Комментарий к длинному списку
Вадим Левенталь
писатель, издатель, Петербург
То ли случилось долгожданное возрождение отечественной словесности, то ли закрылись за недостатком финансирования сумасшедшие дома, но оргкомитет в этом году был прямо-таки атакован ордой писателей, желающих выдвинуть свои произведения на конкурс. На нашем сайте черным по белому написано, что самовыдвижения у нас нет, но писатели тем не менее настойчиво вопрошали: как я могу выдвинуть свое произведение? Проявляя чудеса терпеливости, оргкомитет всякий раз вежливо объяснял: правом выдвижения произведений на конкурс пользуются только номинаторы из официального списка. Хорошо, не успокаивались писатели, а как мне найти своего номинатора? Кто меня выдвинет? Куда мне отправлять текст?
В связи с этим хочется еще раз разъяснить несколько базовых вещей. Во-первых, премия существует не для того, чтобы продвинуть конкретно вашу книгу и оргкомитет не обязан вам лично обеспечить выдвижение вашей книги на конкурс. Оргкомитет всего лишь назначает правила игры — потому что любой конкурс это прежде всего игра, — и следит за их соблюдением, вот и все. А правила игры у нас таковы, что выдвигать книги на конкурс могут только номинаторы, список которых публикуется каждый год в начале цикла, а в список этот оргкомитет включает отнюдь не всех желающих, но только пользующихся известностью, признанием и уважением коллег профессионалов — критиков, редакторов, писателей, литагентов и прочих представителей цеха. Причем, раз включив номинатора в список, оргкомитет в дальнейшем никак не влияет на его работу; наше дело принять от человека номинацию: как он примет решение — не наше дело. Все попавшие в список номинаторов люди — профессиональные читатели, люди, которые много и постоянно читают; предлагая им номинировать книги на конкурс, оргкомитет исходит из того, что за прошедший год каждый их них прочитал хоть одну новинку, заслуживающую принять участие в премиальной гонке. В то же время, включая человека в список номинаторов, мы не обязываем этого человека ни к чему, мы только делаем предложение, которое человек волен принять или отклонить. Отказаться от своего права номинатор может двумя способами — либо молча, просто не прислав на конкурс ничего, либо во всеуслышание, объявив об этом всему свету постом в социальной сети. Первый способ более естественный, зато второй регулярно дарит нам чудные открытия. Так, воспользовавшийся этой опцией в этом году критик Борис Кутенков объяснил свой отказ тем, что он-де некомпетентен в текущей русской прозе, что делает честь откровенности критика. Но главное другое: попутно критик раскрыл некоторые подробности внутренней кухни номинаторов — кухни, в которую оргкомитет обыкновенно не вмешивается, но тут случай особенный.
«Борис, отсылаю Вам роман NN, он — также, как и Вы, номинатор премии Нацбест. Можете ли Вы выдвинуть его роман на эту премию? А он в свою очередь может выдвинуть Вашего кандидата! С уважением N», — такое письмо получил критик и, надо полагать, не он один. Оргкомитет выносит благодарность Борису Кутенкову за обнародование этого позорного письма, хотя было бы еще лучше, если бы он прямо назвал имена и фамилии, скрывающиеся за нейтральными N и NN.
К счастью, в «Нацбесте» все прозрачно — именно это отличает нас от всех остальных премий страны. Мы не знаем, как формируются длинные и короткие списки «Большой книги» и «Русского букера»; в «Нацбесте» каждый может зайти на сайт и посмотреть, кто кого выдвинул, — это позволяет по крайней мере задаваться вопросами.
Вот, скажем, молодой петербургский писатель Дмитрий Филиппов выдвигает книгу, вышедшую в именной серии московского критика Валерии Пустовой, Пустовая выдвигает книгу, вышедшую в издательстве «Рипол», а книгу самого Филиппова выдвигает его друг, поэт и издатель Татьяна Алферова. Казалось бы, куда естественнее было бы Филиппову выдвинуть собственную книгу, а Пустовой выдвинуть книгу, вышедшую в ее импринте. Зачем эта странная рокировка? Случайно получилось? Будем надеяться.
