«Зачем ты пришла?» Романа Богословского повествует о двух представителях креативного класса, которых с наслаждением избили бы 50 % населения Этой Страны, особенно на дискотеке где- нибудь в глубинке. Два разнополых яппи-рекламщика вступают в токсичные отношения, разыгрывают шекспировские страсти в малолитражке, пьют пиво и томатный сок, грызут сухарики, занимаются разнузданным сексом, рушат традиционную семью главного героя, но не могут на ее руинах создать другую. Зачем яппи отклонился от курса? Он сам прекрасно понимает, что ему это незачем. Понимает, но кренится налево. Потому что слаб, эгоистичен, инфантилен, потому что привык, что за него все сделают и решат женщины – мама, жена, любовница, а там и дочери подрастут, они тоже начнут решать. Даже прыщи главному герою давит женщина. Сам себя он сравнивает с рептилией. Таков «герой времени» у Богословского.

Яппи перманентно бьется в истерике, почва уходит у него из-под ног, но я задаюсь вопросом: а была ли почва изначально? По сути, оба главных героя – «продавцы воздуха», они ничего не производят, их миссия – впаривать населению Этой Страны некие услуги, даже не товары. Затем мужчина теряет работу, занимается творчеством, устраивается в глянцевый журнал (ну не на завод же ему идти). Женщина стабильно зарабатывает, отдыхает с ним за границей, содержит авто, покупает недвижимость. Героев-яппи терзает взаимная ревность на фоне кучи ненужного барахла, без покупки которого яппи, очевидно, просто не мыслят своего существования. В конце концов главная героиня решает, что ей спокойнее без этого дерганого Сергеева, который даже колеса потаскать не может, который много пьет и у которого музыка «вторичная». И она выдирает любовь с корнем, как проктолог – копчиковую кисту из заднего прохода главного героя (метафора любви как опухоли в заднем проходе – несомненно, лучшее в этом романе). Анальная кара послана герою свыше. Иначе это изнеженное создание наказывать просто нельзя.

Если в традиционной, скажем так, литературе чаще встречается всепобеждающая и возвышающая любовь, то здесь страсть буквально размазывает героев и тех, кто с ними связан. И все это на фоне многочисленных бытовых деталей. Если раньше героями времени были аристократы, то теперь это представители креативного класса, плоть от плоти потребительского общества, недаром сначала Сергеев обращает внимание на тело своей возлюбленной, а уже потом – на ее личность. Это нормально для яппи, главное – упаковка, главное – как подать. А когда срок годности выйдет, можно выкинуть надоевший, ставший ненужным продукт и, конечно, жалеть о потраченных деньгах. Яппи вредно рефлексировать, превозмогать себя. Проще расстаться, убежать от того, что пугает, что мешает заниматься собой.

Хотелось бы верить, что это просто история мужчины и женщины, но Богословский безжалостно вскрывает анальные кисты субтильного и капризного «поколения сэлфи» (что, в принципе, соответствует задачам интеллектуального бестселлера). Атмосфера, индивидуальный стиль, напряжение – все это у Богословского есть, книга заставляет переживать или, скорее, негодовать. Время от времени в романе появляются персонажи «из народа» — священник, гаишник. Гаишник ругает «проклятых москалей». Признаться, я тоже. Зачем вы пришли, мажоры? Уходите!

Часто приходится видеть, как масштабный литературный замысел оборачивается жалким плевочком. Но бывает и обратный эффект – когда незамысловатая с виду история вырастает до крупного обобщения, открывая новые темы и смыслы.

Так, новая повесть Романа Богословского, фабула которой строится на отрезке между зарождением и окончанием страстной, разрушительной любви, ценна не как история чувств, а как подробный анализ кризиса всех тех общественных установок и представлений, которые мы привыкли называть «любовные отношения».

Молодой мужчина и молодая женщина, уже состоящие в браке, имеющие детей, начинают встречаться. Они стремительно погружаются в водоворот наслаждений, ревности, лжи, предательства, взаимных упреков и претензий. Им кажется, что для полноты счастья необходимо освободиться от прежних отношений, которые утратили остроту и превратились в череду тягостных обязательств. Но, освободившись от прежних супругов и детей, соединив свои жизни и произведя на свет общего ребенка, они понимают, что снова оказались в ловушке новых, еще более тягостных обязательств, на этот раз друг перед другом. Круг замыкается, взаимное мучительство мужчины и женщины снова приводит к необходимости разрыва.

Роман Богословский – музыкант, журналист, поэтому в книге есть и рок-н-ролл, и пара поминаний о наркотиках, и много секса. Но это скорее фон, на котором разворачивается важная рефлективная работа читателя, который следит за судьбой главного героя с условно-безликой фамилией Сергеев. Вектор этой рефлексии задан в названии книги: «Зачем ты пришла?».

Вот главный контрапункт конфликта полов. Женщина приходит и ловит мужчину на секс, как охотник на приманку. Она – инициатор этих отношений, она вытряхивает мужчину из привычной жизни, провоцирует на действия, последствия которых вполне предсказуемы.

«Как это тревожно — меня везет на машине девушка. Почему не наоборот? Эй, успокойся, в тебе и так всего много, так много, что скоро повалится, польется через край, куда тебе еще девушек возить? Вообще тогда сверхчеловек какой-то будешь, так не бывает. Ты вот ей спой что-нибудь, расскажи о тайных обществах древности, поговори с ней о философии, покажи себя. А она пусть баранку крутит (…)».

