газету». 

Рассказ о мучительном свидании в гостях у этого персонажа получился удачным. Здесь ситуация разобщенности между людьми, невозможности преодолевать эмоциональные и коммуникативные барьеры доведена до абсурда, потому и получилась нетривиальная и ироничная история, но она здесь такая, увы, только одна. К сожалению, в данной рукописи автору пока не удалось в полной мере реализовать свои творческие возможности. Вариации на тему «мы выбираем, нас выбирают, как это часто не совпадает» – главная тема всех любовных мелодрам и женских романов класса D. Никого особенно не удивишь и бытовухой. Есть большие сомнения, нужна ли еще одна трехзначная по счету книжка, где в связи с этим не пережит и не осмыслен новый уникальный опыт или хотя бы нетипичный взгляд на вещи. Пока что, кроме детализации семейно-бытовых подробностей типа «у нас с Мишей не было холодильника, и масло мы никогда не покупали», автору особо и нечего предъявить.

«Я жила с Мишей, а Инга жила с мамой и маминым Колей – невнятным тщедушным и беззубым мужичком. В крошечной комнатенке. Отгороженная от их семейной жизни только старым сервантом».

И всюду как рефрен уже набившие оскомину причитания:

«Как ты думаешь, почему нам все время попадаются какие-то не те люди, и почему именно они нам нравятся, если они нам совсем не подходят?..».

Вопрос, который задает одна из подруг, приехавших то ли из Кемерова, то ли из Саратова в Питер в поисках лучшей доли, повисает в воздухе, потому что на него нет ответа. Точно так же нет ответа на вопрос, зачем было куда-то ехать, если никаких других вопросов к миру у героинь нет и никогда не будет.

В самое деле, сколько можно читать о бухающих одиночках-мужчинах. Чем женщины хуже?! Спасибо Татьяне Леонтьевой за мирно выпивающую и страдающую (не факт, что страдающую) Татьяну. Ей тридцать в первом рассказе, двадцать шесть в другом, одно неизменно – алкоголь, нищета и безуспешные поиски пожилого принца на дряхлом белом коне.

Мелькает муж, бывший, Миша, неудачник и алкоголик, другими словами – поэт и музыкант. С ним Татьяна начала пить и никак не может остановиться. Татьяна не запойная – впрочем, как посмотреть. Татьяна любит перед сном приложиться к бокальчику вина, с подружками посасывает пивасик, реже водка, еще реже секс. Трудится в мелком издательстве и, стало быть, редактирует и пишет.

Татьяну окружают подруги, в основном такие же, как и она, приезжие. Понаехали в Петербург за лучшей жизнью, ничего не добились, но задержались, возвращаться на малую родину и стыдно, и горько. Другие друзья — парочка бомжей – образец желаемой любви, неприкаянная соседка Инга – персонаж в какой-то степени очаровательный. У Инги умирает матушка и Татьяна с мужем берутся помогать ее хоронить, поминать… в общее, все заканчивается доброй пьянкой. По синьке Михаил, муж нашей Тани, теряет гитару, а сама Таня, напившись в другой год – вроде еще до знакомства с мужем, сумку с «дубликатом бесценного груза».

Рассказы (если не мемуары) Татьяны Леонтьевой читаются на одном дыхании. Только быстро утомляют. Первый рассказ – прекрасно, второй – замечательно, третий – не хуже и не лучше, уже читали, надоело. Леонтьева топчется на одном месте и не прилагает никаких усилий для шага вперед. Леонтьеву хочется читать, в ее рассказах напрочь отсутствует привычная для «женской прозы» поучительность, кроме того, Леонтьева не выпендривается – а это большое достижение для современной литературы, но дальше-то что?

Самое лучшее, что может сделать Татьяна – собрать рассказы в роман, в одну цельную книгу, с сюжетом. Рассказы – готовые черновики, осталось взять в руки иголку и все аккуратно сшить.

Рассказы Леонтьевой — неожиданный шах гендерному делению прозы. Лирическая песнь питерских коммуналок, типа «мы много пили, бедно жили, женились по глупости и никем не работали» до сих пор звучала преимущественно мужским хором. Леонтьева выступает в амплуа неприкаянной творческой понаехавшей с вполне унисексуальной смелостью. И это, надо сказать, самое выдающееся свойство её книги, в остальном обладающей вполне скромными достоинствами. Такой уж — скромный — выбран жанр.

Татьяна-героиня переехала из Томска в Петербург, бросив сибирский филфак ради легендарной Мухи. Триумфально поступив, стремительно вылетела, потому что променяла учёбу на любовь сильно пьющего поэта Миши Орлова. Вместе с Мишей Танюша изрядно закладывает за воротник, перебивается случайными заработками, дружит с приёмщицей стеклотары, потом, наконец, разводится, бросает пить, снова берётся за образование и продолжает череду странных дружб и скучных работ уже в одиночестве.

