У нас привыкли говорить, что читатели не любят сборники рассказов, а любят романы. Но никто отменял роман в рассказах! У Абгарян – именно такой. Ещё и автобиографический.

Писательница создает камерный мир, населенный героями, которые пересекаются в стоящих рядом рассказах. Все они соседи, живущие в городе, в котором родилась сама Абгарян – в Берде.

Начинается «Дальше жить» даже невинно. Но на второй странице появляется упоминание войны, и вот она уже становится центральной темой книги – армяно-азербайджанский конфликт, бои в приграничных зонах, жертвы среди гражданского населения.

Абгарян, конечно, не говорит скупым языком информационных телепередач, а выбирает исповедальность. Она без стеснения приводит малейшие подробности чужих жизней, потому что все они только подчеркивают необьятность войны и ее силу, сметающую все на своем пути. Большинство зарисовок оканчивается в одной и той же тональности:

«Метаксия спускалась по склону, вбирая полной грудью дыхание утра. Надо было спешить — скоро начнется служба по усопшим. Мертвым она, конечно же, без надобности. Живым она нужней».

«Бердцы возмущаются, но терпят. Они знают — тишина для Андро равносильна муке. Ведь совесть говорит с нами голосами тех, кто ушел. Выключи посторонний звук — и ты ее услышишь».

«Пел-Анесанц Арменуш убирает волосы со лба, задумчиво улыбается. — Мечта? Есть. Хочется, чтобы лето не заканчивалось».

Абгарян чередует описания мирной жизни с описаниями – нет, не войны, а ее последствий. Это так выверенно, что даже укачивает. Я было начала обвинять эту книгу в том, что она намеренно выбивает из читателя слезу – от такой массированной атаки эффект катарсиса исчезает. Однако к концу сборника стратегия меняется, несколько меняя впечатление о нем.

Героиня одного из последних рассказов, Вардануш, оказывается худшим человеком в этом тесном мирке. Вардануш не простила мужа, ушедшего к другой женщине, со злостью сожгла все его вещи, не приняла невестку сына и портила ей жизнь, пресекая малейшие добрые побуждения своей души.

«Вардануш осеклась, ощутив укол совести, и даже на время оставила ее в покое, но потом с удвоенным рвением принялась ее изводить, вымещая на ней злобу, скопившуюся за долгие годы женского одиночества».

Когда на войне погиб сын, она заставила девушку сделать аборт – на том сроке, когда абортов уже не делают. После такого от Вардануш отвернулись все бердцы.

За этим рассказом сразу же идет история Мариам, которая потеряла всех близких, и даже их могилы остались на вражеской стороне. Но в Мариам при этом нет ни капли злобы.

С другого рассказа о Мариам книга начинается. Закольцевав таким образом роман в рассказах, Абгарян не останавливается и помещает еще одну историю, которая оказывается семейной.

«Пашоянц Сона борется со своими страхами, как умеет,— сама. Пашоянц Сона. Моя младшая сестра».

В части «Вместо послесловия» Абгарян использует метафору «разомкнутые объятия». В жизни они сомкнулись, потому что невозможно жить одной войной – надо и жить дальше. В книге они композиционно сомкнулись тоже, подтверждая сказанное и как будто бы даже закрывая больную тему, во всяком случае, убеждая самого автора и читателей, что с задачей «написать об этой войне» Абагарян справилась.

Добрый день, уважаемая Ольга! Наринэ Абгарян написала книгу о войне, сборник рассказов «Дальше жить». В моей читательской картине мира Абгарян – это такие байки о Манюне, невероятные приключения иммигрантов в России (ее первая книга так и называлась, «Понаехавшая»). Потом она стала писать детские книги, я как-то перестал ее читать, не следил за ее творчеством.