Так размышляет герой, ничем не примечательный рекламный работник в отделении банка, неудавшийся музыкант, преисполненный сознания собственной ценности только потому, что он – мужчина. Чем же он смог зацепить эту самостоятельную, красивую, успешную женщину? А вот именно этой пассивностью, нерешительностью, готовностью быть ведомым. Женщине кажется, что таким мужчиной легко управлять. Достаточно привязать его к себе, и можно будет и дальше заставлять его делать то, что тебе хочется.

Системная ошибка заключается в том, что пассивность и управляемость современного мужчины всегда устремлена вниз, к дешевым удовольствиям, к лежанию на диване с баклажкой пива, но никогда – вверх, к успеху или ответственности. Да, пассивный мужчина управляем, но обратной этой покорности является полное нежелание участвовать в конкурентной борьбе – за свое место в жизни, за женщину, за своих детей.

Сергееву противопоставлен муж героини, который пытается реализовать привычный, патриархальный уклад семейных отношений.

«Мы не виделись два дня, а на третий ты приехала ко мне в банк в конце рабочего дня. Приехала злая, заплаканная. Я не хотел тебя видеть, но сам не заметил, как оказался в этой твоей машинке. Ты с ходу стала рассказывать, прерываясь на всхлипы, что муж не убирает дома, что молчит по три дня, что хочет на завтрак, обед и ужин разные блюда, а ты ведь работаешь, тебе некогда. Ты говорила, что он ходит из комнаты в комнату, злой, в напряге. Тебе неприятно, когда он пьет чай. Тебе плохо, когда он включает телевизор. Ты убегаешь в спальню и закрываешься там с дочерью, когда он пытается обнять тебя. Дочь — спасение. Он не посмеет, когда дочь рядом. Ты не знаешь, как прожила с ним пять лет под одной крышей».

И тут обозначена одна из самых серьезных проблем сегодняшнего времени. Женщина устает в одиночку нести груз многочисленных обязательств, которые взваливает на нее общество. Ведь к обязательствам, доставшимся в наследство от патриархального общества – обслуживание мужчины, ведение хозяйства, воспитание детей – прибавились и новые. Сегодня женщина работает наравне с мужчиной, «тянет дом», а вдобавок несет «повинность красоты» — вынуждена прилагать немалое количество сил для того, чтобы выглядеть ухоженной, привлекательной, достойной внимания.

Ответ на вопрос «зачем ты пришла?» содержится именно здесь, в этом нелогичном устройстве отношений мужчина-женщина. В бессознательном поиске женщиной равноправных, взаимоуважительных отношений.

К сожалению, попытка героини сменить мужчину требовательного, но деятельного, на мужчину пассивного и управляемого оборачивается еще более глубоким кризисом. Потому что в новых отношениях женщине приходится брать на себя все новые, еще более тягостные обязательства.

И мы понимаем обоснованность претензий героя в конце истории, когда он пытается достучаться, докричаться до своей любимой-ненавидимой партнерши, обвиняя в жизненном крахе именно ее

«Ты шептала, что всегда хочешь нереального: вершин, которые не удастся покорить, людей, которые никогда не захотят с тобой быть. Каждый день, просыпаясь, ты стараешься любить жизнь, но каждое утро попадаешь прямиком в душненький личный адок. В нем тесно, одиноко и лживо. Тебе всегда страшно. Ты боишься людей, облаков и машин. Тебе обидно быть просто удобным вариантом или вместилищем для мужских инструментов. Ты уверена, что любить тебя не за что, так зачем ты пришла? Но ты говорила и говорила, словно пришла ко мне на сеанс психоанализа. Ты говорила, что бываешь воплощением зла. Что мне до этого? И именно потому, что боишься — влезут к тебе под кожу и наследят там. Ты боишься, что люди станут для тебя важными, но уйдут, когда им станет неудобно. Единственное, чего ты не боишься, — это одиночество. Но оно у тебя давно уже поперек пяток встало, тебе хочется выдрать его вместе с кусками мяса. Каждый твой поступок сопровождается таким количеством стеснения и паники, что только раскаты безумия позволяют не заикаться и более или менее жить на свете. А что я? Все то же могу тебе сказать и я. Какая жизнь, такие раны. Оставленные дети. Потраченные деньги».

История, описанная Богословским, настолько типичная, что не может не вызывать главного вопроса. А не пора ли нам, дамы и господа, пересмотреть свой взгляд на те самые «отношения», которые из одного упрямства продолжают окружать романтическим ореолом? Как долго мы будем навязывать все новым поколениям эту нежизнеспособную стратегию, заставляя питать иллюзии, крушение которых заводит миллионы людей в жизненный тупик? Не пора ли становится прагматичными индивидуалистами, отказавшись от бестолковых душевных смут и негигиеничного секса на заднем сидении машины? Может быть, одиночество – не такая уж страшная вещь, особенно в сравнении с омерзительным каннибализмом «традиционного брака»?

Пора, конечно, скажет человек зрелый. Но будет очень печально, когда с ним согласится и человек молодой, в котором бурление крови и жажда жизни побеждает все доводы рассудка. Ведь ценны и полезны только собственные ошибки; учиться на чужих получается только у самых нудных особей.

Подводя итог, хочу поблагодарить Вадима Левенталя, который предложил эту книгу читателю как редактор своей «книжной полки». Думаю, в том, что стиль Богословского стал более зрелым и объемным, есть и заслуга редактора Аглаи Топоровой.

Новая книга Романа Богословского получилась интересной, убедительной по части психологии характеров и взаимоотношений. Но, конечно, за все эти размышления и неоднозначность выводов, следует поблагодарить автора. Мы наблюдаем становление интересного писателя, который, как можно предположить, еще заставит говорить о себе.

