Имя «Розы ветров» отзывается в читателе то «Розой мира», то «Именем Розы», но это неверное направление, Андрей Геласимов берет курс на флагмана русской словесности. И это хороший ориентир, правда, не самобытный, но в море ведь редко идешь своим путем, почти всегда следуешь курсом, взятым предшественниками. (Главное чтобы какой-нибудь
каторжник не испортил компАс).

Итак, начиная с первых страниц романа, а именно: с описания оперы в духе нелюбви Толстого к театру, которую и «Невельской не любил», «во время хора каких-то закованных в цепи оборванцев», читатель наблюдает, как автор то и дело заходит в чужие территориальные воды. Впрочем, есть ведь и воды нейтральные, а также ничейные (вроде бы) территории на Дальнем Востоке, например, на которые зарится и «ненасытный Британский Лев» и Китайский Дракон. Но тут и у русско-американской компании, созданной «некогда русскими купцами», но которую «возглавляли теперь исключительно выходцы из лютеранских семей», свои интересы. Одним словом, игроков в Большой Игре много. И Геннадию Ивановичу Невельскому предстоит стать в этой Игре ключевой фигурой. Это морской сюжет романа. Разумеется, читатель, как патриот своей страны, болеет за Невельского, и в конце возрадуется, хотя итог исторической игры всем известен: Сахалин – остров, и устье Амура судоходно. Так что не придется ходить нашим судам кругом через два океана.

Но вернемся к флагману нашей литературы. Правда, первого бала воспитанницы Смольного института Кати Ельчаниновой (хотя бы и не с будущим избранником) мы не дождемся, но пусть не в начале романа, зато обязательно обнаружится великосветский салон… если не Анны Павловны, так Елены Павловны. Катя Ельчанинова, разумеется, очень музыкальна и на других воспитанниц Смольного, у каждой из которых свой предмет обожания в императорском доме, не похожа: «Катя чувствовала, что не только счастье, но и вся жизнь – ее секрет, ее сила и в то же время летучесть – кроются где-то там в этом несовпадении ритмического акцента с метром».

Правда, прямые отсылки все-таки несколько выбивают из колеи: боцман Андрюшкин, разгадавший тайну жизни и смерти, уж очень близок в своих толкованиях того, что «беды все… происходили по причине отдельности одного человека от другого» к философии роевого начала Платона Каратаева. «Вот возьми хотя бы каплю, к примеру, она же не знает, что она капля. Думает ведь, наверное, что она, брат, и есть море».

И почему-то на пути к концу теряется странная, если не сказать мистическая, «лихорадка на час» главного героя, предшествующая изменениям в его судьбе. Так же как возвращения на сушу с морских глав становятся всё реже. И обидно за Федора Ивановича Тютчева, – воля ваша, но очень уж безжалостен автор «Розы ветров» к поэту: «В том, как он ступал, как ставил ножку в щегольском сапоге, звучала полная убежденность в его праве ступать, глядеть по сторонам и ставить ножку именно так – с достоинством и в то же время непринужденно», да и состоит он во вражеском патриотическому лагере (Нессельроде и русско-американская компания), и изображен совершеннейшим политиканом.

И, к сожалению, во второй половине морской роман меняет направление и припускает к конечному пункту на всех парусах (и так уж 500 волн… вернее, страниц набежало), развивая скорость чуть ли не 22 узла на страницу, следуя уже не в кильватере Толстого, а направляясь куда-то в сторону Жюля Верна…

Пожалуй, выбиваются из общего настроя текста такие игривые периоды, как «за невозможностью отрезать мужчинам то, что беспокоило дам-патронесс на самом деле больше всего, они с неуклонностью требовали хотя бы символического подрезания штанов»; экивоки в сторону недавней злободневной темы: «И потом, ну где на всех балерин великих князей напасешься?»; и привязанный эпилог (впрочем, эпилог обязателен, если следовать за флагманом). Зато радуют фразы вроде этих: «Все весла взмыли вертикально вверх над вельботом, и тот ощетинился ими, словно неизвестно откуда выросший посреди моря небольшой лес», «И это не море сжимается до пределов его души. Это душа увеличивается до размеров моря. Только так возможно стать моряком», «Господь через нас постигает себя, и мы должны сделать все, чтобы он в себе не разочаровался».

