«Субботняя свеча в Ираке» сборник рассказов о войне в Ираке, написанный очевидцем и непосредственным участником тех событий – Рина Гонсалес Гальего служила в американской армии юристом. В своем предисловии к этой книге Рубен Давид Гонсалес Гальего называет ее «собранием забавных узелков на память» и это почти так, ведь не все узелки на самом деле так уж забавны.

Эта книга в большей степени о любви, чем о войне. О любви, которая на фоне войны выглядит еще ярче, острее, пронзительнее. Вот молодой солдат в далеком Ираке мучается от ревности, зароненной в него болтливым сослуживцем («Метла и швабра»). Вот двое влюбленных идут на всяческие ухищрения, чтобы мочь хоть лишнюю секунду подержаться за руки, побыть вместе («Уже гражданин»). Вот жены солдат роты Альфа устраивают домашнюю распродажу, чтобы купить своим мужьям дополнительной брони на автомобили («Они нас любят»). Вот переписка погибшего солдата с женой, оканчивающаяся словами: «Я любил тебя, с тех пор как увидел и до последнего дыхания» («Кори пишет Лори, Лори пишет Кори»). Вот рассказ о рядовом, выросшем сиротой и умирающем, зная что мать нашла его и любит («День матери»).

Двадцать два рассказа книги Рины Гонсалес Гальего не отвечают на вопрос зачем и кому нужна была эта война, была ли она справедлива, они не об этом. Они о жизни обычных людей, попавших в экстремальные обстоятельства. Хорошо и просто написанные, эти рассказы безусловно заслуживают того, чтобы быть прочитанными.

Более всего проза Гальего походит на нравоучительные притчи, как евреи мира помогают другим евреям в море тотального гойского жлобства. Подобная макулатура тоннами издается околосохнутовскими издательствами с целью убедить осторожных побыстрее уехать в обетованный край без гоев, где человек человеку. Половина этого добра издается по-русски, потому что осторожные из стран Магриба часто не умеют читать.

Сочинения Гальего тоже написаны по-русски (и только по этой сомнительной причине вошли в список «Национального бестселлера») — потому что никакая она не Гонсалес, не Гальего и даже не Рина, а еврейская барышня Катя из бывшего Союза, так и не научившаяся выражать по-английски свои глубоко американские мысли. Книга представляет собой сборник рассказов о том, как американцы самого разного, но чаще еврейского происхождения подставляют плечо другим американцам разного происхождения в их святой борьбе с отбросами человечества на земле этих отбросов (в частности, в Ираке). Посольство помогает служилым соотечественникам, ощутившим авраамов зов, отпраздновать Песах, не особо афишируя место, ибо отбросы всего мира особенно пристрастны именно к празднующим Песах и ощутившим зов. Лейтенантша банно-прачечного взвода заступает в наряд по чистке сортиров вместо своей занемогшей рядовой (песня!!!) Взбалмошные жены, недовольные недостатком бронезащиты на джипах мужей, проводят аукцион для закупки достаточной бронезащиты. Тетеньки из Миннесоты шьют варежечки и закупают крекеры неизвестному далекому воину, чтоб ему легче воевалось и реже посещала ипохондрия. С той же целью президент США прилетает к ним на благодарение, надевает фартук и раздает индейку. Гальего и сама служила в Ираке офицером юридической службы и содействовала разнообразному внутриармейскому сутяжничеству — так что материал знает, но материалу это не в помощь.

Потому что с каждой сточкой ее сборник все более напоминает дневник нацистской суки Барбары Кох в лесах Белоруссии. Вот Барбара жалуется на климат и на берлинских недоумков, придумавших загнать армию в такую глухомань. А вот возмущается графиком дежурств по правовому и психологическому обеспечению вермахта. Лелеет в сердце образы своей мутти в Веймаре и кляйне Лотти в Ганновере. Сетует на то, сколько отсталый народец терпел своего Сталина (Саддама то есть) и сколькими парнями приходится жертвовать ради освобождения его от тирании. А после плавно переходит к неизбежному: функции дознавательницы при допросе местных фанатиков с покрасневшими белками глаз (т.е. партизан Боснюков). Которых склоняют ни в коем случае не к сдаче товарищей на пытку и мученическую смерть, а только к сотрудничеству с администрацией. А когда Боснюки не хотят сотрудничать и плюются почему-то кровавой слюной, фрау Кох просят выйти на время из комнаты, ибо экстренные меры дознания способны ее шокировать. Выйдя и дожидаясь часа, фрау думает, что половину задержанных давно пора разогнать пинками, четверть оставить на следственном конвейере, а четверть со спокойным сердцем отправить в Освенцим (в книжке — Гуантанамо).

