Человек из реторты
Вероятно, в одной из прошлых жизней Ильдар Абузяров был средневековым алхимиком. Так и представляешь его над колбами и ретортами, в которых выпаривается сок мандрагоры, ртуть, нефть и лягушачья кровь. Он листает каббалистические книги, покрытые пылью и перхотью его ученых предшественников. Он читает заклинания, чертит пентограммы. Но каждый раз вместо золота на дне реторты остается только мутный осадок.
Став писателем, Ильдар не утратил прежнего упорства. Он с той же прилежностью сплавляет на бумаге случайные цитаты, заимствованные мысли, собственные наблюдения и опыт взросления. Он преисполнен самыми добрыми намерениями – угостить читателя волшебным напитком настоящей литературы. Но опять у него получается только странная смесь из нефти и лягушачьей крови.
Проблема в том, что Ильдар Абузяров относится к тем авторам, которые считают главным признаком литературного мастерства витиеватость и запутанность слога. Короче, «словечка в простоте не скажет». От избыточной восточной цветистости его текстов начинает рябить в глазах, а от злоупотребления рефренами остается ощущение мелькающего бега на месте. Да и любовь автора к тяжеловесным каламбурам заставит разборчивого читателя покривиться. Эти «шутки с языком» словно украдены из стендап-камеди.
«Искупавшись, я лежу в Сохно и сохну».
«Он пребывал в счастье от одного воспоминания о трахат-лукуме, который достался ему на десерт прошлой ночью».
«Только бы целехоньким вернуться домой, не сгинуть в очередной катастрофе, не угодить в страшное ДТП и Т. Д. и Т. П».
«-А соль где, — забегал от одного столика к другому Мелкий будто его рубашка испачкалась минструациями моей «Кровавой мэри», — а соль где!
-Я здесь остановила Мелкого, вышедшая из уборной Асоль!
-Да не ты, дура! — выругался Мелкий, — А соль которая с Лаймой.
-Я здесь малыш, — поймала Мелкого за руку местная проститутка из
прибалтики, — я та, кого ты ищешь, Лайма!».
На все эти особенности авторского стиля можно было бы закрыть глаза, если бы за ними не терялась главная суть сообщения – то, ради чего и пишется рассказ, роман или повесть. И это, пожалуй, главное препятствие, лежащее на пути автора к всемирной славе.
За этажерками сравнений и метафор, за сплетением мифологических образов и цитат обнаруживается слишком уж небогатое высказывание. Скажу прямо – банальность. Утомительное хождение читателя по словесным лабиринтам вознаграждается «открытием» хоть и ценной, но отнюдь не новой истины, и это неизбежно ведет к разочарованию.
Вот Абузяров пишет про секс:
«Пять чувств: обоняние, осязание и так далее – как пять материков. Апельсиновые духи, шелковистая нежная кожа… Воспринимаю тебя сквозь мечту о чем-то неизвестном, волшебном. И уже вижу экзотические страны, вижу маячки Новой Земли в твоих горящих глазах. И кажется, что другая женщина – другой континент. И что секс с еще одной женщиной – это общение на непонятном языке неизведанного материка».
А вот сцена «разборки» незадачливых гопников:
«-Слушай сюда, – говорил он Штырю, – нам эта шняга совсем не понравилась. Если не уважаешь своих пацанов и не отвечаешь за базар, ставим тебя на счетчик. Чтоб к завтрашнему дню ты подогнал нам штуку баксов за обещанный евроремонт. А если не подгонешь, то сумма возрастет на десять процентов. И так каждый день.
-Ну, ты это, давай потише на взлете! – попытался было возразить Штырь».
В рассказе «Ритуальное убийство» таки совершается ритуальное убийство путем заклинаний, при этом действие разворачивается в Египте и загадочное проклятье оборачивается против заклинателя. В рассказе «О нелюбви» и в самом деле рассказывается о неспособности любить. Если музыкант – то слепой. А первая любовь оказывается – бинго! – нежной и неповторимой.
«Первая любовь, нежная и неотвратимая, как первые светлые слезы, как лепестки первых лилий на подоконнике, как ванна с плавающими свечами, как крем на шелковистой коже ребенка, как перышки на голой шее девушки».
Все это, допустим, прекрасно, но не сообщает читателю ничего нового.
Признаюсь, мне обидно за автора. Он красивый парень, приятный в общении человек. У него есть талант и жизненный опыт. Как сообщает Википедия, «работал сторожем, грузчиком, журналистом, управляющим цеха оконных блоков, коммерческим директором журнала «Октябрь». К нему благосклонны издатели и редакторы толстых журналов. Он отлично подошел бы на роль нового Хэма, Фицджеральда или Довлатова. Но у каждого из вышеназванных была своя тема, своя боль, своя судьба, наконец. Мне кажется, если бы Ильдар осознал, что литература вырастает из жизненного сора, а не из умозрительных красивостей, он мог бы добиться куда большего.
Впрочем, и в сборнике «О нелюбви», номинированной на «Нацбест», есть свои удачи. В рассказе «Запрещенная литература» герой попадает на тайную встречу авторов, большинство из которых оказываются темнокожими. Они – литературные негры. Герой с горьким чувством вспоминает, как однажды на семинаре «то ли в Подлипках, то ли Подсосенках» тоже получил предложение отказаться от собственных творческих амбиций и писать за других. В этой остроумной и окрашенной живыми эмоциями истории есть та доля подлинного абсурда, которая говорит о еще нераскрытом потенциале Ильдара Абузярова.