Не буду проверять, но думаю, что все критики в отзывах о повести «Зачем ты пришла» Романа Богословского отметили высокий накал плотской страсти. Это, собственно, то, чем сразу запоминается книга. Автор вскользь затрагивает кое-какие общественно-политические темы, пытается ухватиться за что-то еще, помимо всепоглощающего желания (героев) спариться, но, как мне кажется, только зря старался. Писал бы уж про половую одержимость и лишнего не городил – Болотная площадь, религия, патриотизм, к чему всё это? Нет, ну так-то понятно, что в качестве декорации, но всё же.

Роман Богословский решил пройти узкой дорожкой по острому гребню, с одного склона которого любовная проза, а с другой – эротика с порнографией. В самом деле, его герои настолько много и в подробностях трахаются, что кажется, будто весь текст – это слегка затянувшийся половой акт. Причем иногда ощущение, что насильственный, и жертва здесь – читатель. Концентрация липкой влаги такова, что невольно тянет вытереть пальцы после соприкосновения с книгой.

Однако же автор предпочитает соблюдать рамки приличия и, даже вдаваясь в скользкие подробности, сохранять эвфемизацию. В основном поэтому эротики и нет. Как-то не особо возбуждающе действуют замены типа «томатный хруст», «бурлящий сок», «пока еще холодное варево», «пещеру затошнило», «биение в промежуток» и т.д. Хотя в целом фантазия из всего этого картинку происходящего складывает.

Теперь об образе главного героя (он же – авторское альтер-эго). Он раздолбай, алкаш и певец ртом в неясном околокабацком жанре. Причём рассказывает о том, как постоянно употребляет пиво из баклажек и прочие непривлекательные жидкости. Временами до скотского состояния. В связи с чем не вызывает симпатии. Также у него плохой вкус, он как музыкальный журналист (а вот тут явное сходство с автором) может с одинаковым одобрением писать о музыке в стиле «трЕш», затем брать интервью у деятеля под псевдонимом Трофим (представьте себе, его музыканты играют не хуже САМИХ Дип Пёпл), а затем пересказать бухую беседу с участником Камеди клаба.

Героиня: офисной красоты пригламуренная дама. Шпильки и черный свитер в обтяжку. Вкус отсутствует. Вообще, сложно понять, что помимо секса сводит и удерживает героев вместе. Друг друга они едва ли понимают по-настоящему, живя в разных плоскостях жизненных интересов.

Поэтому совершенно естественно, что их отношения дают трещину. Не сразу. Этому предшествует развод героя с женой, рождение общего ребёнка. Но всё же через несколько лет это случается. И тут уж Сергеев (это у персонажа фамилия такая) даёт полную волю отъявленному вагиностраданию. Вполне жизненно: драма рокового влечения при полной невозможности быть вместе.

Любовная повесть, несколько вымученная в части секса, вдруг приобретает вполне человеческую тональность.

Накал тоски по несбыточным отношениям даже немного превышает уровень половых чувств. Ближе к финалу это приводит в близкое к бреду состояние, когда герой обращается уже не к конкретной женщине, а собирательному образу: зачем ты пришла?

Да ни зачем, и так сразу понятно было.

Если бы мне пришлось давать этому небольшой книге, скорее повести, чем роману, жанровое определение, я бы сказал не задумываясь – «мещанская драма». Не в пренебрежительном, а в описательном смысле – как «Коварство и любовь» Шиллера.
Герои этой повести – современные мещане, то самое tiers état, которое в западных странах плавно мутировало во всепобеждающий «средний класс», ну а у нас почему-то в «креаклов». Он, Сергеев, — банковский пиарщик с претензиями на богемность и на шиллеровский же мировой дух: читает продвинутые книги, чем, судя по тексту, чрезвычайно гордится, поёт в клубной группе «Нижние земли» — впрочем, чтo именно исполняет эта группа, в каком стиле играет – так и остаётся непонятно. Его даже заносит на лимоновскую демонстрацию и по меньшей мере однажды он знакомит себя и героиню с «веществами». Она, Ляна, агент по продажам в рекламном агентстве, интеллектуальных претензий решительно не имеет, но зато весьма претендует на комфорт и благополучие.

«В разрушительном огне безудержного влечения сгорают два брака», — патетически сообщает аннотация на задней обложке. Ерунда, оба брака давно истлели и держатся только на бытовом комфорте и на маленьких детях. Причем если Ляна дома страдает – она в прямом смысле слова закрывается ребенком от сексуальных поползновений опостылевшего, но требовательного мужа, то Сергеев, в принципе, против своей бесцветной Светки ничего не имеет, но и все «за» у него тоже кончились.

В общем, оказывается достаточно маленького толчка, чтобы пришла она, королева жанровых романов и сериалов – всепоглощающая страсть. И несётся по маленькой книжечке просто какими-то огромными скачками. Бац – и герои от разговоров в машине (в её машине, и начатых по ее инициативе) перешли к яростному сексу. Бац – и вот они ушли с вещами (но без детей – дети ушли куда- то в «закадр») из своих семей и начинают жить вместе. Еще один «бац» — и вот у них уже общий ребенок. А герой, с треском вылетевший в «кризис» из банковских пиарщиков, помыкавшись ресторанным певцом, усаживается в еще более комфортное кресло – главреда узкопрофильного гламурного журнала.

На первый взгляд кажется, что ситуация вернулась к изначальной, только в немного новой комбинации, статистически неотделимой от прежней.

И, честно говоря, на второй взгляд – тоже. Стекляшки в калейдоскопе, прокрутившись, сложились немного по-другому, но остались теми же стекляшками. Есть из-за чего огород городить! Маленькая драма маленьких
людишек.

