Юрий Арабов.
«Столкновение с бабочкой»

Рецензии

Владислав Толстов

Юрий Арабов «Столкновение с бабочкой»

Юрий Арабов, многолетний соавтор и сценарист Александра Сокурова, создатель неформального клуба «Поэзия», публицист, писатель — то есть человек во всех смыслах достойный, просвещенный, и, будет позволено мне это сказать, интеллектуально изощренный, написал роман «Столкновение с бабочкой». История не имеет сослагательного наклонения, — эта фраза взята эпиграфом к произведению, и это не альтернативная история, не историческая фантастика, не фантазии на темы «что было бы, если…». Жанр «Столкновения с бабочкой» мне трудно определить. Первую половину я был уверен, что это какой-то лихо закрученный стеб, анекдот, но потом… впрочем, по порядку.

Наверно, есть смысл дать слово самим героям книги. Тем более среди них Ленин, Крупская, император Николай II, немецкий император Вильгельм — словом, все исторические личности. Изъясняются они, правда, как Бивис и Баттхед. Вот Ленин: «У вас на губах еще меньшевик не обсох», «На заборе тоже написано», «Ушами я ничего не вижу, я ими шевелю». Вот император Николай думает о своих подданных — «Канальи! Они не понимают криволинейности жизни». Вот думец Милюков общается с императором так, будто они сидят на соседних горшках в младшей группе детского сада — «Вы что себе позволяете? Думаете, если вы Государь всея Руси, то вам все можно?». «Да здравствует социалистическая революция! – И тебя по тому же месту, — ответил Троцкий» — ну, как не узнать старика Троцкого.

А вот такие революционные ситуации приходится решать вождю мирового пролетариата.

«Мне, возможно, понадобится машина. – сказал Ленин. – Но у меня должен быть не такой шофер. Чтобы не мочился при Наде. – За последнее поручиться не могу». И там такого еще много.

Видимо, это юмор, это смешно. В свое время у станций метро непонятные люди торговали сборниками анекдотов, где Ленин не выдает Дзержинскому валенок, потому что у того и так ноги волосатые… в общем, помните. Похоже, что для Юрия Арабова именно эти брошюрки стали основным источником при сочинении диалогов в «Столкновении с бабочкой». Мне вообще сложно осознать, что эту чушь и сценарии «Молоха» и «Тельца» написал один и тот же человек. В «Тельце», где присутствовали также реальные исторические личности (тот же Ленин), была тонкая стилизация, юмор, самоирония, ощущение дистанции между автором и его персонажами, внимания к душевным и психическим движениям. В «Столкновении с бабочкой» — истории из бородатых анекдотов, поразительно неряшливые диалоги, вдобавок нелепые, заставляющие краснеть за автора ошибки — например, Крупская спрашивает Ленина, что может быть хуже Нижнего Волочка, но не существует такого города, есть Вышний Волочек, в Тверской губернии, видимо, перепутали с Нижним Новгородом.

Попадая в предлагаемые автором обстоятельства, реальные исторические личности поразительно глупеют и ведут себя как, по многозначительному намеку автора, «недоучившиеся семинаристы» (мы-то помним, на что способны недоучившиеся семинаристы). Хуже всего, конечно, когда за Ленина или императора Николая начинают придумывать их мысли, мотивации, поступки. Тогда все дворяне, императоры и революционеры начинают говорить языком Юрия Арабова. «Столкновение с бабочкой» — неудачный роман — с горячечно-бредовой альтернативной истории событий 1917 года (Николай не подписал отречения и спас Россию, призвав в премьеры Ленина), с косноязычными внутреннними монологами реально существовавших людей, с плохо придуманными сюжетными поворотами. Вот это я бы и поставил главным упреком Юрию Арабову — профессиональный сценарист просто не имеет права так плохо придумывать сюжет. Вообще же, похоже, мы сталкиваемся с каким-то литературно-биологическим законом: как только у автора заканчиваются оригинальные идеи, он начинает сочинять «из отечественной истории». Не так давно этот морок настиг Максима Кантора, написавшего «Красный свет», теперь в ту же бездну ухнул и хороший писатель Юрий Арабов. Конечно, никаким «национальным бестселлером» эта книга стать не может.

Андрей Степанов

Юрий Арабов «Столкновение с бабочкой»

Альтернативная история, но очень логичная и правдоподобная.

