Невозможно не любить Дмитрия Воденникова.

Во-первых, он большой русский поэт.

Во-вторых, очень красивый мужчина.

В-третьих, остроумный, простите за слово, блоггер.

Есть, однако, и четвертая причина любить Воденникова.

Он замечательно пишет эссе.

Конечно, понятно, что эти его тексты вряд ли родились в качестве «чистого искусства», из самодостаточной любви к жанру.

Логичнее предположить, что их появление связано с тем, что проще всего было заработать именно так – в нескольких журналах. Однако это тот случай, когда прагматические обстоятельства вызывают к жизни нечто прекрасное.

Воденников — он ведь мало того, что лучший жених русского слова, но еще и удивительным образом сопрягает его с поворотами мысли. В его сочинениях нет распространенной истории, когда автор, владея тем или иным стилистическим приемом, бесконечно применяет его так и этак просто ради самолюбования, умножает количество метафор, перечислений, каких-то риторических ходов – и только для того, чтобы сказать: гляньте, а? о, как я могу! а еще и вот так умею!

А у Воденникова где новое слово – там и новая мысль.

Он только-только сформулирует что-нибудь, придет на какую-то твердую почву, как вдруг оп! – и уже прыгнул, уже исчез и заново возник с совершенно другим взглядом или другим чувством.

Его статьи переживаются как стихи – о ком еще можно такое сказать?

И, уж конечно, — приходится повторить это соображение из отклика на другую книгу, уж очень оно характерно для нынешней литературной ситуации, — хорошая книга статей и эссе, биография или мемуары сейчас куда более ценная вещь, чем пятьсотмиллионная попытка написать еще один роман под Лимонова, еще один роман под Пелевина и еще один роман под Льва Толстого.

«Выдуманная проза» слишком уж часто оставляет читателя обиженным, не понимающим, зачем он вообще тратил на все это свое время.

От Воденникова обиженным не уйдет никто.   

Добрый день, уважаемая Ольга!

У меня с поэзией как-то не очень. Мне вот в блог «Читатель Толстов» часто присылают стихи, я трусливо не отвечаю – нечего сказать. В освоении новых поэтических вершин я застрял где-то на Бродском, и мне там, в общем, неплохо. Зато у поэта Дмитрия Воденникова, книга которого попала в конкурс «Нацбеста», аж восемь стихотворных сборников, гордо сообщается в аннотации. А я даже не знаю такого поэта, не читал.

Зато я хорошо представляю, что такое «проза поэта»! В конкурсе «Нацбеста» подобные книги появляются нередко. Вот, скажем, московский поэт Лев Рубинштейн регулярно собирает свои колонки под одной обложкой и издает сборники. Или его коллега по поэтическому цеху Сергей Гандлевский в 90-е написал «Трепанацию черепа», одну из моих любимейших книг. То есть «проза поэта» — явление знакомое, понятное, открывай да читай.

Ну что, открываю, читаю. Книга «Воденников в прозе» состоит из колонок, которые автор писал для разных изданий. Колонки разнесены по трем разделам – «Воденников в стране», «Воденников в любви», «Воденников в себе».

Колонки – жанр, в общем, понятный. Есть обязательства перед редакцией, есть дедлайн, будь добр, вынь да положь в нужный срок очередной текст. Не у всех получается. И «сборники колонок» демонстрируют это весьма наглядно. Вот, скажем, колонка под названием «Поколение «П». В объеме 4775 знаков (с пробелами) упоминаются: Пушкин, Маяковский, Ходасевич, Блок, снова Пушкин, Толстой, Шекспир, снова Толстой, Путин, Пугачева, писатель Захар Прилепин (ему походя автор отвешивает пендель), писательница Татьяна Толстая (ей походя автор отпускает комплимент), потом снова Пушкин, Марина Цветаева, Владимир Набоков, Андрей Белый, и опять Ходасевич. Потом еще Никита Михалков и Елена Соловей. Я перечитал колонку дважды. Я не понял в ней ничего. Я не понял, что Дмитрий Воденников хотел мне, читателю, сказать. Кроме того, что упомянул десяток фамилий в тексте объемом в одну страницу. Получилось совсем как в известном рассказе Аверченко «Апполон»: «Мне понравилась эта замысловатость. Когда я издам книгу своих рассказов под названием «Скрежет», то на обложке попрошу нарисовать барышню, входящую в здание зубоврачебных курсов…».