Вообще-то, все герои книжки Рины Гальего, включая и героиню заглавную, — дистиллированная нацистская мразь, обиженная на климат захваченной страны, песок захваченной страны и муэдзинов захваченной страны, а также на то, что страна плохо подготовилась к ее, рининой, цивилизаторской миссии. Людей, не обладающих заветной зеленой корочкой, Рина, как все ее соотечественники, считает насекомыми, подразделяемыми на два подвида: тех, на кого надо ворчать, что терпели Саддама, и тех, кто подлежит немедленному Абу-Грейбу и Гуантанамо без всяких процессуальных излишеств, заслуженных одними сверхчеловеками. Для этого она обильно пользуется цитатами из Ахматовой и Окуджавы, которые, будь живы, плюнули бы ей в рожу за использование своих стихов для вдохновления колониальных походов.

И стоит заменить «терпели своего Саддама» не на Сталина, а на Путина — как станет ясно, что, случись всякое, она будет ворчать уже на наш климат, когда ее в силу хорошего знания туземного языка привлекут к допросам русских фанатиков и попросят переждать в коридоре применение экстренных мер дознания, или как там еще цивилизованные народы называют срывание ногтей и прижигание гениталий электричеством. Поэтому ничего, кроме тихого удовлетворения, не приносит нытье очередной Сары, Джессики или Кончиты Перепелиное Яйцо по поводу смерти ее и только ее Кевина, Джорджа или Патрика.

Написано все так, словно Рина никуда и не уезжала из Советского Союза (впрочем, Советский Союз они там идеально воспроизвели у себя).

«Тот, кто зорошо знал капитана, мог бы раглядеть в его глазах озорные искорки».

«Я помню его белозубую улыбку и добрые морщинки вокруг глаз».

«Я назову его Пушистиком», поделилась Сьюзан».

«Она чувствовала себя нужной студентам, коллегам и, самое главное, своим больным».

«Вы прекратите орать или нет? Я пытаюсь собрать вашему папке посылку. Имейте совесть, он же на войне! … В Багдаде ваш папа, демократию строит».

«Некий Мухаммед Салех (опять Мухаммед! нет, они просто издеваются)».

«Ну как я могу вести дела, если каждого второго из них зовут Мухаммед… и все до одного утверждают, что они ни в чем не виноваты! — от смеха у капитана Блэра выступили на глазах слезы».

«Смех поднялся у меня откуда-то изнутри, как пузырьки кока-колы, и выплеснулся наружу».

«Майк и Буш уставились друг на друга и захохотали, как безумные».

Опять смешливые попались, говорил батька Ангел.

«Капитан Ингрэм вообще не очень понимал тех, кого его послали освободить. На суровость они отвечали угодливостью, на жест доброй воли — грубостью».

Образцовое ворчание немецкого гауптмана 43-го года.

И, наконец, лучшее:

«Нажала бы сейчас кнопочку, и негромкий, знакомый с детства голос запел бы про синий троллейбус».

Американскому крестоносцу, ага.

Всю эту оккупантскую графоманию выпустило в печать издательство К. Тублина, он же по давно заведенной привычке номинировал ее на «Нацбест».

На сладкое — вишенка. Рассказ «Кори пишет Лори, Лори пишет Кори» структурно вчистую содран с повести Анатолия Алексина «Коля пишет Оле, Оля пишет Коле» — если эта дура пишет по-русски, могла бы и догадаться, что не одна в детстве читала сентиментальную пионерскую прозу.

От себя Рина добавила только похоронное извещение Министерства обороны США гражданке Лори по поводу ее героя Кори — за что ей отдельное спасибо. Никакому плохому рассказу не повредит хороший конец.