И тут заканчивается (авто?)биографизм и начинается собственно литература. Видимо, книга претендует на то, чтобы быть очередным «с тревогой я гляжу на наше поколение». И претензия эта небезосновательна. Выясняется, что певец «с запросами», типичный креакл, изнывающий в менеджерской шкуре (буквально: работая в банке, он постепенно избавляется от униформы клерка ради привычных джинсов и свитера) – не просто ничтожество, но ничтожество агрессивное, самовлюбленное и самоупоенное. Ни новая всепоглощающая страсть, ни предложение руки и сердца, сделанное на Синае, ни странная поездка к ведунье, обернувшаяся неожиданной беседой со священником, ни даже обрушившаяся на героя-рассказчика трагикомическая, но, впрочем, вполне серьёзная проблема – необходимость удаления копчиковой кисты – не избавили его от прежних привычек к загулам, баклажкам из-под пива, засовываемым под диван, и главное – к какой-то не по летам и не по положению, пассивности, ведòмости. Даже историю своей страсти он обращает в упрек: «зачем ты пришла?!» Она пришла по своим причинам; а ты сам-то, мил человек, совсем за свои поступки не отвечаешь?!

Да, такой типаж не нов. «Да ты чем полон, шут нарядный? А, понимаю: сам собой; Ты полон дряни, милый мой!» — лютовал еще Пушкин. И отчаянная откровенность рассказчика действительно обжигает, заставляя вспомнить, пожалуй, о яростном лирическом герое «Патологий» Прилепина. Отличие героя Богословского от героя Прилепина в том, что тот, будучи едва ли не «от сохи», глубоко и искренне чувствует, а этот довольно образован и, судя по успешности в профессиональном плане, видимо, неглуп – но совершенно не способен к глубокому чувству, к истинному сопереживанию. Такую исповедь мог бы написать «человек из Подольска», герой пьесы Дм. Данилова, тоже клубный музыкант, между прочим, — отвечающий на все расспросы – о работе, о девушке, с которой живет, о родном Подольске вяло: «да как-то оно всё так…».

И это страшнее, чем загулы и разводы.

Вечная история. Типа, последняя правда о мужчине и женщине. Не подумайте, что осуждаю – нет, сочувствую: такое дело, пар срывает клапаны и кипяток бьет фонтаном. Буря и натиск – победа сарсапариллы над разумом, торжество чувств над смыслом, рассудок повержен раз и навсегда. «Страдания юного Вертера» вид сбоку. Перед нами повесть о страстной любви, в которой мне, как читателю, так недостает любви и страсти.

В недостатке этих компонентов виновен не автор, нет, виновны персонажи, подвешенные в пустоте жизни, как связанные шнурками кеды на проводах. В нашем случае Вертер слегка повзрослел, обременен семьей, пьет пиво «баклажками», да и Шарлотта вполне доступна в соответствии в бытующими нравами, несмотря на то, что замужем. Оба – представители каких-то фантомных профессий: банк, рекламные модули, глянцевый журнал… Герой, правда, по утверждению автора, умеет попадать в ноты. Поэтому для души поет в клубах перед пятью зрителями то, что в муках творчества (процесс опущен) сочинил, а для денег в ресторанах поет то, что закажут. Любовь, как известно, в паспорт и трудовую книжку не смотрит, на семейный долг кладет с прибором и жилы рвет в клочки, кому захочет. Словом, перед нами опыт ослепляющей, убийственной, разрушительной страсти, как ее понимают герои повести, страсти, которая одних милосердно минует, а других прессует будьте-нате. Когда есть, что прессовать. В данном случае, никакого буйства духа не происходит, все движения и душевные переживания какие-то неглубокие и, что ли, внешние. Семьи разрушены, дети брошены, судьбы надломлены во имя того, что, в силу собственного выдающегося неистовства, выгорает без остатка и в итоге разрушает самое себя. Кишки героя – наружу, давильня крошит его, плющит и колбасит, и боль его, мнится ему, чудовищна, прекрасна, уникальна. Понятное дело – случай этот осознается как рядовой (если вообще таким осознается) всегда с большим опозданием, когда уже остыло пепелище, прах ветром разнесло и чувства вновь замуравели. Но до анализа, освобождения и легкой грусти дело не доходит. Хотя Вертер выжил и, несмотря на весь ужас-ужас и «кипящий томатный сок» в сокровенных отверстиях роковой героини, история заканчивается вроде бы оптимистично, с надеждой на грядущий штиль.

Свою повесть о фантомных существах тающего на глазах офисного мира Богословский рассказывает с соответствующей экспрессией: много вопросительных знаков, порядком восклицательных (меньше, чем вопросительных). Радует, что обошлось без шипящих превосходных степеней и рычащих междометий (хотя обошлось не вполне.) Я понимаю автора, не желающего отнестись с сочувствием к своему герою, но должен сказать, что один персонаж, в котором ощущается тепло по-настоящему живого дыхания, здесь все же есть – это проходная фигура, некий «граф», ему позволено произнести отрадный монолог на пяти неполных страницах. Лично мне хотелось бы задержаться с этим персонажем, поболтать с ним, узнать о нем чуточку больше. Но радости такой читателю не отломится.

Взгляд, увы, изредка спотыкается на стилистической небрежности. Вот, к примеру:

«Выполняя просьбу, я решил взять тебя на свой концерт. Все шевелилось внутри. Но шевеление это было столь веселое, бодрящее, что его хотелось. В нем прекрасно жилось».

Картина, достойная вселенной Эшера, – герою прекрасно жилось внутри шевеления, которое шевелилось внутри него. Еще несколько примеров без комментариев:

«Сказала, что мним из себя слишком много…»
«Я вспомнил, как искрилась ты в улыбке, сидя за компьютером. Тогда я не знал, что тебя так растекает».
«Высовываюсь из окна, чтобы всунуться в пустой отросток открытого пространства вместе с ветром и сыпью небесной».