И всё же, скорее, «Роза ветров» – книга для школьной полки. Мальчиковая. Однако, как всем известно, на школьной полке немало бестселлеров, в том числе, национальных.

Во-первых, это очень правильная книга – по замыслу, пафосу, структуре. Нигде в тексте вы не найдёте и тени сомнения в величии миссии Геннадия Невельского, в том, что для России в середине XIX века было смертельно важно закрепиться на Дальнем Востоке и что она, конечно, имела на это полное право. И в том, что мы должны и хотим помнить своих настоящих героев. При этом звучит роман ясно и чисто, не оскорбляя слух фальшивым патриотизмом или неуместной сентиментальностью. Наша Родина – суровая мать, любить её трудно, а её «странную любовь» ты почувствуешь, может быть, только однажды за жизнь. Когда сунет она тебе украдкой медальон при прощании, как родительница Геннадия Ивановича. Или, умирая, будет гладить и гладить тебя по рукаву, как мать Императора Николая Павловича.

Книга построена на реальных событиях, и большинство её персонажей – реальные люди: адмирал Литке и Великий Князь Константин Николаевич, подопечный и покровитель Невельского, Николай Муравьев и Лев Перовский, Великая Княгиня Елена Павловна, Елена Денисьева и многие другие. Но даже если ты, предположим, не знаешь, что здесь «всё по правде», в тебе с самого начала возникает чувство доверия к автору и ощущение, что и он тебе доверяет: не хитрит, не умалчивает, не рассовывает по тайным местам важные улики.

Здесь есть старомодный просветительский дух, есть дыхание эпохи, когда от книги, даже художественной, ожидали и получали какую-то бесспорную истину. Есть воздух и теплота, но нет той ползучей иронии, когда автор чуть ли не каждым своим словом сигнализирует: «Только не подумайте, что я это всерьёз». У автора «Розы ветров» определённо есть вещи, к которым он относится всерьёз. И достаточно вкуса, чтобы смягчить эту серьёзность тонкой стилизацией, остроумными аллюзиями, чувством меры, чувством языка. И ещё вот этим умением оставить неуловимый, таинственный зазор между собой- автором и собой-рассказчиком…

Книга и выстроена как-то очень соразмерно. В ней четыре части, две из которых – это увлекательная предыстория, а две другие – само судьбоносное плавание транспорта «Байкал», от его входа в Авачинскую бухту 12 мая 1849 года до возвращения с победой. История развёртывается последовательно, прямо, честно. Мы знакомимся с лейтенантом Невельским за три года до событий, которые нанесут его имя на карту России. Мы узнаём его привычки и его одиночество, наблюдаем, как он меняется, как постепенно и неотвратимо овладевает им его Главная Идея. Мы его слушаем, жалеем, болеем за него, пугаемся его бешеного нрава, следим за его попытками этот свой нрав обуздать, восхищаемся им. И с удивлением обнаруживаем, какие неожиданные, какие глубокие ходы есть в этой такой, казалось бы, простой душе. «Мир больше того, что видят люди. А смерть — значительно меньше того, чего они боятся…»

Мы видим те знаки, которые расставляет на его пути судьба, слышим рифмы, присматриваемся к людям, которые совсем скоро навсегда войдут в его жизнь. Вот его дивная Катя. А вот кадет Коля Бошняк, будущий соратник, а пока незадачливый посланник поэта Тютчева и поклонник Кати. Вместе с нашим героем мы найдём тот пролив между материком и Сахалином и убедимся в судоходности устья Амура. Последующие события славной биографии Геннадия Ивановича Невельского конспективно проговорены в эпилоге, но писатель, кажется, работает и над продолжением романа. Что, конечно, тоже правильно – к этим людям, в этот мир хочется вернуться.