Рина Гонсалес Гальего. Жена замечательного русского писателя, Рубена Давида Гонсалеса, лауреата русского Буккера, испанского, парализованного ребёнка, вывезенного в 1937 году в СССР, детдомовца, написавшего об этом всём книгу. Сейчас живёт в США. Рина тоже написала книгу и тоже по-русски. Судя по её замечательному русскому языку – из наших. Папа, мама или из Минска, или из Ленинграда (ныне Петербурга). Рина написала книгу о войне в Ираке, в которой участвовала. По окончании юрфака пошла добровольцем, ну, покинула Америку, пошла воевать, чтобы демократию иракцам дать. Держитесь за стул. Рина служила юристом в американской военной части. То есть, если какого-то солдата как-то обидели, в чём-то (по его мнению) нарушили его права человека и гражданина США, он – к Рине. Всякий, кто хоть (слава богу) понаслышке знает нравы советских и российских вч, по-моему, должен схватиться за стул, чтоб не свалиться от удивления. Танкист случайно раздавил насос бу. Взыскание. Танкист – к Рине. Во-первых, насос бу, во-вторых, какого … они насосы по территории раскидывают. В-третьих, он на боевое задание спешил. Лихой десантник взял террориста (муджахеддина). Взял в домашней обстановке. По таковой причине террорист схватил, что под руку попало. Попала сабля. Саблю десантник отнял. Террориста повязал. Сабля – красивая, с насечкой, с арабской надписью. Отправил посылку домой. Семья террориста написала жалобу – мародёрство! Грабёж. Посылку задержали, вскрыли. Десантнику светит срок за мародёрство. Он – к Рине. Что за дела? Бушу можно иметь пистолет Саддама Хусейна, а мне саблю, которой меня чуть не отоварили – нельзя? Все эти эпизоды проходят (для меня) под слоганом: «Почему Россия не Америка…» Впрочем, Рина пишет не только о своей юридической службе. Она пытается дать панораму всей иракской кампании с разных точек зрения. Короткие, энергичные, умело построенные рассказы, с самыми разными героями; от несчастной арабской девочки до военного хирурга. На самом деле получается такая стругацкая история о прогрессорах в Арканаре. Надеюсь, все помнят «Трудно быть богом»…

Начал читать «Субботнюю свечу» на следующий день после просмотра очередного голливудского триллера о злом американском государстве, посылающем пушечное мясо в Ирак. Фильм начинается со слов оставшегося без ног солдата: «Какого черта мы там забыли?!»

У Рины Гонсалес Гальего есть ответы на все вопросы, она точно знает, зачем армия США вторглась в Ирак, в котором «люди ежедневно теряли руки, ноги, глаза». «Неприятности, мама, сами меня нашли. Они нас всех нашли одиннадцатого сентября», — объясняет матери 18-летний парень свое решение пойти в армию. Герой другого рассказа, Том, «который восемнадцать лет прослужил в резерве», говорит жене: «Пойми, рут, там же один молодняк. Они думают, что все знают, но в механике нужен опыт. Вертолет штука серьезная, она тяп-ляп не любит».

Гальего служила в американской армии юристом, но ее книга не воспоминания. «Субботняя свеча» сборник легких дамских рассказов о буднях военнослужащих демократического государства, оказавшихся по воле долга в пустыне за тысячи километров от родного дома.

По-матерински Гальего передает историю девочек из религиозной семьи отшельников, для которых служба в Ираке стала настоящим спасением. «Как-то, выходя из библиотеки, мы наткнулись на армейского вербовщика. Через полчаса все было решено. Где еще нас бесплатно научат полезной специальности, дадут крышу на головой да еще будут платить жалование?»Или взгляд с другой стороны: маленькую иракскую девочку насилуют боевики, бросив после секса: «Радуйся, что ты не досталась американцам». Американцы, естественно, оказываются добрыми героями, и девочка, продавая им печенье собственного приготовление, в глубине души рада, что «досталась американцам», которые снабжали ее долларами, лекарствами и не прикасались грязными руками.

В «Субботней свече» война в чужой стране – не повинность или единственная возможность заработать приличные деньги (по этой причине, как рассказывает русская либеральная пресса, в Сирию отправились воевать едва ли не все русские деревенские мужики), а долг настоящего гражданина. В Ираке служат мужчины и женщины, всех возрастов, рас и вероисповедания. Гражданская идиллия. Находясь у выгребной ямы, страдая от лучей солнца и жуткого запаха, офицер американской армии, разгребая дерьмо, счастлива. Молодой солдат пишет подруге в США, хвастаясь: «Первый «Макдоналдс» в Ираке, и открыли его на нашей базе». В Ирак пришла армия США, в Ирак пришла демократия.

