В первую очередь хочу сказать, что участие этой книги в каком бы то ни было конкурсе неизбежно вызвало бы скандал. Это обусловлено самим материалом и способом его изложения. Любые претензии ко мне вы можете смело адресовать самому автору и его номинатору.

Перед нами не исследование политолога, не исторический очерк, не биография. Перед нами агитка, которая сделана фанатом Шакала, млеющим от общения с идолом леворадикальной тусовки. Кого-то держал на руках Сталин, кого-то целовал Гитлер, кого-то держал за руку Леннон, кому-то дала автограф Мадонна. Игорю Молотову звонил Шакал. Имеем что имеем.

Книга написана с огоньком. В смысле, с настоящим огоньком (интенсивным процессом окисления, сопровождающимся излучением в видимом диапазоне и выделением тепловой энергии). Правда, мне совсем не нравится Шакал, этот «освободитель народов и сёрфер судьбы», у которого «противоречие общественному вкусу длинной в жизнь». Мне больше по душе Гитлер, который был очень приятным в общении, улыбчивым человеком и любил избирательное сжигание книг. Так вот, Гитлер подсказывает мне, что книги, романтизирующие и популяризирующие терроризм и еретические идеи, нужно жечь. Не читая. Возможно, коллектив варвар карауловых, имена которых мы не называем, пообещает за это отрезать мне голову. Я не возражаю.

Я испытываю по отношению к террористам не «страх», который мне заочно приписывает номинатор, а нормальное для каждого человека и гражданина неприятие. Также я испытываю сожаление оттого, что мои коллеги заигрались с темой терроризма. Вопрос, чем кампания взрослых литераторов за освобождение Шакала отличается от визга школьников на Майдане в поддержку Тимошенко, — риторический. Возможно, разница в том, что школьники глупы и управляемы, а большие дяди надеются сами управлять школьниками. Ведь у Лимонова и Дугина получалось быть «властителями дум» юных бездельников. Я бездельник, но не юный. Мне нравится Лимонов, но не нравится Молотов. Мне не нравится, когда по соседству взрывают станции метро, когда гибнут люди. Я не получаю удовольствие от чужих страданий ради некой благородной цели. Молотов попался не тому критику. Единственной задачей настоящего, уважающего себя литератора, пишущего о политике, я считаю освобождение сознания читателя. Предполагается, что автор должен уметь критически оценивать любые идеи и факты, а не проникаться какой-то радикальной идеей, выкорчевывать общепринятую мораль и загаживать нейроны масс новыми химерами.

Не знаю, удивляет ли это других читателей. Меня это удивило и шокировало (привожу цитату из Википедии)
16 декабря 2011 года суд во Франции вынес Карлосу второй пожизненный приговор за организацию четырёх взрывов на территории Франции, в результате которых 11 человек погибли и более ста были ранены. 26 июня 2013 года парижский суд отказал Ильичу Рамиресу Санчесу в отмене второго пожизненного приговора.
В марте 2017 года Карлос был приговорён французским судом к третьему пожизненному сроку за организацию взрыва в торговом центре в Париже, в результате которого двое погибли и более тридцати человек были ранены.

В мае 2017 года шесть русских писателей написали открытое письмо французскому президенту Эммануэлю Макрону с просьбой помиловать Карлоса. В числе подписавшихся — Александр Проханов, Игорь Молотов, Герман Садулаев, Исраэль Шамир, Андрей Рудалев и Сергей Петров. К августу число подписантов составило 20 человек. Письмо осталось без реакции со стороны французского правительства и общественных деятелей.

Нет, если все так любят Брейвика, то почему бы не полюбить Ильича? Нашего Ильича любил весь СССР, пусть и этот Ильич погреется в лучах народного обожания. Да помилуйте вы уже Ильича, пусть снова посетит Москву, взорвет пару книжных ярмарок, вставит нескольким восторженным студенткам МГУ, я только за. Шакал — это вам не рэпер Рома Сит, который от депрессии тупо спасается на пляже. Товарищ Санчес от скуки переделывает мир, чтобы он более соответствовал его представлениям о красоте и справедливости.
Ну что ж, литераторы и режиссеры любят террористов (а также маньяков, серийных убийц). В боевиках террористы это молчаливые бородатые мужики с автоматами. В артхаусе и интеллектуальной литературе – смелые, отчаянные и прекрасные революционеры.