Не имея богатой биографии или оригинальной идеи для сюжета, Татьяна-писательница действует, как художник. Каждый её рассказ, занимающий в череде других случайное, не соответствующее хронологии место, — это небольшой этюд: то ли бытовая зарисовка, то ли набросок скульптурной группы. Мелкие события и неяркие характеры обогащаются атмосферой, как кислородом, приобретают чёткость за счёт пары штрихов (типичных фраз, забавных странностей) и вовремя поставленных точек.

Собираясь один к одному, рассказы вроде бы не дают ничего нового, да и не обещают никаких прозрений. Но постепенно ты привыкаешь к этим коммуналкам с клопами и кошками, к их странным обитателям, которые ходят в гости от скуки и пьют от нехватки тем для бесед. Привыкаешь, но не то что бы привязываешься. Следишь за ними не потому, что интересно. Это даже не как сериал, в котором рано или поздно случится свадьба или похороны и вскроется пара-тройка чужих секретов. Скорее — как аквариум, в котором рыбки ничем не заняты, но ты почему-то всё равно за ними наблюдаешь. «Это наш сумбурный stilllife», как пела группа «Чиж». Хорошо, наверное, наблюдать его в поезде на Петербург или обратно. 

Глобальная и многогранная тема, которую условно можно назвать «Поиск Идеального Мужика и в Его Лице Счастья», для каждой девушки раскрывается по-разному. И только женщина, которая владеет образами, может рассказать нам – как именно она это чувствует и переживает.

Татьяна Леонтьева владеет. И – у нее нет деталей и главного. У нее все главное.

Отметим, что короткая проза Татьяны сильно перекликается с короткой же прозой ее номинаторши – Аглаи Набатниковой. Разница только в том, что Аглая ведет повествование, в основном, из более респектабельного мира – загранпоездки, красивые арабы с чувственными губами… Тогда как у Леонтьевой все совсем по-другому: комнатушки с клопами, вечные скитания по съемным квартирам, абсолютно бездеятельные, я бы сказал конченые, мужики. Есть в этой прозе то ли что-то елизаровское, то ли раннеприлепинское. Знаете, когда щемит грудь и хочется бухла.

Вот, прямо в самом начале:

«Весь он состоял как будто из не связанных между собой ярусов, и казалось, что этажи его двигаются сами по себе, что сейчас уедет самопроизвольно куда-нибудь в сторону плечо или челюсть. Однажды папа выпил шестьдесят девять бутылок портвейна и умер, сидя в кресле»

Привет Хармсу. Вязкая и смешная метафора, которая скажет вам больше, чем сотня отчетов врача-нарколога. И главное – вот этот своеобразный, чисто российский, юмор. Это поистине наичернейший юмор; он, сугубо ризоматически, объединяет огромное число российских писателей в единый эгрегор. Это общий почерк. Это секта.

Что тут главное? Тяжело мне понимать раз за разом, что не только человек мужского пола может быть никому на фиг не нужным. Ну, идет себе алкаш, которому негде жить, не на что есть, негде помыться. Сам виноват. Мужик ты или кто? Но когда речь в этом же ключе заходит о женщинах, у меня начинает дергаться глаз. Словно я лично виноват, что героини, в общем-то, довольно неплохие, хотя подчас и глупые, девушки – выброшены за грань чьей-либо защиты. Чувство – что я должен на всех них жениться и осчастливить. Тоска, обыденность, бытовуха, поломанность бытия — и женщины – как это совместимо? Они же какают радугой.

Знаете самый распространенный женский вопрос в никуда? «Господи, куда же я смотрела?» По части легковерности и влюбчивости женщинам нет равных. И главное –  ладно б через две недельки увидеть, что избранник, уже через пять лет, — безработный, никчемный, с проплешиной и в морщинах моральный и физический импотент, так нет. Годами! Годами приходят и ложатся  с ними в постель. И нюхают это потное обвислое мясо.

Дамы, что с вами?! Ну, идите уже все к психологу, ептэть. У одной – муж, который рисовал и что-то писал. А у другой – что-то писал и пел. Представляете? Почти меня описывает. Но нет — Татьяна «прокачивает» совсем другой формат. Сильно понятный и распространенный в РФ.

Или вот выбирает девушка, с кем же лучше попробовать «замутить», с охранником или сушистом? Но понятно же, что оба – абсолютно инертные особи, это выбор без выбора, дорогуша. Оставайся лучше одна, здоровее будешь.

В рассказе «Все они люди» вдруг появляется намек на настоящего мужика – сильного, волевого, с деньгами. Евдокимов содержит свою семью, все за ним как за каменной стеной. Я подумал, ну вот оно, не так все и плохо. Но в конце мы узнаем, что Евдокимов с женой все же развелся. Или она с ним. Вот тебе и все. И пьяный бомж, и брутальный Евдокимов – все не так, и все не то, когда твоя девушка больна… 

В одном из рассказов замечательно —  сначала в квартире жила группа «Кукрыниксы», затем – проститутка, а уж потом въехала главная героиня. Вспоминается старая советская поговорка – музыканты и проститутки вне политики. И главная героиня – тоже. Политика ее не замечает. И опять, и снова – беспомощность, загнанность, какое-то умирание с юмором. А что взять с девушки, которая будучи девочкой, ела кашу с червяками, тогда как мама уехала в секту —  постигать высшие миры и слушать ветер? Привет Маше Панкевич с ее «Гормоном радости».