Напомню, что оргкомитет уже несколько лет назад официально разрешил номинаторам выдвигать собственные книги — потому что это выглядит в конечном счете честнее, чем «взаимное опыление» номинаторов. Поверьте, чем вот это вот «мы играем в паровоз, кто откуда что привез», гораздо приличнее прямо сказать: так, мол, и так, я считаю, что лучшая книга, написанная за прошедший год, это та, которую написал я. Или та, которая вышла в моем издательстве.
Алексей Колобродов, Леша, дорогой, почему твою книгу, да еще в рукописи, выдвигает наш с тобой добрый товарищ Рич? Для тебя это сюрприз? Хорошо если так. Рич, товарищ, ты правда не читал за прошедший год ничего лучше рукописи нашего друга Колобродова? Надеюсь, что так.
А что заставило коммуниста и члена КПРФ Германа Садулаева выдвинуть на конкурс книгу убежденного антисоветчика Валерия Бочкова? Непревзойденные художественные достоинства романа? Да, но Бочков участвует в конкурсе Нацбеста уже чуть не пять лет подряд, каждый раз с новым романом, и каждый раз жюри разносит его романы в пух и прах. Допустим, новый роман на голову выше пяти предыдущих, всякое бывает, но подозрение, что Германа скорее кто-то попросил об одолжении, а Герман, добрая душа, не смог отказать хорошему человеку, все-таки не может не возникнуть.
Когда из года в год в Длинных списках оказываются книги писателей, которых жюри из года в год высмеивает и с треском прокатывает мимо шорт-листа, это в первую очередь смешно — потому что похоже на мазохизм унтер-офицерской вдовы, — а во-вторую очередь грустно, потому что на это место в списке, возможно, не попала интересная книга нового писателя, которому даже не дали шанса.
Скажем, творческую манеру Романа Шмаракова наше жюри пару лет назад высмеяло так, как, пожалуй, ничью другую за всю историю премии, но вот его новая книга снова в списке. Расписался? Новая книга принципиально другая? Ну, будем надеяться.
А что касается Игоря Вишневецкого, чью творческую манеру очень любят в таких сугубо кружковых премиях, как Премия Андрея Белого и НОС, — точно ли его выдвижение соответствует главной задаче Нацбеста — найти книгу, обладающую потенциалом интеллектуального бестселлера? Или новая книга в этом смысле принципиально отличается от предыдущих? Ну, будем надеяться.
В то же время никому из номинаторов не пришло в голову выдвинуть новый роман Алексея Иванова — почему?
Словом, от имени оргкомитета я хочу искренне поблагодарить номинаторов, которые делают свою работу, не ориентируясь ни на какие дружеские, кружковые и прочие связи и привязанности. И в то же время призвать всех номинаторов к большей дисциплине и ответственности.
С тем же призывом я традиционно обращаюсь и к Большому жюри: судите, отбросив на время все сопутствующие, личные, политические, дружеские, касающиеся литературного быта обстоятельства, судите только художественные достоинства, держа в голове ключевую задачу: отыскать книгу, обладающую нереализованным потенциалом — и тут одинаково важны оба слова — интеллектуального бестселлера.
Отдельно хочу сказать вот что. В минувшем декабре разразился скандал с другой премией — поэтической Григорьевской премией, в которой мне тоже случилось работать. В решение жюри публикой была «вчитана» политическая составляющая, которой в ней вовсе не было. По здравом размышлении я чувствую в произошедшем некоторую долю своей вины. Мне следовало бы, предвидя эту возможность, обратиться ко всем участникам премиального процесса с призывом на время проведения премии воздержаться от любых политических заявлений. По крайней мере не в связи с премией. Что ж, на всякий случай я обращаюсь с этим призывом сейчас. Литература, разумеется, не существует отдельно от политики, но входя, метафорически выражаясь, в премиальное пространство, на входе вы должны оставить оружие политической борьбы — вам вернут его, как только праздник закончится.
А пока наше пиршество только начинается, и я всех приглашаю к нему присоединиться — в ближайшие месяцы на сайте Нацбеста, да и вообще в русской литературе, будет шумно и весело.