Кстати, поскольку терроризм – это крайнее выражение нонконформизма в искусстве, два японских режиссера, Кодзи Вакамацу и Масао Адачи, просто перешли от слов и игр с кинопленкой к делу.

Художнику, по большому счету, плевать на трагедию Беслана, на 11 сентября, на взрывы в Париже, на сотни убитых и покалеченных людей. Тут главное – революционный пафос, порыв, мечты о светлом будущем, борьба со старым режимом, евреями, несправедливым миропорядком. Это материал, на котором можно творить. Не важно, что кто-то убил, допустим, императора. Это повод построить замечательный собор. Не важно, что даже одна простая человеческая жизнь ценнее произведения искусства. Наверное, только Достоевский в «Бесах» и Фолькер Шлендорф в «Тишине после выстрела» действительно адекватно, многослойно, по- человечески представили проблему революционного террора.

Посмотрим, удастся ли товарищу Молотову переплюнуть всех тех, кто уже увековечил Шакала в искусстве: Уильяма Фридкина, Кристиана Дюге, Оливье Ассаяса, Роберта Ладлэма, Роджера Янга, Жерара де Вилья, Стивена Лизера, Андрея Таманцева. Уже с первой страницы становится понятно, что книга не вычитана: в первом предисловии розарием прочищаются винтовочные дула, а запятые местами выкинуты за несоответствие нуждам рабочего класса.

Всю дорогу Молотов тоном восторженного школьника защищает этого смелого, красивого, креативного, интеллигентного террориста. Конечно, чисто по-человечески Молотова можно понять, ведь Шакал мало того что освобождал мир, он боролся с сионистской гидрой, а «у сионизма особое, привилегированное положение в системе империализма». А еще Шакал всегда стильно одевался, посещал дорогие заведения, участвовал в культурной жизни, с Лимоновым на
короткой ноге. Шакал – человек светский, он не просто «аристократ духа», он аристократ во всем. И зря на Молотова накинулся сионистский убийца в моем лице со своими ретроградными, мелкожидовскими, обывательскими упреками. Основной текст нарублен топорным языком с безобразными оборотами — на редактора и корректора у борцов за свободу денег не хватило либо грамотные сионисты с филфаков отказались вычитывать этот бред. У славного вегетарианца Адольфа был гораздо более яркий писательский талант, Гитлер умел волновать массы, интересно рассказывать истории, да и рисовал хорошо. А как речи произносил — заслушаешься! Писанина Молотова откровенно скучна.

Но некоторые места в ней довольно смешны. Пожалуй, не стоит ее сразу жечь, сперва нужно разобрать на мемы, как и два предисловия. Из второго предисловия (его автор – известный еврей-антисионист): Ильич, самый умный, самый отважный — тоже поддерживает коммунистическую партию, тоже поддерживает Путина, но во французской тюрьме — уже 23 года.
Самыми угнетенными — и в то же время самыми страстными и пассионарными были палестинцы, и палестинское дело привлекало идеалистов с наганами.
Это сионистских убийц — хотя они взрывали отели с постояльцами, расстреливали мирных жителей на площадях и в домах, бомбили беззащитную Газу — никогда не называли террористами и в тюрьмы не сажали даже за самые кровавые преступления. Но борцы с сионистами всегда оказываются «террористами».

Но и в тюрьме продолжается потусторонняя жизнь.

Прорвавшись через адский «розарий» предисловий, переходим непосредственно к тексту. И тем не менее Эльба продолжала битву за душу Ильича. Как утверждали друзья семьи, она в тайне крестила своего первенца, а когда, например, муж был занят делами, Эльба водила детей на католическую мессу. Помогло ли это? И да, и нет. Ильич все-таки придет к Богу, — правда, вместо католичества обратившись в Ислам и возьмет в Палестине исламское имя Салим Мухаммед. Можно сказать, что хотя и через много лет, но Эльба одержала свою победу.
Товарищ Молотов, а зачем вообще арабы воевали с израильтянами, за что воюет ИГИЛ, как вы объясните феномен религиозного фанатизма, если даже не видите разницы между исламом и католичеством? Сам Ильич без особого восторга вспоминает образование дома: «Пока дети играли со своими сверстниками, мы были вынуждены просиживать дома» И пожалуй, Ильич был прав: вне стен дома он всегда был лидером среди ровесников.