Фантомная жизнь. Чадящая страсть. Пустое тщеславие. Собственно, всё.

В качестве эпиграфа:

«В тот мучительный год Косогор понял, что писательство – не такой легкий хлеб, как ему казалось. До этого он порицал меня и мои произведения.
— Вот я когда-нибудь сяду и напишу. У меня опыт, вам, бумагомаракам, и не снился такой опыт. Я больше, чем Солженицын сидел. Десять лет, от звонка до звонка. Уж я напишу так напишу… Это ты всё о пизде, да о пизде, серьёзные книги нужно писать, о серьёзных вещах.
– Пизда – очень серьёзная вещь, Лёня, – отвечал я ему. – Очень серьёзная»
Эдуард Лимонов «Портрет знакомого убийцы»

Все высказавшиеся по роману «Зачем ты пришла?» пока выступали в роли того Лёни Косогора, пеняя автору книги на несерьёзность и отсутствие глубины. Я же скажу – это очень серьёзная книга.
Автор взялся за большую тему, бесстрашно выставляя себя как человека, впавшего в деструктивную сексуальную зависимость от любимой женщины.
Вся история его падения предстаёт перед нами от первого до последнего впечатления, и как любая история аддикции захватывает. Я обожаю книги о наркотиках, а секс – тот ещё наркотик, просто такие смелые книги никто не пишет: женщине неприлично выставлять себя шлюхой, а мужчине неприлично выставлять себя соплежуем и подкаблучником. Парадоксально, но именно готовность открыто встать в нижнюю позицию по отношению к даме, заявить о себе не как об альфа-самце, а как о паже и неудачнике в любви выдвигает Романа Богословского с его героем далеко вперёд — относительно мужчин- авторов, не придающих значения героиням.
Это «9 ½ недель» менеджеров по продаже рекламы – навроде «99 франков» Бегбедера, но без рекламы, только про любовь, причём с эротической стороны.

Итак, сюжет. Они знакомятся в банке – она пришла. Он – неформал, который считает, что ходить в банк одетым не по дресс-коду это стильно. Впрочем, он же креативщик (или что- то в этом духе, но я уже забыла наверняка, потому что роман не об этом). Она пришла, ворвалась в его жизнь, и он обалдел. Вы думаете он ничего не делал? Это всех удивило? У меня есть объяснение – парень выражал такой нечеловеческий восторг этой чувствительной женщине, чьё имя появляется первый раз к середине книги, потому что это просто Она! Он так восхищён, что женщина забыла про дом и семью, маленькую дочь, и поехала кататься (сама же и возила его). Потому что эта девушка очень любит внимание. А этот человек даёт ей качественное внимание. Он талантлив, он пишет песни и прозу, он готов целовать песок, по которому она ходила. Ну, не всё сразу! Герой, между прочим, тоже женат. Поэтому он долго сопротивляется нахлынувшему чувству: петтинг в машине длится месяцами, мужья и жёны уже всё знают, но герой «не переступает черту». Однако ясно, что отношения серьёзные, всё как-то немного путано, вроде как героиня уже привязалась, она навязчиво звонит герою, который прогуливается с женой по парку, он охладел, но Ей-таки удаётся сломить его сопротивление, герой наконец делает Это, и… у него падает планка. Повествование стремительно из семейной жизни и адюльтера перемещается в снятую на двоих квартиру, героиня с заявленным ребёнком там оказывается почему-то без ребёнка. Она бежит от мужа как Анна Каренина, на автомобиле, разбрасывая в грязь тюки: в общем, так развивается страсть. Жена не хочет отпускать героя (фамилия героя Сергеев, тоже как-то не сразу узнаём мы), потому что любит. Когда жена успокаивается и исчезает из поля зрения, герой начинает жить с прекрасной Ляной, либретто сокращается. Как пела группа Мальчишник: «я имел её сидя, я имел её лёжа, и на голове я имел её тоже».

Герои совокупляются как кролики, в экзотических местах каменных джунглей: в недостроенном доме, в баре, в автомобиле, на досках дачного сарая (иногда герой задумывается об этом и на кладбище), дома соседи регулярно стучат по батарее. Девушка уже начинает уставать от такого напора чувств, скучать. Тем более герой потерял работу, он лежит и пьёт пиво. У героини возникают подозрения, что зря она как Анна Каренина сбежала из семьи, она недовольна Сергеевым.

«Я сполз со стула и пополз мимо твоих ног в коридор. Я был ящером — отвергнутым, вымирающим, злым. Я ползал среди ботинок и туфель, где-то там, в коридоре. Я натыкался на твои ноги в полосатых носках всюду, в какую бы сторону ни свернул. — Ты мразь, Сергеев. Скользкая, ядовитая, — сказала громко».
«Ты рассмеялась, развалилась в кресле, демонстрируя розовые трусы, словно пьяный порочный манекен в магазине женского белья. Ты сказала, что за две тысячи даже майку не снимешь. Я предложил три. Три тысячи за короткий похмельный секс».

Понятны отношения, да? Сейчас это модно называть «токсичные отношения», понятие широкое, но в данном случае оно про то, что у героя ничего нет кроме любимой этой, сексапильной подруги: ни работа, ни творчество (это здесь по разным коридорам) ни оставленная семья его не занимают. Отношения очень быстро становятся плохими, потому что герой всё время сидит дома, и не стремится к успеху. А героине плевать на тонкости, нет понимания, что мужчине надо вздохнуть после стресса развода. Он должен быть идеальным прямо сейчас, разумеется – ведь герои ещё толком друг друга не знают. В общем, она начинает обращаться с ним как с собакой, причём очень строго.

