Попадание этой повести в длинный список «Нацбеста» 2018 года предсказуемо и отрадно, но ставит меня лично в двусмысленное положение. Кристина Гептинг с этим произведением в июне 2017 года получила на Красной площади первый приз новоиспечённой молодёжной премии «Лицей» (с призовым фондом, заметим в скобках, превышающим фонд «Нацбеста»). Оргкомитет «Нацбеста» не счёл это препятствием для участия «Плюс жизни» конкурсе – что ж, это его право; но штука в том, что я как раз входил в жюри «Лицея», и победа Кристины – это в том числе и мой выбор.

Я хотел «вежливо не заметить» «Плюс жизнь», как приходится порой «вежливо не замечать» на больших профильных тусовках людей, тебе неприятных по идеологическим или этическим соображениям, но потом подумал – а зачем чиниться? Я, безусловно, внимательно прочитал повесть; Кристина мне не то что не неприятна, а совсем даже наоборот, очень приятна. А главное, почитав отзывы моих уважаемых коллег – членов большого жюри, я понял, что должен твердо сказать: по прошествии полугода я по-прежнему вспоминаю повесть о ВИЧ-позитивном Льве и девчонке-оторве Арине с большим удовольствием и ничуть не жалею о принятом решении.

Да, это верно, Бог меня миловал от практического столкновения с темой ВИЧ и в личном, и в профессиональном (журналистском) плане; так что я, наверно, не замечал натяжек, бросающихся в глаза людям более осведомленным. Но лажу характеров, вялость фразы, умствования на ровном месте «модностью и актуальностью темы» не закамуфлируешь. Так вот: у Кристины ничего этого нет. Повествование пульсирует, герои живут. Да, конечно, повесть живет по законам молодёжной прозы. Если угодно – «исповедальной», если угодно – «сэлинджеровской». Поэтому герой и эгоистичен, и не всегда поступает рассудочно (хотя должен, в силу своего положения, всю жизнь «держать ум в аду»), и про гейские наклонности своего друга не догадывался – ну не говорили они об этом! Ине видит (в отличие от неожиданно чопорных рецензентов) ничего особенного в телесной любви с половозрелой малолеткой: да он сам еще, в сущности, малолетка!

И именно это – а не только этические соображения – мешает мне еще раз проголосовать за Гептинг. «Плюс жизнь» – прекрасный дебют; и не случайно на него уже среагировали киношники, которое вообще-то дебютантов совсем не любят. Но на фоне других претендентов на шорт-лист эта тонкая повесть «навзрыд» все-таки еще веса не нагуляла.

Каждый издатель знает, на некоторые тексты не стоит тратить драгоценное время. Поэтому иногда достаточно и десятка страниц, чтобы понять, что дальше читать не стоит. Иногда хватает и трёх страниц, если уж по-честному. Но как же быть с такими явными исключениями из правил, как тот же культовый «Дзэн, или искусство ухода за мотоциклом», которому отказали сотни редакторов сотен издательства? Ведь сто первый сорвал куш.

С изменением формата производства книг, который мы сейчас наблюдаем, — я имею ввиду технологию принт-он-деманд, — такая постановка вопроса исчезла в принципе. Сейчас каждый автор может опубликовать свой текст в сети на специальной платформе, а любой желающий распечатать его в виде книги. Стать как бы эрзац-издателем. Наверное, именно так эти тексты могут попасть в поле зрения людей, имеющих отношение к Большой литературе, премиям и книжной отрасли. Другое дело – почему именно на них обращают внимание. Пусть это останется на совести номинатора, я же, доверившись ему, прочитала книгу Кристины Гептинг от начала до конца. Нет, я не из тех людей, которым жалко бросить книгу раз уж начал, и я не из тех старателей, что готовы промыть тонну песка ради мечты заметить то, что упустили другие. Отвечая на вопрос, как быть со сто первым редактором, умудрившимся дочитать рукопись Пёрсига до середины, я скажу – дело случая, терпения и времени. Я, к примеру, сутки ехала в индийском поезде без интернета и возможности купить русскоязычную книгу на полустанке. А две другие из трёх скачанных рукописей уже были прочитаны в этой поездке. Поэтому шанс у неогранённого алмаза попасть в нужные руки в нужном месте есть всегда. Жаль, это не тот случай.