Товарищ Молотов либо сам получал «образование дома» у залетного солдата-марксиста, либо слишком часто играл в казаки-разбойники, надеясь стать лидером вне стен дома. Ясно одно: русскому языку этого пассионария не учили. Да и биография философа вызывала уважение: Сартр был крутым парнем, участвовал в протестах против Алжирской войны, выступал с критикой готовящегося блицкрига американских командос на Кубу.
Да, участие в рядовом митинге – это «круто».

— Однажды, в 1973 году, прогуливаясь по бульвару Святого Мишеля, я увидел, что Сартр приближается ко мне с большой улыбкой, чтобы дать первый номер своего журнала. Затем Сартр обнял меня и позвал Симону. Симона была окружена десятком журналистов и грациозно уворачивалась от вспышек фотокамер. Сартр велел мне не ждать, чтобы фотографироваться. Я был молод и выглядел стильно, на талии под пиджаком висела амуниция от пистолета. К сожалению, я уже ожидал, что в ближайшем будущем мне придется скрываться, поэтому я ускользнул на бульвар Сен-Жермен… Такова была плата за борьбу — я должен был скрывать, кто я, — Ильич говорит об этом с легкой грустью. Без комментариев. Автор сам не понимает, насколько большую улыбку это вызывает у читателя.

Я не родился с одной темой в голове. Я родился сложным. Мне близок и “острый галльский смысл” и “сумрачный германский гений”. Мне близки и тюрьма, и ресторан … Я понимал и понимаю рафинированное и изящное, и если удается ополоснуть палату рта глотком Шато- Лафит-Рот-шильд, то я простенько радуюсь, а не мучаюсь противоречием между моими радикальными политическими взглядами и глотком Шато-Ла-фит-Ротшильд. Видимо, образ “революционера” у среднего обитателя Интернета связан с голодом и тюрьмой, лохмотьями на плечах и унылым выражением лица. Такое понимание “революционера” никогда не соответствовало действительности.

Революционер, как видим, уже выболтал палатой рта некоторые тайны своего быта. Он сложный, пьет хорошее вино. Да за что вообще его держат в тюрьме, отпустите уже человека в ресторан. Кстати, образ революционера у нормального обитателя интернета прочно связан не с лохмотьями, а с убийствами людей из-за нелепой идеи, которая стукнула в его набриолиненную «сложную» голову. Каждый нормальный обитатель интернета знает, что расхлебывать винишко одного такого винишко-революционера приходится иногда населению целой страны/стран в течение долгих лет. Ильич время от времени испытывает недовольство результатами своей деятельности. Мол, бывшие товарищи продались или что-то начали делать не так. И жизнь в СССР оказалась не такой идеальной, как он думал. Почему этот «интеллектуал», который фапал, извиняюсь, на «крутого» Сартра, столько лет не мог додуматься до банального несоответствия собственных ожиданий и реальности?

Являясь по сути нацистской, идеология сионизма провозгласила своим принципом непризнание существования палестинского народа как такового, а Израиль другой рукой начал политику геноцида. По всему миру эта политика вызвала протесты в левых кругах и студенческой среде, которые подняли палестинский вопрос на свои знамена. Даже не знаю, что тут больше меня восхищает – антисионистский пафос или неистовый, революционный синтаксис.

В июле 1968 года двое бойцов НФОП посадили «Боинг-707» в Алжире и потребовали освободить 16 товарищей, находящихся в заключении в израильских тюрьмах. Акция, получившая название «Палестинское освобождение 007», стала первой ласточкой партизанской войны нового типа, лучшим солдатом которой станет Ильич Рамирес Санчес. Террористы стали партизанами, из которых Ильич станет лучшим солдатом, и они все станут от этого еще более лучше. И плевать, что террористическая организация, партизанское движение и регулярная армия – это немного разные… ладно, сионист уже молчит.

Хотя Ильич уже успел познакомиться с жизнью в подполье на родине, все-таки он был 20- летним юношей — гордым, тщеславным, верящим в свою звезду. Да вся эта книга – сплошная звезда.
Еще один красочный штрих: Будия был довольно популярным драматургом и театральным режиссером, имел свой театр в пригороде Парижа и был своим парнем в кругах столичной французской богемы. Театрал c динамитом!

Ишь, какой театрал выискался… ТЕАТРА́Л, театрала, муж. Любитель театра, частый посетитель театров.
Обычно я сажусь писать эту книгу в хорошем итальянском костюме из Флоренции, чтобы, наверное, стать ближе к герою, который всегда был одет с иголочки. Нет, не могу:
Также Молотов был шеф-редактором — интернет-порталов вице-премьера РФ ДмитрияРогозина и депутата Госдумы РФ Алексей Журавлева (2013—2014).