Книга Гальего – идеальный сборник рассказов. Почитаешь и единственное, что остается в жизни — искать вербовщика в армию США. С патриотизмом во «вражеской» Америке всегда все было на «отлично» — да так иногда, аж зависть берет. Лишь одного я не понял: какого черта американскую агитку перевели на русский?

Как справедливо отметил коллега Владислав Толстов, «Субботняя свеча в Ираке, или Операция “Микки Маус”» Рины Гонсалес Гальего — совершенно экзотическая вещь не только для «Нацбеста»-19, но и для всей нашей литературы. Сборник рассказов о войне США в Ираке, с отчетливо пропагандистским эффектом (возможно, автором не осознаваемым; в каждой второй вещице – проклятия нехорошему Саддаму, в каждой первой – умилительно-безапеляционная демонстрация американских ценностей), написанная ветераном тех иракских дел, военнослужащей-женщиной, да еще и армейским адвокатом, на русском языке и вышедшая в продвинутом питерском «Лимбус Прессе». Бинго; и сам по себе занимательный сюжет.

Два предисловия – Полины Таль-Мельцер и мужа Рины, писателя, известного в России – Рубена Давида Госалеса Гальего – пацифистские и патетические, не без самоподзавода – настраивают читателя на волну «У войны не женское лицо» или, скажем, «А зори здесь тихие». Однако на самом деле отечественные аналоги сборника Рины Гонсалес – по форме, да и содержанию, в котором антивоенный феминизм, да и вообще пацифизм особо даже и не намечены, – не менее почтенны – «Солдатские сказки» Саши Черного и «Партизанские рассказы» Михаила Зощенко. Впрочем, у классиков, помимо простоты и занимательности, были, разумеется, сказ, ирония, виртуозность, здесь же в простоте нет ничего еретического – всё даже не просто, а простецки, и на полном серьёзе. Тот микс слащавости, сентиментальности и деловитости, который свойственен не столько книжке «Субботняя свеча в Ираке», сколько американской массовой культуре вообще. Если и попадаются симпатичные двусмысленности, то где-то в пограничьях культур: «Не отрывая глаз от мечети, Ингрэм машинально чистил апельсин»(титульный рассказ «Операция “Микки Маус”).

Есть, впрочем, и другое влиятельное направление прозы о женщине на войне, представленное, скажем, романом Михаила Кононова «Голая пионерка», в свое время изданном в том же «Лимбусе». Но в плане фронтовой эротики книжка Рины совершенно стерильна, разве что в рассказе «Большая стирка» мелькают свежевыстиранные разноцветные трусики из каталога Victoria’s Secret, впрочем, многообещающе начинавшаяся сцена завершается чтением Священного Писания. Тут необходимо сказать, что заданный в предисловиях женский мотив – вообще если не ложный, то и не ключевой – в рассказах равноправно действуют герои обоих полов, Рину именуют «настоящей феминисткой», но соответствующий дискурс угадывается разве в подтексте, и, пожалуй, одним читательским произволом. Ну да, мужчины чаще льют кровь, а женщины – слезы, но так бывало не только в Ираке, на момент операции «Буря в пустыне»…

Впрочем, книжка по-своему любопытна в плане страноведения – и речь подчас не о войне и не об Ираке – так, мы узнаем, что в глухих уголках мормонского штата Юта до сих пор сохраняется многоженство («Большая ошибка»); женщины-солдатки в американских городках (не военнослужащие, а жёны военных), когда не прочь завести любовника, выставляют на балкон метлу и швабру – прямо-таки шолоховская деталь («Метла и швабра»). Да и вообще, что мы, русские литературоцентристы, знали о буднях военной юстиции – ну разве что из фронтовой биографии и стихов Бориса Слуцкого – а тут вкратце присутствует весь практикум адвокатуры во фронтовых условиях. Весьма познавательно.

Вообще, рассуждая рационально и цинично, такие книжки – на стыке военной журналистики и прозы, сиюминутной мемуаристики  и незатейливой пропаганды, должны сопровождать всякий военный конфликт большого государства. Это не национальные бестселлеры, конечно, но необходимая прививка от «национального позора» — вспомним Афганистан и первую чеченскую.