Здесь нет лишних деталей и болтающихся пуговиц, намёки отрабатываются, ружья стреляют. Мне как-то даже неловко лишний раз отмечать очевидное мастерство известного писателя и искусность той простоты, которой отмечен этот его роман. Но есть в нём что-то ещё, что-то большее. «Роза ветров» читается с каким-то необъяснимым чувством радости: я то и дело ловила себя на улыбке. Наверное, это и есть обаяние.

В этой книге есть запах моря и свежесть ветра, есть Лиссабон после ночного дождя и русская деревня в снегу. Есть незабываемый Яблочный Спас в Петербурге, когда Катя и Невельской обмениваются первыми взглядами: «Мгновение эти двое смотрели друг на друга через площадь и не подозревали, что видят свою судьбу». Есть очень разные русские люди со своими легендами и причудами, есть приключения, встречи с аборигенами и беглыми каторжниками, геополитические и самые будничные разговоры, тревоги и обещание счастья. Есть отличный корабельный кот. И есть очень правильное, на мой взгляд, чувство, что главный предмет для нас сегодня – не литература, а география. Ведь и главный герой этого романа – моряк Невельской, а не поэт Тютчев. Не самый, кстати, приятный господин. Интересно, даст ли ему автор шанс во второй книге как-то оправдаться принять участие в настоящем деле?

Адмирал Невельскóй — имя, смутно знакомое всем, кто учил географию в советской/российской школе. Но в чем именно заключались подвиги бравого адмирала со звучной фамилией, едва ли кто-то, кроме специалистов, вспомнит. А вот в чем, объясняет Андрей Геласимов: Геннадий Невельской в конце 1840-х годов, еще не адмиралом, а лихим капитан-лейтенантом, фактически на свой страх и риск отправился на специально построенном плоскодонном корабле изучать устье Амура и доказал, что Сахалин — не полуостров, как значилось на картах Крузенштерна, а остров. Что имело в то время огромное значение с точки зрения не столько географии, сколько политики. То есть, одним словом, с точки зрения «большой игры» между Россией и Великобританией, набиравшей тогда обороты. Геннадий Иванович с одинаковой вероятностью мог догеройствовать и до трибунала, и до ордена. Но он правильно прошел узким фарватером своей судьбы — ему выпал орден.

В полном соответствии с законами конспирологического жанра Геласимов делает из своего персонажа настоящего супергероя: он один способен укокошить троих наемных убийц, навязать свою волю безжалостному пирату, переиграть и тайного агента, и хитроумного министра, да еще и устоять перед женскими чарами. И всё на пользу России! Ни дать ни взять Эраст Фандорин в морских эполетах – самый вид которых, кстати, внушает такой ужас двойным агентам, что они бросаются в пропасть. Даже милый недостаток у них обоих имеется: Фандорин заикается, а Невельской изуродован оспой — но и это в самый драматический момент пойдет ему на пользу: туземцы принимают его отметины за божественные знаки и падают ниц, вместо того, чтобы растерзать.

Проблема в том, что Андрей Геласимов, в отличие от Бориса Акунина, всё- таки связан историческими фактами. Которые несколько приземляют полет его фантазии — ведь в реальной жизни судьбы далеко не всегда так красиво увязываются в безукоризненные «арки героев», как в сценариях.

В результате «Розу ветров» трудно назвать блестящей беллетристикой — но автор, кажется, и сам ставил перед собой другую задачу — восстановить историческую справедливость по отношению к Геннадию Ивановичу Невельскому.Создателю Комсомольска-на-Амуре, между прочим.

А если рассматривать книгу как заявку на сценарий, то его тэглайн выйдет коротким и понятным: «Англичанка гадит»!