И вот – сборник рассказов «Дальше жить». 31 рассказ о жителях армянского города Берд, переживших войну, погромы, нападения азербайджанских карателей, смерти близких, обстрелы, разорение… Это наша недавняя история – более того, даже я оказался совсем немного причастен к ней. Когда служил в армии, как раз началась война в Нагорном Карабахе, и пришел приказ не размещать армян и азербайджанцев в одном подразделении, а то они ночью могут перерезать друг друга. Потом сослуживцев-армян отпускали домой, хоронить родственников. И они уже не возвращались – отправлялись на фронт, на войну. Я до сих пор практически ничего не знаю о карабахской войне. Может, потому, что я там никого не потерял из родни. Моих родных коснулась другая война конца советской истории, бойня в Таджикистане. Но речь не об этом.

Оценивать литературные достоинства книги Наринэ Абгарян не возьмусь. Она автор опытный, писать умеет, сюжетами рассказов стали подлинные  истории жителей города Берд, откуда родом и сама Наринэ. Но вот какое дело. Будь это документальные, из первых уст истории с реальными именами, обстоятельствами, тогда бы это был другой жанр. Тогда бы можно было сказать, что Наринэ Абгарян написала честную документальную книгу о той войне. Но сборник рассказов…как-то мне это не кажется правильным, Оля.

Попробую объяснить. «Дальше жить» заявлены именно как литературное произведение, и это именно рассказы – с описаниями, характерными особенностями героев, разными бытовыми деталями. Я не знаю, реальные имена у героев или у них есть прототипы. Я не знаю, каково там соотношение правды и вымысла. Хотя верю, что все истории реальные, придумать такое невозможно. Это ведь действительно страшно: жили себе люди, были у них свои заботы и радости, и вдруг все превратилось в пепел. Можно ли эти рассказы оценивать в привычных категориях хорошо-плохо, понравилось-не понравилось, когда перед тобой такой кровоточащий материал? «Однажды она обняла Алексана и страшным шепотом рассказала, что все у них раньше было хорошо, дед с бабушкой преподавали в бакинской школе, папа строил дома, мама растила младшего брата, и как однажды их не стало, потому что в квартиру ворвались люди и убили всех, Анну не нашли — бабушка в последнюю минуту запихнула ее под диван и велела не вылезать ни при каких обстоятельствах, а четырехлетнего внука спрятать не успела, Анна видела, как чей-то грязный ботинок подсек его, убегающего, он упал навзничь, ударился лицом, заплакал, и те же ботинки, вспрыгнув ему на спину, подскакивали с силой несколько раз, пока он не притих». И таких сцен там много, очень много.

Наверно, я не ошибусь, если скажу, что «Дальше жить» можно назвать гражданским поступком, коллективным портретом жителей города Берд, собранием пережитых ими страданий, данью их памяти. Даже, возможно, что «Дальше жить» — попытка Наринэ Абгарян попробовать себя в новом жанре. Но вот какое дело. В прозе недостаточно просто описать, как все было страшно. Я жду от автора какой-то рефлексии, осмысления страшного опыта, какого-то приращения новых смыслов. Мне многого не хватило в этой книге. Одна из героинь «Дальше жить» преподает русский язык, но ни разу не упомянуты русские жители Берда – они вообще были там, что с ними случилось? Или пострадали исключительно армяне? Страшные вещи сообщила мне о человеческой природе Наринэ Абгарян, но завершила свой рассказ как-то, не знаю, буднично, просто, банально – мол, жизнь есть жизнь, она справедливее смерти, надо дальше жить. И все? После всех этих рассказанных ужасов – это все? Ну, не знаю… Всего хорошего, Ольга.

Погромы. Беженцы. Война. Снайперы. Бомбы. Ключевые слова новой книги одного из самых легких и веселых современных писателей.

Эта книга шокирует читателей трилогии о Манюне, бестселлера Наринэ Абгарян. Из душистого райского сада да на колымский мороз. Нет, место действия не изменилось. Всё тот же Берд, древний город у самой армяно-азербайджанской границы. Но счастливое позднесоветское детство кончилось. Один из самых благополучных уголков Советского Союза, где даже в годы Великой Отечественной не было продовольственных карточек, оказался на линии фронта: «Пес плакал, уткнувшись носом в ладонь старшего внука. Тот молча гладил его по голове. Когда раздался новый взрыв, сгреб в объятия, прижал к себе. Пес громко вздохнул, запричитал совсем по-человечьи, но сразу же притих. Снаряды ухали по Берду, тут и там содрогались стенами старые каменные дома, вылетали последние стекла в окнах, сходила с ума домашняя живность».

