
Григорий Служитель. «Дни Савелия»
В 2018 году, как и во все остальные года всех остальных веков, начиная с XVI, на русском языке вышло некоторое количество прекрасных оригинальных и переводных книг. Но если выделять одну — то это дебютный роман 35-летнего московского актера, режиссера, клубного певца Григория Служителя об уличном московском коте. Ремесло актера не предполагает порождения авторского текста; кошачья маска не предполагает текста с серьезным и оригинальным посылом (слишком уж привычными стали бесконечные «котеги» в социальных сетях); дебют не предполагает рассказа о чем-либо, кроме себя любимого, — но Григорию удалось деликатно обойти все эти подводные камни и написать щемящий и глубокий роман о любви, одиночестве… и Москве.
Михаил Визель
Григорий Служитель «Дни Савелия»
Еще один пример, доказывающий, что и в литературе тоже, не только в живописи, музыке или кино, нельзя просто брать и пользоваться давно застывшими, «классическими» формами, приемами и техниками. То есть, конечно, можно, но вот что получается – видно на примере «Дней Савелия». Как будто бы если взять «Житейские воззрения кота Мурра» и написать примерно то же самое и так же, но про Москву и начало XXI века, получится опять великий роман. Нет, не получится: эту котлетку уже кто-то кушал. Параллель с Айвазовским уже проведена в рецензии на книгу Лиханова про собаку. А то что почтенная публика вешает на кухонную стену репродукцию «с морем», а также календарики с собаками и кошечками, — еще не делает эти репродукции и календарики искусством.
Кошки и люди
Сноп искр магических у вас в спине пушистой,
В мистических зрачках, чуть искрясь в глубине,
Песчинок тонких рой играет золотистый.
Шарль Бодлер «Кошки»
Сердце моё открылось для тысячи нежных ощущений.
Аббат Прево «Манон Леско»
Савелий – кот. Он же Август, Кай, Темиржан. Савелием его назвала мама в честь любимого всей кошачьей семьей трехпроцентного творога «Саввушка». Другие имена дали временные хозяева. Последнее, «Полифем», он получил в кошачьем приюте, куда попал изрядно потрепанный жизнью, потеряв один глаз и часть хвоста.
Савелий родился в солнечный летний день в коробке из-под бананов.
«О, моя коробка! Моя колыбель, подбитая тополиным пухом <…>. Вместилище детских грез, чаяний, страхов…» Кошки жили на улице. Возможно, это были обедневшие аристократы, жертвы обстоятельств, превратностей судьбы. Никаких Васек и Мусек даже среди их знакомых не было. Мамочка Глория, тетя Мадлен, дядя Шарль. Об отце, как пояснил Савелий, в кошачьих семействах вопрос не ставится. Тем не менее, он слышал, как мамочка и тетя Мадлен шептали имя таинственного Момуса. Позднее Савелий узнает, что легендарный Момус был одним из отцов-основателей кошачьего братства, «гавани справедливости и милосердия в океане горя и зла». Савелий рос под музыку Вивальди, которая лилась из дома напротив его коробки. Он был музыкален и не лишен литературного дара. Только представьте эту картину. Мама Глория хватает за шкирку сбежавшего из коробки котенка, чтобы водворить его на место: «Пока она несла меня, я раскачивался в воздухе: синь небес — зелень трав, синь небес — зелень трав. Кувырок — дно коробки».
Савелий знает французские, итальянские слова, крылатые латинские выражения. Его манеры безупречны: «Я уселся на задние лапы и отрекомендовал себя в самой галантной и изысканной манере». Он полон чувства собственного достоинства и не понимает, почему хозяйка гонит его из своей постели: «Я тепел, шерстист и, если надо, нежен». Савелий проявляет гражданскую ответственность и воинскую доблесть во время своей службы в картинной галерее, в отряде котов-крысоловов.
Любовь искалеченного Савелия и зеленоглазой красавицы Греты платоническая и возвышенная.
«Вспомнишь ли наши ясные дни? Вспомнишь ли, как мы ежедневно встречали солнце на Яузе, а провожали его на Большой Полянке? Вспомнишь ли наши неспешные прогулки… <…> Улыбнешься ли, как в тот час, когда первый луч падал на золотой купол Никиты Мученика и слепил твой изумрудный глаз?»
Когда Грета умерла, Савелий просто не мог оставаться в этом мире и шагнул под колеса: «Первый автобус увильнулся от меня. Вторая машина тоже. А вот грузовику уже некуда было деться».