Мне была интересна тема жизни вич-положительных людей. И я не то, чтобы ждала прям глубины и великих открытий. Но честное слово, комикс «Голубые таблетки» на голову выше этого дневничка. Да, повесть «Плюс жизнь» это фактически подростковый дневник. Жизнь главного героя, конечно, трагична до боли: он рождён студенткой-героинщицей, умершей от передоза до того, как ему исполнился год. Воспитан бабушкой, ходившей всю жизнь за ним в марлевой повязке. Сам он вырос, тем не менее, парнем с крепкой психикой и изрядным чувством юмора. Первая же его серьёзная любовь (старшеклассница) переезжает к нему на квартиру (бабушка недавно оставила сей бренный мир) и на признание, что у него ВИЧ, реагирует приблизительно так: «Ну аакей, будем чпокаться в презиках». Совет да любовь, подростковый секс, статутное изнасилование, как говорят наши американские товарищи, и так всю книгу.

Никому из здоровых приятелей нашего героя вич-инфицированных не понять, и это страшно. Но этот основной конфликт, как мне казалось изначально, мимоходом разрешается словами гёрлфренд главного героя: «Ну блин они и тупые!». Да, внезапно выясняется, что на самом деле книга скорее о первой подростковой любви, разлуке, страданиях. Может, авторка хотела сказать, что, несмотря на все заболевания, жизнь любого из нас наполнена стандартными переживаниями и проблемами?

Да, это так, но способ показать это выбран не лучший. Во-первых, такая важная общественная тема задвигается на второй план. А наш главный герой, так переживающий, что все вокруг козлы и так по-уродски относятся к вич-положительным, сам не видит дальше собственного носа и поступает как безответственный подонок. Например, его лучший и единственный друг кончает жизнь самоубийством из-за своей гомосексуальности, что новость для нашего парня. А уж про то, что он занимается сексом при первом знакомстве с мамой приятеля и не сообщает о своём диагнозе ни до, ни после – тоже не очень симпатичный поступок, не правда ли? Так чего же ты хочешь от других людей, Лёва? Начни с себя. И перестань трахаться с несовершеннолетней.

Есть в книге пара достойных моментов, где в больнице Лев встречает людей с разными историями и показывает, какими бывают жизни вич-инфицированных. Но всё это тонет под тонной пустопорожней, дневничковой любовной руды.

Главный герой – 1997 г.р., ВИЧ-инфицированный с рождения, мечтал быть врачом, но работает в морге. Рассуждает обо всем – начиная со Христа и заканчивая телепередачами.

Текст выстроен как заметки главного персонажа. Тема ровно одна – ВИЧ. Причем не только тема – о ВИЧ говорят на каждой странице, все вращается исключительно вокруг болезни персонажа. Впрочем, «строится» — сказано очень громко, движения сюжета нет, есть отдельные записи. ВИЧ-положительный любит ВИЧ-отрицательную. Претерпевает сложности и душевные страдания. Иные персонажи – азербайджанец, неизменные таджики, «пожилая врачиха Татьяна Ивановна» и т.д. – продолжить этот перечень сможет любой. «Повседневность» передана в стилистике «репортаж иностранного журналиста о том, как ужасно живется в российской глубинке», т.е. заметно, что этот тип повествования автору хорошо знаком – равно как и сериалы категории «B», а вот признаков какого-то собственного опыта и личного взгляда обнаружить не получается. Впрочем, для автора это, возможно, следующая ступень после фан-фиков. Словом, по меркам сайта проза.ру – весьма неплохой текст, своих поклонников явно способный обрести, особенно ценящих незатейливые истории, в которых полно сентиментальности, есть мужественный главный герой, скрывающий волнение, прикусив нижнюю губу, рассуждения о жизни и смерти – словом, все то, на что есть особый спрос в возрасте 14+, а пометка «18+» лишь стимулирует влечению к тексту.

Принято сетовать на то, что современные подростки совсем не читают книг: интернет, компьютерные игры, блокбастеры и т. д. — все это вроде бы отвлекает подрастающее поколение от чтения. Но, мне кажется, дело не только в этом, а в первую очередь в том, что подросткам на самом деле почти нечего читать. Особенно это касается современной русской литературы. Редкие отечественные авторы (тут нужно отметить вклад издательства «ИЛ- Мьюзик» в воспитание молодого поколения) рассказывают о том, что действительно интересно юному человеку, да еще и понятным ему способом.

«Жизнь плюс» Кристины Гептинг — как раз очень удачный пример книги для подростков. В меру познавательная, трогательная, сентиментальная, легко и остроумно, несмотря на трагическую тему, написанная, при этом поднимающая достаточно (если не сказать жизненно важные) вопросы «Жизнь плюс», мне кажется, должна быть обязательной в домашней библиотеке старшего школьника.