В общем, после прочтения у меня родилось лишь одно: Бог, где ты Бог? Не давай им свободы выбора и воли. Ты взгромождаешь пудовый мешок на спину медузам. Нет, вы как хотите, но все это очень и очень горько. Всем срочно к психологу, если такой уже родился. Засияла ли звезда на Востоке? Посмотрите же, эй, а то я ослеп от рассказов Овна, 30 лет…  Где ты, психолог-Мессия? Где волхвы с дарами, в конце-то концов?

Господи, думала я. Мой муж алкоголик. Я работаю няней. У меня на кухне бомжи варят суп из протухших овощей.

Вот и вот, а я о чем? Только психолог-Мессия. Только он.

Добрый день, уважаемая Ольга!

Хочу поделиться одним открытием, которое мне дарит участие в Большом жюри «Нацбеста». Я очень люблю рассказы, короткую прозу – наверно, даже больше, чем романы. А из рассказов, так сложилось, я больше всего люблю те, которые написаны женщинами. Не знаю, как это объяснить, я не могу. Наверно, женщины более приспособлены, что ли, воспринимать жизнь как череду таких эмоциональных вспышек, которые могут превратиться в замечательные рассказы, короткие мгновенные снимки чувств, реальности, происходящих событий. Женщины воспринимают мир иначе, рассказы у них получаются лучше – я во всяком случае, постоянно в этом убеждаюсь.

Уже четвертую сессию в «Нацбесте», каждый раз у меня случаются открытия – неизвестные мне прежде авторки (ужасное ведь слово, правда?) со сборниками рассказов. В 2013 году открытием стал сборник Анны Матвеевой, «Подожди, я умру и приду». В какой-то из последующих сезонов «Нацбеста» Матвеева со сборником «Девять девяностых» даже дошла до короткого списка. Тогда же, в 2013-м, прочел потрясающий сборник Софьи Купряшиной «Видоискательница» — жалею, что потом она куда-то пропала, я бы почитал, что она сейчас пишет. Помню, какое оглушительное впечатление на меня произвели рассказы Елены Долгопят, в прошлом сезоне был отличный сборник Ольги Аникиной. Это я еще не пишу о сборниках женской короткой прозы, которые остались за бортом «Нацбеста» в этом году – Наталья Ким, Анна Горбунова, поразительная совершенно Софья Синицкая, только что вышел ее сборник в «Лимбусе», у Анны Матвеевой в этом году классный сборник «Спрятанные реки», «Вечеринка» Ирины Муравьевой мне понравилась, у Маши Трауб я вообще все подряд читаю.

Это я к тому, что во время работы в «Нацбесте» я первым делом в отдельную папку складываю сборники рассказов, написанных номинантками-женщинами, — и сразу принимаюсь искать среди них, так сказать, жемчужные зерна. И вот нашел! Нашел! Совершенно не знаю, кто такая Татьяна Леонтьева, в конкурсе представлен ее сборник «Татьяна 30 лет Овен» — но это поразительное чтение. Это небольшие истории из жизни молодой женщины, которая живет в квартире в Питере, ходит на работу, делит жизненное пространство с невнятным мужиком, попивает, общается с соседями (соседи там, конечно…мда, неужели все эти кошмары про обитателей коммуналок правда?). Словом, ничего, вот решительно ничего не приспособлено для того, чтобы из этого материала сотворить увлекательное повествование.

А вот поди ж ты – я оторваться не мог! Настолько это смешные, грустные, горькие, мудрые, пронзительные, смелые, рефлексирующие, откровенные (порой – глуповатые, но это их тоже красит) рассказы. Причем все коллизии, сюжеты, все взято, что называется из того, что в данный момент оказалось под рукой. Главная героиня пытается найти нормального мужика на сайте знакомств. Ходит в гости. Принимает гостей. Рассказывает о соседке, о подруге («Нам ничего не нужно было, только сесть рядом и до изнеможения разговаривать. Про сны. Про Умберто Эко. Про странгуляционную борозду. Про детские фотографии. Про вселенскую связь. Про делирий и сексопатологии у женщин. Иногда мы так встречали рассвет, не в силах оторваться друг от друга»). Ходит на похороны. Отмечает день рождения («Я никогда не понимала, как можно подарить животное на день рождения. Это же все равно что ребенка подбросить№). Флиртует. Оказывается в непонятной ситуации. Общается с бывшим мужем. Если перечислять – тоска зеленая.

Но все эти мелочи жизни оказываются яркими, неожиданными, забавными, увлекательными – да, настолько увлекательными, что я два раза переводил будильник, пока читал. На мой взгляд, это отличная литература! И самое обидное, что рассказы существуют в рукописи! Мое горячее желание — чтобы рукопись стала книжкой, и я первым ее закажу, дам почитать своим знакомым, и знаю, что им понравится. Всего хорошего.