Добрый день, уважаемая Ольга! Какие необычные, редкие, экзотические книги обнаруживаются в конкурсе нынешнего «Нацбеста», душа радуется! Вот, например, книга Рины Гонсалес Гальего. В свое время Рубен Гальего становился лауреатом «Нацбеста», потом он уехал не то в Испанию, не то в Израиль, новые его книги появляются не часто, и, в общем, уступают его дебютной книге «Черное на белом», которая совершенно заслуженно получила «Нацбест». Зато в этом году в конкурсе – книга его жены. Сам Гальего пишет, что Рина рассказала ему намного больше, чем написано в книге, что «каждый ее рассказ – кусочек светлого переживания и забавный узелок на память. Смерть, разумеется, незримо присутствует в ее книге».

Знаете, мне понравилось. Пожалуй, впервые я читаю книгу о войне, написанную женщиной, непосредственно в ней участвовавшей. Я бы не сказал, что это, как написал Гальего, такие незатейливые зарисовки-наброски, узелки на память. Это вполне нормальные рассказы, истории, случаи из жизни, рассказывающие о том, как война вторгается в повседневную жизнь героев. Иногда в виде комичной охоты на мышей в комнате на военной базе, где девушки в форме при первом ее обнаружении вскакивают на столы и верещат в ужасе («Как мы ловили мышей»). Или изображается сюжет какой-то романтической комедии, когда жены солдат, которые служат в Ираке в одном взводе, вскладчину покупают и отправляют им целый контейнер броневых листов – чтобы они себе на автомобили навесили дополнительную защиту («Они нас любят»). Или больше всего мне понравившийся пронзительный рассказ «Ложная тревога», где женщине, которая издергана повседневными бытовыми проблемами, звонит муж из Ирака и говорит – ты не волнуйся, наш вертолет долетел до базы, это другой вертолет упал. Слова, которыми заканчивается этот рассказ («тревога всегда настоящая. Просто иногда беда проходит мимо») я не забуду никогда.

Казалось бы, где мы и где американские женщины, у которых мужчины находятся на войне в Ираке – войне, как нам к тому же постоянно объясняют, несправедливой, захватнической, даже жульнической (не нашли ведь химического оружия у Саддама). Но я вот о чем подумал, когда читал эту книгу. Мы как раз рассказы Рины Гонсалес Гальего можем понять и принять близко к сердцу как мало кто.

И дело вовсе не в Америке. Америка, Соединенные Штаты и без того постоянно присутствуют в нашей жизни. У нас в каждом выпуске новостей что-нибудь про Трампа, у нас у первых лиц государства американские козни не сходят с языка, у нас какое политическое шоу не включи, обязательно – санкции, пиндосы, доллар, Америка, Америка, Америка. Вот сейчас пишу письмо, а по Первому каналу показывают церемонию вручения американской музыкальной премии «Грэмми». Да, а сколько у нас издается переводной литературы американских авторов, забыл сказать! Это какой-то коллективный непрекращающийся психоз, не думай о белой обезьяне, Америка alwaysinmymind. Даже в советские годы не припомню такого. Америка превратилась в какую-то всеобщую болячку отечественной культуры, которую непрерывно расчесывают. 

Поэтому важно сказать, чем меня тронула книга Рины Гонсалес Гальего, американской девушки, военнослужащей американской армии к тому же. Она напомнила, что Америка вообще-то уже несколько (много) лет живет в состоянии войны, которая идет где-то за океаном. Туда отправляются солдаты, и у каждого есть шанс вернуться домой в гробу, покрытом звездно-полосатым флагом. Это не может не влиять на самоощущение тех людей, чьи близкие – братья, мужья, сыновья, отцы – отправились в какой-то непонятный Ирак. И это невероятно похоже на то, что мы сами переживали – и во время войны в Афгане, и в обе чеченские кампании, и сейчас в Сирии (хотя в Сирии наших мало). Это когда тысячи женщин и мужчин идут на работу, возятся с детьми, занимаются домашними делами, спят – и все это время у них в голове стучит тревога, которая всегда настоящая. Очень понятная русскому читателю книга, просто про нас. Всего хорошего.