От прежнего, довоенного мира счастливой советской Армении осталась одна старая машина, «отчаянно чадящая и захлебывающаяся собственным дымом старая развалина, с упорством муравья увозящая за пределы Берда нескончаемый и бессмысленный мусор».

Бредут по дорогам изнуренные беженцы, что спаслись от погромов. Взявшиеся откуда-то стаи шакалов, спутников войны, нападают на овец и коров. Мужчины уходят на фронт, женщины и дети ведут хозяйство, но и дома не укрыться от смерти. Снаряды и бомбы находят все новых жертв: «…пришлось рыть две детские могилы. На похоронах один гроб открыли, а второй не стали. Он подумал, что второго ребенка сильно покалечило взрывом, но ему объяснили, что в другом гробу лежат женские ноги».

Веселая и легкомысленная проза Наринэ Абгарян набирает мощь, поднимается до высот трагедии. Рушатся дома, гибнут люди. Собаки, коровы и даже овцы как будто добровольно принимают смерть, уходя вслед за хозяевами:

 «В тот день Мануш стояла, вцепившись в раму чердачного окна озябшими пальцами, и безотрывно смотрела, как стадо, сопровождаемое двумя пастушьими собаками, уходило к перевалу. Она видела, как внезапно начался обстрел, как первым, скошенный пулей, упал сын, а следом за ним и муж, как животные почему-то не стали разбегаться, а обступили тела мужчин и смиренно ждали, когда их убьют, и их убили — до последней горестно мычащей коровы и жалобно плачущей овцы».

Впрочем, Наринэ Абгарян «неисправима». Даже из этой страшной книге читатель узнает, что такое кавурма (нечто вроде тушенки, которую заливают топленым маслом и оставляют на хранение в холодном погребе) и как готовить пахлаву. Вспомним «Манюню». Давно ли маленькие жители Берда ели килограммами бисквиты и козинаки! Но теперь все переменилось. В осажденный Берд пришел голод. Люди боятся выходить из укрытий, работают по ночам или в туман. В ясную погоду «с той стороны границы прицельно били по мирным людям. Еще одного правила войны — сей страх бессмысленными жертвами — противник держался неукоснительно, не щадя ни малых, ни женщин, ни стариков».

Но кто же этот противник? Мои ровесники знают про Карабах, про армяно-азербайджанскую войну. Знают и помнят армяне и азербайджанцы. Однако далеко не каждый современный русский ребенок или подросток поймет, о чем идет речь. Лишь на семьдесят шестой странице первый и последний раз появится слово «азер». Да еще журналистка Анна, потерявшая в погроме почти всю семью, «внутренне сжалась», услышав азербайджанскую речь: «Кызым, отур янмида» («Садись рядом, дочка»). Старуха-азербайджанка расскажет ей о другом погроме, который тоже произвел неизвестно кто и неизвестно – зачем. Дома разграбили, жителей побросали в Каспий: «Были люди — и не стало их. Растворились, словно струйка кизячного дыма в холодном ноябрьском воздухе».

Что это? Политкорректность? Страх попасть под статью о «разжигании межнациональной розни»? Искреннее желание не будить старую вражду, но при этом рассказать о трагедии? Вспомнить тех, кто погиб, остался инвалидом, лишился родных, потерял семью и дом? «Книга о тех, кто пережил войну. И тех, кто нет», — читаем на обложке. Может быть, поэтому война в книге Наринэ Абгарян – это некая абстрактное зло, лишенное черт национальных, социальных, политических. Будто инопланетный корабль с неба свалился и натворил бед. Может быть, этого и хватить. А быть может, и не хватит. Нет дурных и хороших народов. Однако у армяно-азербайджанской войны были свои причины, свои поджигатели, свои жертвы и палачи. Списать все на абстрактную, безличную силу, на анонимного «противника» нельзя, как нельзя возложить ответственность за межнациональную войну лишь на одну сторону. Но об этом нужна другая книга другого автора.