2 марта 1917 года Николай II наотрез отказывается отречься от престола. Временное правительство все равно приходит к власти, но с царем ничего поделать не может – демократия не позволяет. Возникает троевластие: царь – правительство – Советы. Поскольку действуют те же исторические силы, что и в реальности, Февраль неизбежно влечет за собой Октябрь, но в промежутке у царя остается возможность заключить сепаратный мир с кузеном Вилли, что он и делает. А это превращает весь дальнейший процесс в мирный. Ни гражданской войны, ни интервенции, ни голода, ни екатеринбургского расстрела (впрочем, в доме Ипатьева убивают самых радикальных большевиков). «Анастасия, выйдя замуж за дипломата, уехала жить в Англию, и Александра Федоровна сильно скучала по ней». В финале, в 1929 году (в реальности – «год великого перелома»), идет мирное строительство индустриальной державы, а гражданину Романову в его квартире на Гороховой в ночь на 2 марта снится страшный сон: он подписывает отречение.

Стройность концепции говорит о хорошо продуманном замысле, но это не всегда гарантирует совершенство воплощения. Роман получился неровный, особенно в стилистическом отношении, но есть фрагменты, которые искупают все.

У Арабова бывают счастливые моменты, когда он ловит драйв, как битлы, изображенные в его лучшем романе «Биг-бит». Вот они долго и вяло болтают, слоняясь по студии на Эбби-роуд, бренчат, шутят, дурачатся, бесятся, а потом раз – и получается песня. Примерно так обстоит дело в «Бабочке». Арабов долго слоняется по истории, о чем-то спорит с Солженицыным (первая часть называется «Ленин в Цюрихе»), имитирует внутренний монолог царя с его короткими, как у Буратино, мыслями («Царствую двадцать три года. Люблю маневры. Интересен флот. Особенно подводные лодки. Стоят в Риге. Если забраться в подводную лодку и уплыть в Португалию?»), заставляет людей в 1917 году подпускать современные словечки, валяет ваньку, валяет дурака, валяет текст, постепенно разогревается. Драйв начинает переть в самой середине романа, когда Николай II прогуливается по революционному Петрограду, знакомясь со своим народом (в конке у царя крадут часы), а потом попадает в Смольный и беседует с Троцким. Великолепен «крупный администратор» Троцкий, великолепна сцена, когда гражданину Романову возвращают часы покойного деда, Александра II Освободителя, для чего Льву Давидовичу приходится обратиться к питерскому главвору Жоре. Великолепна сама идея диалога царя с большевиками. Вообще самыми сильными местами оказываются контрасты, столкновения, противоположности, совмещения несовместимого (как ни странно, но похоже, что Арабов, в отличие от Сокурова, художник не полутонов, а антитез и оксюморонов).

Юрий Арабов, при всех его киношных регалиях, – писатель недооцененный. Читать его интересно и полезно, и новый роман – один из лучших у мастера.

Митя Самойлов

Юрий Арабов «Столкновение с бабочкой»

В своём недавнем интервью прославленный автор сценариев к премиальным фильмам Сокурова Юрий Арабов сказал следующее – «… за рецензиями я не слежу: с первых дней существования романа мне стало ясно, что у нас разучились читать литературный текст. Истории про аборты, про то, как женщина в шестьдесят лет испытывает оргазм, — это сегодня лицо русской словесности».

Вот и хорошо, что не следит, так и я не буду чувствовать себя обязанным. Должен, правда, признаться перед лицом мэтра в некоторой некомпетентности – современных книг я читаю, вроде бы немало, но про оргазм шестидесятилетней женщины на лице русской словесности что-то не припомню. Буду искать теперь, спрашивать.

На станции Дно Николай Александрович Кровавый не отрёкся от престола, а лёг спать. Текст отречения сжёг на свече министр его двора. Ленин вернулся из Цюриха, помахал руками на вокзале с броневика. Царь нашёл Ленина человеком разумным и полезным России, сделал его премьер-министром. Россия не испытала всех адовых мук двадцатого века, а в Ипатьевском доме были расстреляны большевики Свердлов и Джугашвили. Это вся сюжетная коллизия утопии Юрия Арабова.

Самое важное слово романа, слово, воплощающее весь замысел автора – компромисс. Компромисс и есть та бабочка, с которой сталкивается история и далее порхает по светлой восходящей траектории. Стоит пойти на компромисс, стоит примириться, говорит нам Арабов, и всё плохое исчезнет. Останется совместный труд и всеобщее процветание. Шерстяной блудливый Леопольд из детского мультфильма подмигивает – давайте жить дружно.

Философски и идейно роман, конечно, несостоятелен. То есть, не состоялся. Ради этого елейного пафоса целую книгу городить было необязательно. Допущение всеобщей благотворности полного примирения и вселенского компромисса разбивается о первую же попытку экстраполяции. Допустим, нужно примириться с врагами, но тогда и врагам нужно примириться с виселицами, а древесине потерять упругость при одном появлении топора. Мол, так надо. Тотальное примирение лишает субъектов определяющих свойств. Вот буддийские монахи на пике своего примирения сами себя и сжигают. Историю двигает не компромисс и соглашательство, а непримиримые противоречия, ну, в крайнем случае, Божья воля.