«Беги, пошел, вон из дому и ни костей тебе, ни мяса, ни нового поводка! Беги, псенок, беги. Смотри только блох мне домой не натаскай… Мне захотелось зарычать, залаять и прокусить тебе правую булку, но что-то перемкнуло внутри головы, и я просто ушел на двух человеческих ногах».

Это, конечно, образ. Мы с ужасом наблюдаем, что эти образы множатся, герой теряет хорошую самооценку, а женщина всё больше над ним издевается. Впрочем, не уходит, а активно поддерживает в нём жар любви. Ей всё ещё льстит его обожание, но у неё есть и другие поклонники, которые пишут ей стихи. Героиня смеётся над друзьями героя:
«Я спокойно пил чай и говорил, что схожу один, ничего. Послушаю поэтесс и приду. Ты стала расспрашивать меня, а чего я там не слышал — ведь не Цветаева же с Ахматовой выступают, а всего лишь две мрачные шлюхи, носящие к тому же собачьи клички».

Она смеётся над работой, которую Сергеев наконец нашёл, и причём не дворником, а главным редактором глянца, не самого топового, но тем не менее. Но героиню уже ничто не утешит, она несчастлива:
«Ты брала каждый новый номер журнала в руки, рассматривая моделей, машины и коттеджи, прочитывая блиц-репортажи с модных вечеринок. И сначала спокойно, а потом со все большим надрывом предъявляла мне: и как тебе, писателю, не стыдно работать вот в этом вот?.. Ты трясла журналом, затем брезгливо отшвыривала его куда подальше».

Ляна смеётся над музыкой Сергеева (в основном он исполняет чужие песни в ресторанах на заказ, но и своя группа не-важно-какого-жанра у него есть, хотя группа скорее место встречи собутыльников).
«Вы никому не нужны со своей вторичной музыкой!»
Героиня грубеет, а обожание героя всё растёт; пара принимает вместе лсд. «Мы откушали с тобой нового-веселого напополам. И тебя потянуло за руль».
Не повторять в домашних условиях, кстати. Не садитесь за руль под лсд. Но всё хорошо закончилось, герои продолжают заниматься сексом, приехав в квартиру дяди (видимо за новыми впечатлениями? Это на них похоже, они и в ролевые игры играют). Под веществами герой осознаёт, что его возлюбленная – простоватая, как видит читатель, не самая интеллектуально развитая женщина, носящая чулки, каблуки и юбки – становится богиней. Богиней секса и всего сущего.

«Я смотрел на тебя, не в силах не смотреть.Черты твои становились все величественнее, все мудрее. Изо рта вырывался уже не смех, а снисходительный хохот над всем сущим. Ты уже не просто крутила руль, ты управляла бытием этими тонкими ручками».
“Расширяйся все больше, разведи свои ноги на миллионы световых лет друг от друга, пусть никогда они не сомкнутся, дабы не погубить древний космос, расположенный между ними. Потерпи, богиня!».

И всё это на полном серьёзе, ребята. Понимаете глубину погружения? Конечно, нарциссичная женщина, которая сначала обалдела от того, что её носят на руках начала слегка уставать служить солнцем и луной для этого трубадура 24 на 7.
«Я не хочу тебя больше знать. Ты понимаешь это? Это конец, Сергеев… Это конец. Твоя революция не удалась.
Скинул одеяло. Задрал ночнушку. Сорвал трусы.
— Да на, господи. Да бери. Это уже не имеет значения, — ты закрыла глаза, надула щеки, лицо пошло пятнами».

Герой в своей страсти теряет уже всякий мужской облик – ревнуя героиню шпионит за ней, требует пароли и дерётся. Выглядит как ад для обеих сторон, ненависть и секс, секс сквозь ненависть.
«Ты начала вдруг биться головой о кованый забор. Ты билась головой, но кричала: «Прекрати, тварь, что ты делаешь!» А я не мог прекратить, это не я! Ты сама, сама, сама билась».

Потом как-то всё налаживается. Герой делает героине предложение на горе Синай. Но героиня уже замыслила побег, поэтому она помалкивает.
«Ты ничего мне не ответила тогда».
Неожиданно у пары рождается ребёнок – почему неожиданно, потому что беременность  в романе монтажно вырезана. Будем считать, что у героев всё хорошо, однако, молодая мать уходит ночами на корпоративы (да, кстати, она же тоже где-то работает). В повествование врывается тёща, забирающая иногда ребёнка, с определением «ты не-муж». Очевидно, Ляна разочарована в своём спутнике, и мама в курсе его зыбкого статуса. Появляется некий чёрный джип, в котором сидит героиня у подъезда, с этим всё неточно, но что-то такое вырисовывается из туманов, из страха героя. Сергеева стремительно выгоняют в другую квартиру, иногда привозят посидеть дочку и на все просьбы о встрече отвечают «Нет». Герой размышляет во время хирургической операции с копчиком о том, что вероятно, просто «залюбил» героиню. Вы знаете, по части страсти роман, действительно, редкий. Описания секса на грани с целомудренностью, без натуралистических подробностей, свойственных пожилым сатирам;

Роман Богословский не из них, мы имеем дело с достаточно здоровым взглядом на вещи. Женским вниманием герой не обделён – его любит и бывшая жена, и группиз на задворках пабов. В смысле, они всегда готовы, а так-то герою никто кроме Ляны не нужен. Сергеев зациклен на объекте любви, этим и интересен роман: когда фокус на другом человеке, а не на рассказчике, в любом случае вырисовывается характер. Попытки показать срез времени – поверхностны, но они есть. В какой-то момент герои попадают в толпу революционных масс на Болотной площади.