Поражает небрежность политиков в выборе людей, которые будут говорить от их имени. Это еще что, известный русофоб Эдуард Багиров, к примеру, был доверенным лицом кандидата в президенты Владимира Путина на выборах 2012 года и заявлял у себя в блоге: «Путин ненавидит вас так же, как и я».

Полуграмотные, напичканные леворадикальными идеями винишко-ксенофобы в хороших костюмах, одобряющие терроризм… Зачем вы пришли, из каких нор повылезали? Молотов — далеко не Молотов, не Фридкин, не Ассаяс и даже не Ладлэм, а великовозрастный двоечник, мечтающий встать в один ряд с Лимоновым, но не имеющий таланта для этого. Кстати, мне всегда нравился тот самый фильм про Шакала, в честь которого Санчес получил свою кличку. Фильм был просто отличный. В детстве мне хотелось, чтобы у героя все получилось, хоть он и собирался убить де Голля. Такова сила подлинного искусства. Ильич Рамирес Санчес, спасибо вам за то, что вы не похожи на нашего русского Ильича. Тот всё писал сам. И спасибо другим литераторам за то, что не они стали авторами этой «Весны для Гитлера»

Никак не могла пройти мимо произведения «Мой друг Карлос Шакал», поскольку в ранней юности «Эрнесто Че Гевара» Лаврецкого, из серии ЖЗЛ, была моей настольной книгой, и я наивно мечтала о том, как отправлюсь в какую-нибудь латиноамериканскую страну помогать тамошним революционерам. Кроме того, эта биография напомнила мне жизнеописание «Человек с яйцом» Льва Данилкина: обе книги не об умерших, а ныне живущих замечательных людях. Причем Проханов, в числе 20 российских писателей, подписал петицию, направленную президенту Франции,   просьбой освободить Ильича Рамиреса Санчеса, известного всему миру, как Карлос Шакал.

Игорь Молотов, вступив в переписку с Карлосом Шакалом, а также с его адвокатом (и одновременно тюремной женой) получил новейшие материалы для биографии «последнего заключенного холодной войны».

Сразу скажу о вроде бы отвратительной кличке Шакал, которую революционеру дали американские СМИ, – по аналогии с героем романа «День Шакала» Форсайта… Конечно, шакал по англо-саксонским литературным ассоциациям (шакал Табаки из «Маугли») весьма неприятен, однако сосланные на Кавказ русские писатели любили «далекий заунывный вой» чакалок перед дождем, а, живя тут, на Кавказе, и зная нравы этих хищников, к шакалам, по меньшей мере, неплохо относишься: но цивилизация надвигается – и ночи становятся пресными без их отчаянного плача.

Теперь об имени: было у «старинушки три сына», которых звали: Ленин, Ильич и Владимир, – по-моему, гениально и жизнестроительно.

Биография организована линейно: родился Ильич там-то и тогда-то (в городке Сан-Кристобаль, Венесуэла, в 1949-м), отец – марксист-ленинец, дед отсидел 7 лет (совершил переворот в Каракасе и пару лет правил страной); детство героя («Ильич уже к 10-летнему возрасту был хорошо подкован в марксистско-ленинской теории», в 14 лет – «опыт городского партизана» с коктейлем Молотова в руках, «на его счету были банки и дорогие автомобили»); и так от начала – к нынешним дням (с 1994 года Карлос Шакал – узник тюрьмы во Франции la santé, что означает «Здоровье», у него 3 пожизненных срока, первый – за то, что убил агента Мухарбала и двух французский полицейских, вот как рассказывает об этом сам Ильич: «Мне пришлось убить предателя, а два других полицейских попытались взять меня, но я был быстрее их», – случилось это в 1975 году; обвинения по двум другим пожизненным срокам он отрицает).