Ни слова о боли и смерти. Может быть, колеса не успели коснуться кота? Савелий вознесся на небо, чтобы там, среди звезд, встретиться с Гретой.
А разве бывают такие кошки? Это же не кошки, а прекрасные дамы и галантные кавалеры, сошедшие с картин Антуана Ватто. Ожившие фарфоровые статуэтки в стиле рококо. Да, Григорий Служитель придумал своих котов, придумал талантливо и вдохновенно, вписал их в городские пейзажи старой Москвы. Кошки так изящны, грациозны, загадочны, что поверить этой авторской фантазии легко.
Истории людей в этой книге заметно проигрывают кошачьим. Лучшие из них те, где кошки все-таки присутствуют. В главе «Витюша» рядом с мальчиком, его мамой и бабушкой кот Савелий. Именно он создает конфликт, определяет драматургию главы. Истории людей в чистом виде, без кошек, как «Записи Белаквина», кажутся затянутыми и даже чужеродными этому тексту. Лена, Света, Галя, Сеня, Дмитрий Павлович не вызывают симпатии и сочувствия, как вызывают их Савелий, Грета, Гарри, Боцман, Изюм и другие кошки. Интересно, было ли это в замысле, или получилось случайно? Может быть, автор книги мизантроп? Я так не думаю. Дело в другом. Из литературы и кино почти совсем исчезли романтические и сентиментальные мотивы. Их осмеяли и объявили старомодными, безвкусными. Осталось безжизненное поле, выжженное кислотами критических статей, вытоптанное художниками-новаторами. Но люди еще не потеряли способности любить, плакать, сопереживать. Их нерастраченная нежность обернулась любовью к собакам, кошкам, птицам. Спасибо автору, спасибо кошкам, что помогают людям оставаться людьми.
Григорий Служитель «Дни Савелия»
Кот Савелий с рождения умный. Родился на Таганке, с младых когтей слушал Вивальди и мог как по-французски, так и на латыни. Кот Савелий знает, как пахнет похмелье, как называются московские церкви и колокольни, где находится «Второе дыхание», зачем люди с белыми лентами пошли на Болотную площадь, что бывает, если пережрать кислоты, но почему-то кот Савелий не знает, кто такой Путин, хотя и часто видит его по телевизору. Кот руками Григория Служителя экстремально мило описывает свою тяжелую, полную опасностей и неочевидных решений жизнь, рассказывает, как он нашел себе неблагополучную семью, потом еще одну, а потом еще одну, как попал под жесткий замес в общественном туалете, как научился говорить по-киргизски, как влюбился, и вроде бы нашел свое счастье. Но кончилась эта история (простите за спойлер) плохо.
Служитель откровенно и продуманно заигрывает с читателем. Пресловутая «радость узнавания» встречается на каждой странице по несколько раз. Автор пытается потрафить всем — и кошатникам, и собачникам, и детям, и пенсионерам, и вышедшим из народа светским красавицам, и православному люду, и протестному электорату, и даже несчастным болельщикам футбольной команды «Динамо». Если же читатель не понимает тонких намеков, то всегда можно сделать сноску и написать, что встреча в Митино — это каламбур такой, потому что встреча-то, оказывается ,по-английски meeting. Или вот, к примеру, наисвежайшая шутка:
В эти дни я ел столько рыбы, что казалось, от количества фосфора начну светиться в темноте.
А еще — «Дни Савелия» это такой путеводитель по Москве для понаехавших. Нескончаемый поток всех этих Маросеек, Басманных, Елоховских, Николоямских — читаешь и сразу хочется поставить на старый проигрыватель пластинку какого-нибудь Визбора или Окуджавы, заварить чаю, посмотреть «Покровские ворота» и светло так загрустить.
Впрочем, сам Савелий оказывается милейшим животным, и я знаком с парой-тройкой девушек, которые просто в восторге от этой книги. Девушки, кстати, весьма симпатичные. Писателю Водолазкину книга тоже, между прочим, понравилась, а это вам не хухры-мухры.
Я до книги Служителя знавал двух котов по имени Савелий, они были весьма разными и внешне, и по характеру. Кот Служителя — третий. Так что Савелий — весьма популярное, как выясняется, среди котов имя, В описываемом случае имя Савелий, кстати, это между прочим то самое важное тайное кошачье имя, которое, как мы знаем из Томаса Эллиота и Эндрю Ллойда Уэббера, не должен знать никто. Мы, спасибо Служителю, почему-то теперь знаем.