Неординарная (хотя в наше время, может, уже и нет) история любви, понимания и принятия себя должна подготовить наших детей к правильным реакциям на людей, которых почему-то принято считать изгоями. Множество — на мой взгляд, даже избыточное — разных историй заражения ВИЧ показывает взрослеющему человеку, чего в жизни нужно бояться как огня и от чего держаться подальше. А к чему наоборот, нужно относиться по-человечески, без фобий и ненависти.

Взрослому человеку «Жизнь плюс», конечно, не особенно интересна: волшебных философских и литературных открытий в ней нет, разве что, можно чуть лучше научиться понимать и принимать своих детей и их страсти.

Еще по названию мне стало понятно, что книга – о жизни с ВИЧ-инфекцией. Тема старая, всегда актуальная. Мой первый рассказ, кстати, был на ту же тему и тоже о дискордантной паре, многие авторы начинали с темы ВИЧ, тогда еще ультрамодной и острой. Мне довелось посмотреть огромное количество фильмов про ВИЧ/СПИД, работать над профилактикой ВИЧ/СПИДа у молодежи. Мой родственник долгие годы был инфицирован и умер в итоге от туберкулеза. (К сожалению, он не был «ВИЧ-элитой», как герой Гептинг.) Не хотелось бы привносить в рецензию личные мотивы, скажу лишь: это трагедия, которая может коснуться каждого. И я точно знаю, что никогда не буду писать книгу об этом. Это то, о чем хотелось бы забыть. Многие сейчас возлагают большие надежды на антиретровирусную терапию. Считают, что с ВИЧ можно жить долго…

Любой хоть раз думал о страхе перед отсроченной смертью, о страхе заразить кого-то, о страхе быть не принятым обществом. Любой хоть раз испытывал фобию при контакте с ВИЧ- инфицированным. Любой знает о ВИЧ-диссидентстве. У любого есть ВИЧ-инфицированные знакомые. Любой хоть раз сталкивался с парами, где один -, а другой + Одним словом, это жизнь. А передо мной литературное произведение. Не знаю, в какой степени оно соответствует чьей-то реальной биографии. Мне придется рассмотреть его не как «человеческие документ», а как художественную литературу.

Герой по имени Лев рождается у матери-наркоманки, он инфицирован, его воспитывает бабушка, которая из-за фобии не может его полюбить как должно и дезинфицирует все вокруг. Герой лечится, учится, заводит друзей, девушку. Живет с ВИЧ. Его лучший друг Рома кончает с собой, но Лев продолжает жить. Ему и в голову не приходит уйти из этого мира, перед ним не стоит выбор, жить или умереть, он и так знает, что ему нужно жить.

Появляется главный враг ВИЧ-инфицированных после рака – туберкулез. А у героя – дискордантная пара со школьницей Ариной. (Нет, никакой педофилии, только любовь.) Нужно бороться, выжить во что бы то ни стало. Ее мать против ВИЧ-инфицированного и стигматизирует молодую пару. А тут еще школьники негодуют, называют Арину вичевской подстилкой.

Постойте, мне уже, вроде, попадались где-то просьбы Кристины Гептинг рассказать о дискордантных парах для какого-то исследования. Журналистка хотела привлечь внимание к проблеме? Зачем читателю этот Лев, студент-хипстер с его дискордантной парой? Что такого особенного в этом Льве? Ничего. Да, вот такой-то Лев говорит о своей жизни +. Вы так расскажите про этого Льва, чтобы он привлекал внимание, как настоящий лев, а не сытый барсик в пищеблоке туберкулезной больницы №8. У Льва фактически нет биографии, которая предостерегла бы читателя, заставила прочувствовать его боль, сопереживать его борьбе, а не просто ознакомиться с нагромождением фактов. Как заразился Лев? Внутриутробно, при родах? Ну да, Лев давно привык к мысли, что у него ВИЧ. Лев не парится. Лев остается «положительным и позитивным». Есть некоторые сложности: сказать или не сказать при знакомстве. Но в целом у Льва все ровно. У Льва все норм. Старорежимное общество в лице будущей тещи, одержимое фобией и не верящее в силу ВААРТ, вяло строит препоны его будущему счастью. Ну и хорошо, Лев. Наплюй на тещу, лечи туберкулез, у тебя же всего две сочетанные инфекции, а не четыре, как у обычного российского нехипстера. Надевай презерватив, чтобы не нервировать пожилую женщину и одноклассников подруги.

С чем автор борется? Видимо, с фобией. Борьба с фобиями в обществе – это новый, популярный подход к проблеме ВИЧ. Как будто во всем виноваты только фобии и люди, которые ими страдают. Как будто ВИЧ заражаются только молодые, красивые, успешные, а вот эти наркозависимые и бывшие зеки с их беспорядочными связями остались в далеком прошлом. В романе эти опасные типы мелькают эпизодически. Где-то в другой палате, чтобы не воняли.