Нужно отдать должное Арабову, часто ему удаётся сделать Ленина остроумным и интересным, но не живым. Дело в том, что писать Ленина это как играть его же. Или, скажем, Брежнева. Это может каждый. На роли советских вождей не нужно отбирать актёров – у персонажей столько вбитых в темя каждого зрителя сугубо характерных черт, что и ребёнок в роли Ленина может быть убедителен. И почти всегда смешон. Вот Арабов живописует, как Владимир Ильич едет на велосипеде от больной Наденьки по Цюриху и ест пирожные, которые ему отпустил в долг кондитер. И сразу смешно. Но смешно не оттого, что хорошо написано, а от того, что старичок разговаривает под партой пионерскими анекдотами. Нелепо. Как упомянутый автором романа оргазм пенсионерки. Вообще, да, но на людях лучше не стоит.

Николай Никифоров

Юрий Арабов «Столкновение с бабочкой»

У истории нет сослагательного наклонения, напоминает эпиграф к книге Юрия Арабова, сразу обозначая ироническое отношение этого сочинения к жанру (альтернативная история), к которому оно номинально относится. Ни один автор, конечно, не может во всех подробностях представить мир, который не к месту или к месту вспорхнувшая бабочка отправила по другому пути, потому каждый фокусируется на своем: Филипп Дик, скажем, на том, как в соседней вселенной живет обыватель, какой-нибудь альтернативник-оптовик на том, куда перебросили дивизию номер икс и кто занял месторождение номер игрек. Арабов по первой профессии сценарист, среди прочих написавший сценарии к фильмам Сокурова про “исторических персон”. Эти же персоны действуют и тут.

Историческая персона — совсем не то же, что просто человек, что-то в истории совершивший. Это скорее род актера, и по занятию (главные герои “Столкновения с бабочкой”, Николай II, Ленин, Троцкий много беспокоятся о том, как они стоят, хорошо ли их слышно, удачен ли выход на сцену), и по сути: не столько Ленин, сколько человек, играющий Ленина, понимающий задним умом, что помещен в книгу.

Соответственно, альтернативная история тут оборачивается некоторой “другой пьесой”, разыгранной на сцене, условность отношения которой к действительности никогда не пропадает из виду. Что в случае Арабова и оправдывает обращение к несерьезному жанру: у истории сослагательного наклонения нет, а у пьесы есть, это следует из ее игровой природы.

Арабов берет главные, всем знакомые декорации “пьесы о революции” — пломбированный вагон, броневик перед Финляндским вокзалом, квартира Распутина, особняк Кшесинской, кабинеты Смольного, крейсер “Аврора”, Горки, ипатьевский дом — и в них изображает другие события; в этом есть внутренняя неизбежность, сходная с тем, что если вглядываться в узор на обоях, то одну фигуру в нем сменит обязательно другая.

Утопический вариант российской истории (а это утопия — в ней, правда, ни за что расстреляли тихого курителя трубки Джугашвили) у Арабова достигается благодаря умеренности, сдержанности действующих лиц: Николай не решается на отречение, но берет в правительство Ленина, Ленин берет взятки и спускает на тормозах коммунизм, императрица Александра сначала протестует, а потом идет в Главполитпросвет на танцы. Умеренность и сдержанность сейчас в обществе как никогда мало затребованы; если Арабову и не удается вполне убедить в их исторической необходимости и незаменимости, сама книга, во всяком случае, эти добродетели демонстрирует замечательно: написана она легко, остроумно — и зримо.

Михаил Визель

Юрий Арабов «Столкновение с бабочкой»

Юрий Арабов «Столкновение с бабочкой»

Алексей Варламов «Мысленный волк»

Два романа, схожих между собой, как кузены-одногодки из хорошей дружной семьи: оба посвящены Первой мировой войне (что вполне предсказуемо и благоприлично в год столетия ее начала), в обоих действуют под прозрачными псевдонимами или под собственными именами известные исторические личности, обе написаны безупречным литературным языком. Да, собственно, и семья действительно одна, и куда как хороша: редакция Елены Шубиной.

Есть и различия: у Юрия Арабова (в частности, автора сценария фильма «Телец», посвященного Ленину), больше уклон в игровую альтернативную историю (что, если бы главные действующие лица российской истории 1917 года – полузабытый на родине, но сжигаемый ненасытным честолюбием эмигрант Ульянов, нерешительный царь Николай, его истеричная жена Александра, тяжелодумный думец Гучков и порывистый Керенский — сумели бы договориться?). У Алексея Варламова (в частности – автора биографий Михаила Пришвина и Алексея Толстого) — уклон в мистически-эротическую подоплеку Серебряного века.

Словом, книги всем хороши. Кроме одного: премию нельзя вручить одну на двоих.