Григорий Служитель «Дни Савелия»
«Дни Савелия» — это роман про кота.
Больше того, «Дни Савелия» — это роман от имени кота, с котом-рассказчиком.
С чего начинается сочинение такого романа?
Возможно, с того, что автор спрашивает себя: почему мой герой – кот? Как устроена эта игра? У кота ведь должен быть свой, особый язык, а значит – свой мир, должен родиться образ, который не имеет ничего общего с привычным главным героем Иван Иванычем. Чем кот отличается от Иван Иваныча? Как с первой же страницы дать это почувствовать читателю? Как заманить его в мир кота? – соблазнить его миром кота, напугать, насмешить, ну и влюбить, наконец.
У писателя Служителя таких вопросов нет.
Кот у него – чистая условность, говорящая декорация, которая никак и ничем не оправдывает изначальный замысел, ничем не отличается от любого другого, наугад выбранного героя (будь он хоть человеком, хоть марсианином, хоть хомяком), а изъясняется эта декорация в стиле интеллигентного корреспондента-краеведа, шпарящего не на кошачьем, а на заурядно романтическом языке.
Кот, например, рассказывает нам вот что:
«Вот она — Яуза. Тихая вода. Хилое течение. Скудный приток. Сонная артерия. Изнанка. Тень. Что ты прячешь на своем дне? Какие декреты и рескрипты хранишь? Где полки, чьи трухлявые знамена увязли в твоем иле? Литавры ржавеют в твоих песках. Гул былых побед пробегает рябью по темным волнам. Старые забытые мотивы путаются в водорослях. Ветер играет на расстроенных клавикордах. Отжившие анекдоты блуждают среди рыб и уже давно никого не смешат. Невзрачная река. Слабая, бесплодная Яуза. Дряхлая няня, которую держат из жалости. Бобровый скит. Утиная заводь. Какие нивы ты орошаешь? Какие луга питаешь? Долгими ночами бормочешь про себя тюркские предания, считаешь по-немецки барыш от продажи овса или напеваешь шамкающим ртом песенки офеней-горемык. Милая моя река. Всешутейшая, всепьянейшая. Как полоумная старуха, ни за что не вспомнишь, что ела на завтрак, но расскажешь с удовольствием в тысячный раз байку про соколиные выезды Алексея Михалыча или изобразишь в лицах, как Бирон в шлафроке нараспашку маршировал пьяный впереди военного оркестра».
Зачем мы это прочитали?
Почему все это должно быть изложено от лица кота?
Больше того, писатель Служитель в своей неспособности создать героя, создать его мир и его язык оказывается настолько простодушен, что все время путается и сбивается: то кот у него оказывается всезнающим романтическим старомосковским интеллигентом, а то вдруг начинается фрагмент с «остранением», где делается попытка пересказать жизнь человеческую как бы «извне», но вскоре автор это дело бросает и его мнимый кот снова уходит в какие-то описания московских пейзажей и высокопарные рассуждения.
И еще больше того, когда история длится уже пятьдесят страниц, сто страниц, двести, ты думаешь – а для чего вообще нужна эта книга?
Ее герой мало того, что никак не придуман и не продуман, так еще и никак не меняется в своей хаотической произвольности. Он каким был страниц двести назад – то есть каким угодно, всего лишь маской автора, — ровно таким и остается. С ним ничего не происходит.
А ведь какой прекрасный «роман с котом» – роман увлекательный, смешный, страшный, — можно было бы написать, будь на месте г-на Служителя более одаренный автор.
Дорогие коты!
Не обижайтесь.
Вы не виновны в том, что к вашему благородному имени приписали эту посредственную вещь.
Котики в ленте
«Постить котиков» — значит получить гарантированный успех. Бывает, напишешь в фэйсбуке что-нибудь, как тебе кажется, умное, а всем наплевать. А выложишь кота (в моём дальневосточном случае — леопарда или тигра, но не суть) – тут же сотни лайков, десятки перепостов, восторженные «каменты».
Возможно, Григорий Служитель решил использовать именно это свойство общественного сознания и написал роман от имени кота (хотя кот в романе — не единственный рассказчик), понимая, что в этом случае популярность обеспечена. Если не популярность — то хотя бы первичный интерес; а дальше всё будет зависеть оттого, как книга написана.
Написана хорошо. Увлекательно. «Дни Савелия» — отличный дебют актёра Служителя в качестве прозаика (то обстоятельство, что книга вышла в Редакции Елены Шубиной, а предисловие написал Евгений Водолазкин, — говорит само за себя). Я вот кошек, если честно, не люблю, но тоже зачитался.
