Елена Котова «Период полураспада»
Иногда бывает такое: попадаешь случайно в дом к незнакомым людям, с которыми вряд ли когда-нибудь ещё повстречаешься, а они вдруг вытаскивают из шкафа пухлые альбомы с фотографиями, шлёпают их на стол перед тобой и, заглядывая через плечо, начинают аккуратно переворачивать страницы и сумбурно пересказывать историю своей семьи. Мелькают какие-то Катеньки и Коленьки, Степаны Ефимовичи, Трищенки, тёти Лизы, внучатые племянники, троюродные братья, свадьбы, похороны, звучат прибаутки, понятные только домашним, над ухом пересказывают забавные случаи, которые забавны только для очевидцев. Ты теряешь интерес уже ко второй минуте, но из вежливости киваешь головой и бормочешь: «Да, на маму похожа… А за что его посадили?.. А это кто с ним, неужели сам Хачатурян?..» Обижать хозяев не хочется, но чувствуешь себя не в своей тарелке, испытывая облегчение, когда покидаешь гостеприимную квартиру. Ветром на улице сразу же выдувает имена, фамилии, даты, обстоятельства чужой жизни.
Роман Елены Котовой оставляет после себя схожее ощущение.
Автобиографии (художественные или полностью документальные) интересны читателю в трех случаях. Если автор состоялся и уже знаменит в той или иной области. Если судьба автора поместила его в нужное время и в нужное место (подметал полы в Кремле, плавал на подлодке, записывал в студии альбомы популярных групп). И, наконец, если автор свою собственную судьбу способен превратить в большое литературное явление — не «выдергивать из собственной судьбы по нитке», а писать о реальных людях, не прячась за смену имен и собирательные образы.
Казалось бы, сам Бог велел госпоже Котовой избрать второй вариант. Её биография сама по себе интересна: была депутатом Моссовета, председателем комитета по управлению имуществам г.Москвы, топ-менеджером ведущих банков. Знакома со множеством деятелей девяностых. Любопытно было бы получить ещё один — писательский — взгляд на то, что происходило за кулисами приватизации, политических баталий, узнать, как работали скрытые от глаз механизмы, увидеть подробности подковерной борьбы.
Однако Елена Викторовна избрала для себя третий путь, сложнейший. Она описывает историю своей семьи, взятую за целый век (отсюда и каламбур в подзаголовке), чтобы через неё, как принято говорить, показать трагическую судьбу «интеллигентных и образованных» людей нашей страны в XX веке. Сама же она как героиня появляется лишь в последних частях романа, да и там делая упор не на том, что происходило вокруг, а на том, что происходило в её семье.
К несчастью, складывается впечатление, писательница заранее выбрала один-единственный тезис: в этой стране, которая корчится в полураспаде уже второй век, никогда ничего не будет, надо бежать, если и не самим, то хотя бы вывозить детей.
Так вся вековая история семьи оказывается лишь многостраничной этого тезиса иллюстрацией. Поскольку же сам тезис далеко не нов, то и роман кажется вторичным. Не можешь отделаться от мысли, что всё это уже читал, читал множество раз, не только в книгах, но и в статьях, колонках, статусах Фейсбука, сообществах «Пора валить» и других, ему подобных. Все шаблоны, так часто транслируемые нашей творческой интеллигенцией, заботливо собраны под одной обложкой. Провинциальные дворяне, рассуждающие о восставшей черни, ожидание черных воронков, травля безродных космополитов, танки в Праге, война, которую выиграли только благодаря лэнд-лизу и костям — и проч., и проч. Люди рождаются только для того, чтобы походить как следует по мукам в этой страшной стране и покорно умереть.
Вся эта «правда о горьких катаклизмах» была весьма популярна во время перестройки, когда все спешили написать и выпустить объемные сырые тексты о том, что от народа скрывали: о репрессиях, о жизни убогой, о белогвардейцах и антисемитизме. «Дети Арбата», «Белый одежды» — множество их было. Вероятно, тогда и роман Котовой стал бы ещё одним откровением в ряду ему подобных, но в 2015 он выглядит неким анахронизмом. Временные пласты и в самом романе смешаны, наезжают друг на друга, и персонажи тридцатых вдруг начинают говорить и вести себя, как золотая молодёжь семидесятых, а а в сороковых в Новосибирске вы внезапно наткнетесь на дочек профессоров НГУ — университета, который был открыт лишь в 1958-м.
Впрочем, и сегодня без сомнения у романа будет свой читатель. Если «Евгения Онегина» принято называть «энциклопедией русской жизни», то «Период полураспада» можно назвать попыткой создать энциклопедию жизни рукопожатной. Насколько она удалась — судить целевой аудитории, а не мне.