«Мне удалось оттащить тебя на пару метров, потом еще на пару, потом еще. Двое омоновцев волокли мимо нас какую-то девку в платье невесты. Сапоги ее просто ехали по земле, словно сверхскоростные лыжи. Раздался голос Цоя, требовавший перемен. Откуда он здесь, зачем этот голос сейчас?
Такой родной и любимый когда-то, здесь он показался уродливым, искаженным, чужим».
В какой-то момент в жизнь героев, проходящую в основном в постели, врывается, позвонив в дверь, активист против Майдана. Ему в лестничной клетке оппонирует гаишник, как представитель власти. Гаишник сам ненавидит «москалей», а активиста готов обезвредить. Такие вот парадоксы.
«Украине надо в Европу, ты понял? Давно пора. Еще в 91-м надо было решать. Что ты помнишь, что ты знаешь, что понимаешь, сука проплаченная?»
Сергеев ставит на место «вербовщицу» с телевидения, отказавшись от такого предложения:
«…давайте расскажем людям, что кумиры прошлого, актуальные и сегодня исполнители, великие деятели, они бы поддержали и Крым, и Донбасс, они бы не поехали с гастролями в Украину, как предатели Макаревич и Земфира, правда? Вы журналист, вы писатель…».

Но не таков наш герой, чтобы вестись на эту пропаганду.
Герой часто берёт интервью у известных музыкантов, приводя свою спутницу, чтобы похвастаться перед знаменитостями красивой подругой, ну и заодно поднять свои акции у самой подруги. Есть интересный монолог музыканта Трофима.
«— Все мы знаем и любим ту музыку. Ту. Вы поняли какую. Но мы живем в стране, где половина отсидела, а половина прошла через войну. И зачем этим людям ваша психоделия, ответьте на милость? Зачем им далекий и чужой Джим Моррисон? Им надо отдыхать, расслабляться после, так сказать, тяжелой военно-тюремной жизни… Им нужен елей на душу, а не ракета в мозг, понимаете? Не ракета в мозг».

Герой живёт в мире грёз, и столкновение с реальностью ШОК! – его шикарная подруга не котируется в мире звёзд:
«…зашла не просто красивая, ты вся сияла: блестящее платье, волосы в маленьких звездочках, черные сапожки, сияющие глаза. Богиня-соблазнительница, эталон сексуальности — так думал я, находясь глубоко под этанолом».
«Нереально! Он совсем не смотрел на тебя! Это меня обижало. Чертов пресыщенный шансонье курил электронную сигарету — и не смотрел на мою девочку, которая вся сияла, сидя ножка на ножку, прямо как в первую нашу встречу. Да тут зуб на зуб попадать не должен, а он курит и рассказывает про поиски измененного сознания. И никакой реакции».

Я объясню, автор. Рок-старз и селебритиз пресыщены женским вниманием. Поэтому чулками, сапогами и блёстками их не удивишь. Чтобы заинтересовать таких мужчин у женщины должна быть яркая личность, которая выражается в поведении и в речи. Понятно, что для автора Ляна стала солнцем и луной, но для читателя, да и для окружающих она не эталон добродетелей. Выглядит героиня не очень умной. Возможно, герой не успевает считать в ней достоинств, потому что слишком увлечён биологической стороной вопроса.
Однако вселенная громко сигналит, о том, что подруга котируется на другом уровне, у мастеров автосервиса, у «огромных неумытых баранов, извлекающих ко- лёса из багажника».
Герой упорно игнорирует, что у его избранницы совершенно другие ценности в жизни.
Она оценивает Джима Моррисона так:
«— Да плевать я хотела на его альбомы! Вот самый лучший альбом, — ты кивнула на младенца, который дергал носиком во сне. — Вот это альбом! А у него какой-то пьяный больной бред под бряцанье гитар. Этот человек невменяем. Посмотри, он же никого не любит, всех презирает, он ненавидит всех и вся, кроме себя. Это порочный и тупой эгоист. Такой же, как ты».

В Бога она не верит. Творчество близкого мужчины для неё пустой звук, тут автор, конечно, что-то подозревает.
«Я спросил, почему ты не спланировала мне письменный стол. Ты сказала, что к тому времени я уже буду счастлив и самодостаточен и такая ерунда, как письменный стол, станет мне не нужна. Я принял это легко и свободно…».

Секс для героини очень важен – возможно именно это и привлекло её в герое, он просто секс-машина. Конечно, она не выглядит совсем уж больной нимфоманкой, но и нормальных отношений с мужчинами не может построить – в первом браке она была недовольна состоятельным мужем, теперь она недовольна чрезмерно влюблённым героем. Дети рождаются (уже двое!), а семьи всё нет. Понятно, что девушка энергичная, темпераментная, привлекательная и обращает на себя много внимания, ищет его на танцполах, а друзья героя шлют ей смски «давай встречаться». Пожалуй, это всё, что можно о ней сказать, кроме того, что она поначалу была влюблена в героя, катала его на машине и даже убежала от мужа, бросив ребёнка. Нет, правда, история с ребёнком выглядит несимпатично. Её было бы неплохо объяснить, оправдать. В общем, мы не готовы ставить такую женщину на пьедестал нашего внимания, а автор кроме неё не видит белого света и ничего нам не показывает. Робкие попытки уйти в экзистенциальную глубину появляются на горе Синай:

«Мы не те, кем сами себя считаем и видим. Мы другие. И этих других в нас огромное множество. Мы никогда не умрем, потому что такое количество личностей, насованных в нас, словно карты в колоду, просто не может умереть — самой смерти не хватит, чтобы убить столько жизней».