Книга похожа на сериал: ряд новелл из кошачьей жизни, связанных личностью рассказчика – кота Савелия. Это кот-бич, странник, искалеченный плебей, лишённый возможности продолжить род.
Понятно, что кот – это метафора; книга – всё равно о людях, потому что все книги – о людях, и сам Савелий — человек ещё в большей степени, чем кот. Но всё-таки автор придумал для взгляда на человека со стороны любопытный ракурс. «Кошачья» оптика становится поводом сказать о вещах, о которых иначе читать было бы скучно (а может, замысел основан на известной версии, согласно которой коты – инопланетяне, присланные для изучения людей?)
Вот что Савелий говорит о Болотной площади: «Эта площадь в ту морозную зиму почему-то пользовалась особой популярностью среди москвичей. Они стекались к ней широкими бурными реками. К лацканам их пальто были приколоты белые ленточки, в озябших руках они держали знамёна, плакаты, термосы с горячим чаем, фляжки с коньяком».
О человеческом досуге: «Мужчины и женщины шатались неприкаянными сонмами по округе. Они убеждали самих себя, что им очень весело живётся. Они штопали Маросейку от бара к бару, приводя себя в состояние, когда ничтожность собственного существования заглушается скоротечной эйфорией. Страхи дня отступали, ужасы новостей теряли свою остроту. Каждое своё перемещение люди подтверждали снимком на телефон и тут же выкладывали его в интернет, чтобы собрать скудный оброк внимания к себе и хоть на время прикрыть свою ужасающую внутреннюю наготу».
Ещё: «Юноши пьют, чтобы быть старше. Взрослые мужчины, наоборот, напиваются, чтобы сбросить десяток лет. И то и другое у них получается неважно. Про женщин и говорить не стоит…».
Роман социально нагружен (взять хоть сюжет о жизни среднеазиатских гастарбайтеров), роман — о современности; чего ещё-то желать? Предполагаю, что эта книга — один из фаворитов сезона.
Григорий Служитель “Дни Савелия”
Бывают люди, которые всё умеют делать правильно. Всем понравиться и всех обворожить, успокоить и обаять. Как сказал когда-то Иосиф Бродский — “Кот не может принять некрасивую позу”. Также и Григорий Служитель не может сделать что-то некрасивое, точнее, что-то, что не понравится тем, кому нужно.
Служитель актер “Студии театрального искусства” — едва ли не самого модного и при этом бесконфликтного московского театра — у него есть своя группа, которая выступает в правильных московских барах. А теперь вот Григорий написал книгу от лица (морды?) кота. Ну что за душка!
“Дни Савелия” — это повествование о жизни котика Савы, который рождается в коробке, любит творог “Саввушка”, мамочку-кошку, сестрицу, концерты Вивальди, умеет читать и вообще многое знает о мире.
Конечно, жизнь кота в большом городе тяжела и почти трагична. Но как-то светло трагична, как в песне “Чиж и Co” — “Меня побили камнями на детской площадке”, а потом там — “Должны же коты во что-нибудь верить”. И все это под такую мягкую музыку, от которой безобидно щемит сердце.
Кот Савелий попадает в руки разных хозяев, все они не очень приятные. Потом кота в общественном туалете парка избивает сумасшедший старик, а выхаживают кота добрые гастарбайтеры из Средней Азии — вот просто себе отказывают в последнем Дошираке только чтобы сделать очередной рентген бездомному коту.
Потом кот попадает в котовую секту при Елоховском соборе, но, в итоге выбирает свободную бродячую жизнь с подругой и собакой-неврастеничкой. Отношения у котика с подругой исключительно возвышенные потому что котик, понятно, кастрированный.
Здесь есть всё — и насилие над слабыми, и нежная забота матери, и вселенская несправедливость, и галерея жестоких характеров, и весьма подробная краеведческая часть, описывающая район Таганки — Курской — Бауманской. Родных, видимо, мест автора.
И главное — здесь очень много котов.
Как можно такое не любить? Вся книга сделана как одно сплошное “ми-ми-ми”, написана примерно так — “Я шел по мокрой улице, милая шла рядом. Я смотрел на нее. Моё ради чего. (это многозначительно выделено курсором). По всему телу переливался восторг. Я мог управлять им, посылать от одной части тела к другой, как атлет в цирке. Я касался Греты и ток передавался ей”.