Латиноамериканский денди-революционер в 1968 году прямиком из Лондона, проездом из Парижа, где беседовал с Сартром, приехал в СССР, – что совершенно объяснимо и напрямую следует из имени Ильич, – поступив в Университет дружбы народов имени Патриса Лумумбы. В Москве он вел жизнь обычного хипстера, тогда бы сказали стиляги: «Ходил на демонстрации арабских студентов, играл на балалайке в русском национальном костюме, пил и буянил». Был отчислен и отправился на Ближний Восток, вступил в Народный фронт освобождения Палестины (НФОП), в Иордании обучался технике диверсий и саботажа, став потом единственным иностранцем, участвовавшим в войне «Черного сентября». Карлос Шакал утверждал, что не он «выбрал НФОП, а (его) выбрала историческая ситуация». Точно так же он принял ислам: во время опасной боевой операции в Африке, скорее, из чувства товарищества. Однако это всё равно настораживает: настоящие революционеры – все были атеистами; и да, Че Гевара, в том числе. Никакого ислама. Игорь Молотов пишет, что «знамя джихада тогда было красным», но «время менялось не в пользу старых закаленных бойцов» и «красный революционный ислам и красная идеология столкнулись с кризисом, из которого не выпутались по сей день». Это уж точно. Кроме того автор поднимает весьма тяжелый, просто чугунной тяжести вопрос, который волнует всех: «Как нам отличить террориста от революционера?» Разница в цели, – такой ответ дает нам биография этого «универсального солдата революции». Но, как известно, цель оправдывает средства…

И все же внушает невольное уважение то, что говорит Карлос Шакал: «…стреляйте в тех, кто сидит на верхушке», автор же утверждает, что «он всегда старался спланировать операции так, чтобы минимизировать случайные жертвы», – всё это сближает его с русскими народовольцами. Увы, сейчас исламисты-террористы действуют иначе – устраивают взрывы в метро: проще для себя, ужаснее для обычных, ни в чем не повинных людей. Автор попытался развенчать некоторые мифы о Карлосе Шакале, которых накопилось предостаточно, но мифы эти такого рода, что отрубишь одну голову, вырастают две новых. Как шутит сам революционный пассионарий: «Карлос здесь, Карлос там, Карлос готовит ядерную бомбу, чтобы взорвать Нью-Йорк»… Кстати сказать, СМИ уверяли, что бомбу он получил лично от Саддама Хусейна. Газеты приписывали Ильичу убийство экс-диктатора Никарагуа Самосы в 1980-м, подготовку покушения на Рейгана – в 1981-м, а он в это время мирно отсиживался с женой и дочкой в Дамаске. После развала СССР и социалистического блока, – Карлос жил и в ГДР, где был связан со Штази, и в Югославии, и в Венгрии, – для него не осталось места ни в Европе, ни на Ближнем Востоке.

«И тут стала очевидна решающая роль прессы и визуализация события, ответственность за которое приписана Карлосу», – речь идет о взрыве в банке «Аполаим» в 1974-м. Пресса, а не только ЦРУ сыграли важнейшую роль в назначении Карлоса Шакала «звездой международного терроризма», наделяя его демоническими чертами, он стал брендом, о нем писали книги, снимали фильмы, но «все, что написано и снято о Карлосе – это вольный пересказ слухов», – утверждает Игорь Молотов.

Из доказанного, не мифического – «перу», вернее штыку, а еще вернее нагану Карлоса Шакала принадлежит, к примеру, следующее: он с товарищами захватил министров ОПЕК в Вене 21 декабря 1970 года, так как считал, что «арабская нефть должна быть кровью в жилах нового справедливого мира», а застрельщиком операции, по словам Карлоса, стал полковник Каддафи. На захват министров ОПЕК вооруженная группа отправилась на трамвае; Ильич, который любил форсить и пускать пыль в глаза, купил черный берет, «как у Че Гевары».

В 1994-м Карлоса Шакала, который жил с очередной женой в Судане, – по сговору с руководством этой страны, – из больницы, где его только что прооперировали, похитила французская разведка.

Есть книги чистой литературы, где важен стиль, а есть – те, которые пытаются менять жизнь (хотя бы своих персонажей: недавно состоялся очередной суд над Карлосом Шакалом, Игорь Молотов добивался освобождения своего героя, однако неудачно), если одной хрестоматийной цитатой: «Я хочу, чтоб к штыку приравняли перо». Хотя, конечно, корректор нужен в любом случае, чтобы не жгли глаза фразы вроде: «…запечатлен в майк с изображением этой какноничной фотографии».

Все революционеры попадают в рай, по мнению самого Ильича. И, как сказано в одном из предисловий к тексту (тут целых три предисловия: Салмана Севера, Исраэля Шамира и Игоря Молотова): «Если узник замка не сбегает, повествованию наступает точка». Карлос Шакал не собирается бежать из тюрьмы, уверенный, что это будет точка пули. Однако побег из очередного замка Иф, – что ни говори, был бы чертовски красивым завершением революционного мифа об Ильиче из Латинской Америки.