Секс в этом романе выступает как экзистенциальная тема, как соединение с жизнью. Героиня – мифическая женщина, которая принимает героя в своё лоно. Именно поэтому считать «Зачем ты пришла?» анекдотом про жизнь яппи нельзя, герой честно пытается осмыслить ситуацию выйдя за границы своего сознания:
«И все, чего я сейчас хотел, — это соединиться с тобой пустыми телами. Давай же! Давай оставим наши органы, вены, мозги, оставим все это здесь. Уедем же и соединимся пустота с пустотой, а? Уедем и будем прыгать в кровати под этот вот ритм, а?! Мы будем без сознания, мы будем не мы».
«Ты называла себя атеисткой, но вот так, через любовь ко мне, через эту особую нежность, проявлялось в тебе бездонное ощущение чего-то такого, что неизмеримо выше и больше тебя и меня».

Повторяющийся вопрос звучит как «Зачем ты пришла?» и обращён в начале только к героине, но в финале и к палитре любовниц, которыми герой пытается заглушить боль от потери своего идола. То есть Она – это уже фигура матери-богини, какой-нибудь Иштар, к сожалению, фантазия автора не ведёт его в мифологию, но средствами искусства он интуитивно завершает череду женщин дочерями, которые также представляют женское начало в его жизни. Это слегка претендует на символизм. Характер героя в целом выглядит слабым – возможно, он классный журналист и музыкант, но его эгоизм в отношениях очень заметен, в фокусе эта часть жизни, по ней и судить. Он маниакально пристаёт к героине, и потом уже и в фантазиях, где он змея, он видит препятствия и виде стального белья, асфиксии в глубинах женского чрева и прочих юнгианских ужасов. Чего хочет героиня мы плохо понимаем, но герой не пытается нам рассказать. Возможно, она хотела бы больше денег, возможно, она хотела бы восхищения в другой форме, нежели навязчивая сексуальность.

В целом – оба героя инфантильные, жадные до внимания, каждый тянет на себя одеяло, но никто не хочет заботиться о другом. Это любовь-ненависть, любовь-страх, и даже дети не помогают встать родителям на здоровые рельсы, без собак и рептилий. В конце концов радуешься, что герои расстались, настолько они друг другу не подходили. Мужчину, конечно, жалко больше. Я вижу эту прозу как гендерное зеркало вселенной Анны Козловой – похожий мир, но со стороны мужчины. По крайней мере героиня мне напомнила сразу всех женских персонажей «Краткого курса счастливой жизни». Сергеев хороший человек, и старается поддерживать свою женщину, но выглядит всё равно несерьёзно.
«В золотистом, чуть насупленном сентябре ты по- просила меня съездить к твоему отцу на могилу…
…Когда я согласился, ты смотрела на меня, словно я помог тебе выиграть миллион долларов — снизу вверх, карими своими глазами, ты благодарила, ты любила. Ты даже готова была забыть позавчерашний пьяный мой скандал, когда я надел на голову мусорное ведро, пел и танцевал под Митю Фомина в таком вот головном уборе».
Его плюс – готовность быть нелепым, взглянуть на себя со стороны и честно проанализировать, что это было. Может, это Бриджит Джонс на мужской манер? Другие герои – хиппан из церкви по кличке Граф, проукраинский гаишник в подъезде, священник-попутчик, невнятная Светка-жена (о ней мы знаем только, что над её кроватью тряслась картина, даже как выглядит не знаем), неприветливая тёща, мифические собутыльники по группе – вот и весь кордебалет. Роман камерный, лишь с двумя главными ролями. По сути это пьеса. Динамики хватает.

Я воспеваю – краткость (у нас авторы меньше пятисот страниц в издательства не отдают, а тут формат развёрнутая повесть, книжка-ланч, какое счастье), лёгкость, местами изящество и разговор чётко по делу. Мне не близки явные провалы во вкусе, как например кубики-рубики в заднем проходе – юмор из телевизора, и настойчивый «томатный хруст» который раздаётся от героини. Она вообще бурлит внутри томатными соками – честно говоря, ужасно, когда женщина ассоциируется с едой, кажется, что герой в прямом смысле поглощает её. Пространство автора тесно, тут нет религии, нет больших идей, ни других людей, ни систем, всё заслоняет героиня (если не сказать её отдельные части тела), у которой фактически отсутствует личность. Претензии к неглубокости этой прозы правомерны, но смелость автора и достоинства краткости и лёгкости на мой взгляд перекрывают эти недостатки.

Социальные дела тут совершенно неважны, герои не кажутся мне богатыми и избалованными — у них средний уровень жизни столичных рекламных менеджеров, приехавших из глубинки — они понятно веселятся, пьют пиво, ездят в дешёвый Египет (не в Майями), Сергеев иногда оказывается без денег (героиня одалживает ему на платье для старшей дочки), борется с пьянством, живут герои не в доме с мраморными колоннами, а на съёмных квартирах, ездят много лет на одной малолитражке и т.д. Книга в любом случае не про это. Для меня среда знакома, наверное, поэтому она меня не раздражает, типичная жизнь покорителя столицы.

«Я наблюдаю, как набирается в машинку вода, как медленно, а потом все быстрее на- чинает крутиться барабан, но где же Якубович?! Где мой приз?!»

Разве это не провинциальные шутки? Разве не близко к народу? Книга может стать Национальным Бестселлером по ряду причин. Она про частную жизнь, увлекательна, достаточно правдива, её можно прочитать за один вечер где-нибудь на даче – а для чего ещё нужна книга? Мужчины найдут тут вдохновляющую эротическую составляющую, правда такие книжки лучше с картинками, поэтому предсказываю успех среди читательниц, которые я уверена, будут восклицать: «О боже, какой мужчина!». Полагаю, волны восхищения реабилитируют автора после любовной неудачи, описанной в этой автобиографической книге.
Желаю успеха в премиальной гонке!