Понимаете ли в чем дело. Когда что-то сделано намеренно для того, чтобы нравиться, а не потому что иначе быть сделано не может, возникает вопрос — а до какого предела можно возгонять эту милоту? Ведь дальше придется написать роман от лица единорога или панды.
Восьмое письмо Ольге Погодиной-Кузминой
Добрый день, уважаемая Ольга! Извините, я задам личный вопрос. Как Вы относитесь к домашним животным, у Вас живет дома какой-нибудь кот или пес? У меня кот, это важно для дальнейшего разговора. Моему коту четыре года, он так или иначе присутствует в моей жизни, хотя раньше я котов не любил и дома их не держал. Но у моей жены до меня всегда жили коты, и даже выйдя за меня замуж, она не стала нарушать традицию, и взяла котенка из приюта. Теперь он тоже член семьи, я с ним сосуществую, хотя он меня, похоже, побаивается, в его картине мира я, наверно, такая гигантская самоходная гора. А я вот к нему с симпатией отношусь, и если попадается книга про котов, обязательно ее читаю. Недавно прочел труд английского биолога и исследователя котов Герби Бреннана «Таинственный мир кошек», а потом – «Дни Савелия» Григория Служителя, эта книга в конкурсе «Нацбеста», о ней поговорим.
Почему-то постоянно подчеркивается, что Григорий Служитель – профессиональный актер. Видимо, предполагается, что если актер написал книгу, где повествование ведется от лица кота Савелия, это будет более убедительно, чем если бы книгу за своего кота написал я, так? Потому что я не актер, я не владею искусством перевоплощения, я не могу представить себя на месте котом и вести и говорить себя так, как будто я – мой кот. Я сейчас попытался, пока письмо пишу. Мой кот лежит на диване и всех проходящих окидывает лениво-презрительным взглядом. Я так тоже могу.
Мне кажется, что в литературе (а много ведь книг написано от имени котов, собак, ну, кому я говорю) животные – коты – в качестве главных героев и рассказчиков могут присутствовать в двух вариациях. Первая – честный рассказ о жизни обычного кота. Но как я уже знаю из книги Герби Бреннана, жизнь у котов довольно унылая, они спят 20 часов в сутки, остальное время едят, играют и расточают презрительные взгляды. Никому не интересно было бы читать такую книгу, разве что самым упоротым кошатникам. А вот второй вариант аллегорический: как бы автор говорит от имени кота, но мы понимаем, что это никакой не кот, а сам автор хочет донести до нас свои представления о жизни. Почему же он не рассказал об этом от своего имени, а превратился в кота? Ну, нам же объяснили уже – актер, перевоплощение, необычный творческий эксперимент.
Кот Савелий из книги Григория Служителя – это на самом деле Григорий Служитель, актер московского театра (Савелий, по сюжету, живет в районе Таганки), молодой интеллектуал, эстет, культурный житель столицы нашей Родины. А если представить, что он не Служитель, а кот Савелий, все увидят, что как кот Служиель (я уже запутался) очень умный. Он цитирует Чехова, он узнает песни группы Scorpions, он изъясняется языком московского интеллигента в третьем поколении: «“Какое счастье иметь семью, пускай и неполноценную (вопрос отцовства у нас, как и в большинстве кошачьих семейств, разумеется, никогда не поднимался). Иметь мамочку и двух глупых, но любимых сестричек. Иметь свой кров, пускай и с протекающей дранкой. Иметь стены, пускай и картонные, но свои!”.
«Дни Савелия» — книга очень и очень милая, это первый эпитет, который приходит в голову. Вы вот, Оля, лайкаете котиков в ленте в Фейсбуке? Я тоже не лайкаю, но понимаю, зачем люди выкладывают фотки своих котиков – чтобы добавить в нашу жизнь немного мимими. И «Дни Савелия» — это тоже такое мимими, только с подмигиванием для своих – мол, кот котом, а посмотрите, какие мысли умеют думать наши московские коты!
Мне даже кажется, что «Дни Савелия» могут стать национальным бестселлером, потому что тот же Герби Бреннан пишет, что в городах количество домашних котов уже давно превысило число жителей, и представляете, сколько из них (не котов, а жителей) захотят купить книгу, написанную от имени кота? И даже читать своему коту и приговаривать – вот есть ведь на свете умные коты! Но так будут поступать далеко не все. Мне кажется, что «Дни Савелия» — это не очень серьезно, это не про жизнь кота, и не про нашу жизнь, это такой милый актерский капустник на 300 страниц. Всего хорошего.