Мне не понравилась эта замысловатость. Колонки в разделе «Воденников в стране», как и колонки в разделе «Воденников в себе» по большей части оставили меня равнодушным. По мне, они оторваны от какой-то реальной общественно-политической повестки. Хотя допускаю, что некие события становились импульсами, побудившими поэта Дмитрия Воденникова написать очередную колонку. Как пишет сам Дмитрий, «все время рассказываю вам истории. За это мне и платят. Как коту. Я, как кот, и рассказываю. Пойду налево — сказка. Пойду направо — быль. Скоро цепь златая кончится, упаду я с дуба (рухну, так сказать), даже не вспомните обо мне».

Правда, истории эти… ну, как Вам сказать, Оля… Они, на мой скромный взгляд, чересчур витиеватые, замысловатые, они причудливо устроены, они наполнены упоминаниями деятелей культуры из различных эпох, они тщательно выделаны и инкрустированы цитатами из стихов, и даже целыми стихами. Я во время чтения почему-то представлял себе поэта Воденникова (которого не имею чести лично знать), как он в процессе их написания принимает пластические позы, меняет тембр голоса, впадает в творческий транс… У меня сложилось впечатление, что слушатель и собеседник автору не очень-то и нужен. Возможно, это ложное впечатление. Возможно, я просто такой тупой и понять мне не дано. Не буду отрицать.

Хотя раздел «Воденников в любви» мне понравился. Наверно, потому, что здесь не надо ничего придумывать, не надо ничего изображать, достаточно просто рассказывать о чувствах. Да и что это за поэт, который не может интересно рассказать о любви? Вот тексты из этого раздела мне были понятны. В отличие от. Всего Вам хорошего, Оля.

Поэт Дмитрий Воденников в своем бесконечном нарциссизме органичен как кот — то, как он заполняет собой всё доступное пространство вызывает даже не умиление, а подлинный восторг. Читаешь и понятно — иначе быть не могло, но как же хорошо вышло.

Книга “Воденников в прозе” — сборник эссе и колонок Воденникова из разных изданий.

Показательно, что книга разбита на три больших раздела: “Воденников в стране”, “Воденников в любви”, “Воденников в себе”. Чему посвящена каждая часть, пояснять не надо. Это понятно из названия — каждая часть, как и книга, в целом, посвящена Воденникову. Но так, будто Воденников — это не совсем автор, да и не человек, а некое явление, масштабное достаточно, для того чтобы стоять наравне с такими понятиями как страна и любовь.

И по мере погружения в текст — а погрузиться в него вполне трудно, это же не целостное повествование, а набор колонок — становится понятно, что сопостоавление это совершенно справедливое.

Вот одновременно типичный и неповторимый, но чисто поэтический прием Воденникова в прозе:

“Сон — он как поезд: не успел вовремя прыгнуть в последний вагон — и всё, следующий непонятно когда.

Или поезд, с которого тебя ссаживают. В пять утра.

… В очередную бессонницу заинтересовался грумингом”

Стремительный образ в начале, обещание философского обобщения и тут же нисходящая метафора, выводящая читателя на приземленную тему ухода за собаками и обезьянами.

Вот в таком клубке весь Воденников — рассуждения о Родине, где груди ее — березы, о гражданской казни в театре и о любви к Миледи и о старости.

И хоть пишет поэт Воденников прозу, но всё равно в стихах:

“Золотится жаркий песок, идет караван.

На горбу верблюда едет печальный мужик.

Зовут его Авраам”.

И заканчивает свою книгу блистательной и даже яростной — как и всё у Воденникова — колыбельной.

Просто Воденников — это явление непознаваемого порядка.