Кристина с самого начала снимает основные проблемы – низкого уровня жизни населения, высокого уровня криминала, низкой информированности о ВИЧ. Что заставляет население принимать наркотики и вступать в беспорядочные связи? А черт его знает. Вот эти глупые, непозитивные, необразованные ни с того ни с сего начали бахаться «ссаным баяном», Лев не одобряет. В этом романе нет безнадеги, один позитив. И больница в нем – отнюдь не «раковый корпус». Все почти норм, только в душевой воняет. Герой брезгливо сторонится больных туберкулезом бывших зеков, но злится на людей с фобией в отношении ВИЧ. Герой волонтерствует, помогает другим больным, но желательно не бывшим зекам, а людям почище. Автор дает понять нам, что Лев – это ВИЧ-элита, а не как вот эти все положительные, но непозитивные быдланы – зеки, наркоманы. Лев хочет ставить капельницы, а не обрабатывать пролежни. Он даже покупает для пациентки бассейн, т. к. она хочет увидеть море, ну, как те двое, из «Достучаться до небес». Вы шутите? Чисто по-человечески я понимаю, что приятнее смотреть на Тиля Швайгера, чем на зека-наркомана. Никто не любит грязь, но такая позиция автора отнюдь не возвышает. Героя спрашивают: «Почему болен именно ты, молодой, умный, красивый?» И правда, почему бы вместо Льва не умертвить целый отряд наркоманов? А вроде бы, в журналистских кругах ценится толерантность, евгенике там не место.

Я вижу здесь не Льва, а саму Кристину Гептинг, которая сидит в интернете и берет интервью у дискордантных пар, а затем пытается придать материалу видимость драмы. Но драмы нет. Я «не верю» рассказчику. Это похоже скорее на фотоотчет: «Смотрите, какие ужасные туалеты в сельских больницах». Нет ощущения вовлеченности. Цинизм, жалость к себе, злость, нарочитая жизнерадостность, депрессия, полная апатия, стремление защитить других — все это мне приходилось наблюдать у больных. Но не приходилось наблюдать такое ровное изложение материала, «все про ВИЧ и позитив». Да, в финале Лев рыдает, его загоняет на крышу недостроенного дома русское быдло, метафорически стигматизируя и заставляя прыгнуть вниз либо подставиться под кулаки. (Он всего-то хотел быть со школьницей, за что?) Но позвольте, Лев, где было все это быдло на других ста страницах романа, почему ваш единственный противник – будущая теща? Почему это быдло раньше не заставляло читателя скакать, как кошка на раскаленной крыше? Зачем эти бесконечные интервью с «людьми из народа»? Почему вместо оголенного провода читателю суют инстаграм и чай с печеньками? Почему экшн добавлен только в финале, до которого читатель мог бы и не дожить? Да у вас, Лев, была не жизнь, а сказка. Вы бы, Лев, пожили в бесчисленных спальных районах и ПГТ, где дискордантные пары ежедневно пьют, дерутся и воруют, чтобы купить дозу, а не дают интервью… Понимаю, что для худлита это уже давно клише, но это правда. Лев, вы слишком молодой и чистый, вы слишком хипстер. Вы бы, Лев, хоть подрочили, чтобы обозначить свою гендерную принадлежность… Я все понимаю, надрыв девяностых ушел, ушла вычурность нулевых, настало время асексуальных мальчиков-мажоров, которых ВИЧ, вроде бы, может накрыть только через мать из немытого прошлого. И все-таки чего-то не хватает.

Кристине нужно было задушить в себе журналиста, прежде чем приниматься за написание книги. Меньше хипстера, больше Маяковского, в конце-то концов! К этой проблеме уже привлекали внимание Сирил Колар, Грегг Араки, Педро Альмодовар, Джонатан Демми, Лина Вертмюллер, Тони Кушнер, Рэндал Клайзер, Ирвин Уэлш, Дэнни Бойл + ∞. Любой, кто хоть раз смотрел «Транспоттинг» или «Оголенный провод», не нуждается в книге про хипстера Льва, брезгливо задирающего подол юбки при входе в палату. Хотя, возможно, не все читатели – любители ВИЧ-олдскула, оголенных проводов и раскаленных крыш. И многим творчество Кристины Гептинг понравится. В принципе, любая книга, привлекающая внимание к проблеме ВИЧ/СПИДа, нужна и хороша.