Михаил Трофименков.
«Кинотеатр военных действий»

Рецензии

Владислав Толстов

Михаил Трофименков «Кинотеатр военных действий»

Два года назад Михаил Трофименков, киновед и многолетний автор издательского дома «КоммерсантЪ», уже участвовал в конкурсе «Нацбеста» с книгой «Убийственный Париж» — оригинальном путеводителе, составленном на основе историй о маньяках, террористах и убийцах. Новая книга «Кинотеатр военных действий» декларирует задачу куда более амбициозную и масштабную, нежели путеводитель по Парижу — написать политическую историю кино.

Удивительно, что никому до Трофименкова не пришла в голову эта идея. Или приходила, но уж больно высока планка. Это ведь не тема «кино и война», засаленная до невозможности. Это попытка зарифмовать в истории ХХ века кинематограф и историю столетия с его войнами, большими и малыми конфликтами, стычками, революциями… Кино ведь неслучайно стало настоящим «нервом эпохи», чутко реагируя на ее глобальные тектонические сдвиги — на две мировые войны, развал колониальной системы, «молодежную революцию» 60-х, череду мелких войн на любой вкус — колониальных, освободительных, партизанских, уличных, террористических… Киношники не только фиксировали на пленку происходящее, но и сами становились участниками событий — то есть брали в руки оружие и шли в бой.

Михаилу Трофменкову удалось сделать очень важную вещь. В общем, в его книге довольно много известных имен, — причем известных непонятно откуда, еще из советского детства, из школьных политинформаций. Просто теперь книга «Кинотеатр военных действий» помещает эти именна в определенный исторический контекст, придает событиям, о которых мы знали понаслышке, отрывочно, случайно, законченную стройность исторического повествования.

Хотя книгу эту исторической я бы не назвал. Во-первых, она несколько сумбурна по композиции, да простит меня автор — из воюющего Вьетнама читателя перебрасывают в Алжир, а потом в Палестину, а потом вдруг — бах! — и снова Алжир. Перед нами проносятся десятки событий, сотни имен и названий фильмов, о которых средний читатель раньше и не слышал никогда. Когда ты читаешь книгу и даже приблизительно не знаешь, о ком идет речь, не понимаешь, почему именно эти люди, о которых пишет Трофименков, стали активными участниками «политической истории кино», тут одно из двух: либо всецело верить автору, либо впадать в раздражение — кто эти люди, зачем мне нужно о них знать?

И второе, тоже очень важное, на мой взгляд, обстоятельство — позиция самого автора. «Кинотеатр военных действий» не является изложением истории кино за определенный промежуток времени — это, скорее, авторская версия самого Трофименкова, то, как он хотел бы видеть эту самую «политическую историю». То есть остаются вопросы: а где в военно-политической истории кино ХХ века Советский Союз? Неужели советское кино совершенно не оставило следа в этой киноистории? И почему, с другой стороны, так много и обстоятельно пишется о Франции, тамошних делах и кинематографистах — может, потому, что сам Трофименков, проживший, как говорят, много лет в Париже, досконально изучил ситуацию и знает, о чем пишет. Но только создается впечатление, что он предлагает нам принять на веру, будто именно люди с французскими фамилиями и военные конфликты в бывших французских колониях создали основной каркас этой самой политической истории кино? А это, хочется думать, не так. Рядом помещены главы о не менее трагичных событиях, которые происходили в кинематографе Италии, Германии, Чили, Японии — только говорится о них конспективно, бегло, второпях.

Скорее всего, это не может служить претензией к книге Михаила Трофименкова. Все-таки он проделал гигантский труд — «Кинотеатр военных действий» даже при все его неполноте составляет талмуд объемом в 656 страниц. С другой стороны, сказать, что мне понравилась книга, не могу. Понравилось и достойно уважения то, какой объем информации пришлось переработать автору. Но его «Убийственный Париж» был куда структурированнее, легче, занимательней, — и больше походил на потенциальный бестселлер.

Николай Никифоров

Михаил Трофименков «Кинотеатр военных действий»

Михаил Трофименков в начале своей вышедшей в конце 13-го года книги говорит, что она ему видится актуальной своей неактуальностью, взглядом на большой мир, непривычным для замкнувшейся в себе современной России. Прошло немного времени, и «Кинотеатр военных действий» сделался актуальным вполне буквально; собственно, само название книги вполне подходит для описания реальности, в которой мы все сегодня живем. На первых же страницах Трофименков говорит, что хотел написать о выборе, который делает интеллектуал — к чему-де у русской интеллигенции склонности нет. Сам Трофименков в новой, требующей выбора реальности ограничился, кажется, тем, что поддержал стрелявшего из пулемета актера Пореченкова, добавив, что тот отдувается за покойных Балабанова, Бодрова и Хемингуэя — которые, если бы были живы, стреляли бы там же и в ту же сторону. Впрочем, это высказывание и теперь, когда река фейсбука столь скоро уносит слова и дела людей, можно, наверное, считать выбором и поступком.

Большая половина книги посвящена алжирской войне за независимость и различным ее отражениям во французской жизни. Это, с одной стороны, соответствует французским интересам автора, с другой — вполне оправдано: война в Алжире хотя сама по себе и не имела, возможно, огромного исторического значения, была учебником, по которому учились участники множества за ней последовавших схожих войн. Все эти отдельные войны по Трофименкову суть частные случаи Большой войны, идущей между странами третьего мира и Западом, начавшейся в 19-ом веке и не собирающейся заканчиваться.

Симпатии автора очевидно находятся на стороне интернациональной герильи, что ему ничуть не мешает в подробностях описывать изуверство, с которым эта герилья расправляется с врагами и, в особенности, внутренними оппонентами. По большому счету, война Трофименкова притягивает не тем, что на ней добывается всеобщее или частное счастье, а сама по себе, нехитрой своей инфантильной эстетикой: дело молодых, лекарство против морщин.

Романтический цинизм, с которым автор глумится над «наивным гуманизмом», «верой, что пропаганду можно победить правдой, а не более сильной пропагандой» и т.д. приводит, конечно, в некоторую оторопь, но это, в конце концов, вопрос личных убеждений. Вопрос о связи между различной революционно-освободительной борьбой и движущимися картинками хотя содержательно и уходит иногда на второй план, формально напоминает о себе на каждой почти странице: в тексте все время появляются «флэшбэки», «флэшфорварды», «крупные планы». Так устроено революционное сознание по Трофименкову: бессвязное, энергичное, разрывающееся по причинам то ли психоделическим, то ли посттравматическим.

На книгу, конечно, можно смотреть с ужасом и осуждением, но это не отменяет того, что в ней автор замечательно рассказал (и в каком-то смысле «показал») не только о мире видимо устаревшем, но и о мире, готовым опять сделаться новым и по-своему дивным.

В конце книги Трофименков жалеет о том, что в третьем мире сейчас с Западом в основном воюет ислам: и потому, что от этого плохо жителям третьего мира, и потому, что «визуальное оружие, кажется, по определению не входит в исламский арсенал». Это утверждение, в 13-м году, наверное, имевшее смысл, сегодня кажется совершенным абсурдом. «Кинотеатр военных действий» закрываться не собирается, режим его работы наверняка предсказать невозможно. Книга Трофименкова смотрит на этот кинотеатр не самым трезвым, но уместно взволнованным взглядом.