У книги есть подзаголовок — «конспекты ненаписанных романов». Как-то кокетливо, особенно если вспомнить, что ни одного романа Игорь Свинаренко не написал. Он вообще не по этой части. Много лет служил спецкором известного издательского дома, редакторствовал в модных глянцевых журналах, написал на пару с Альфредом Кохом четырехтомник трепологической мемуаристики «Ящик водки». Сегодня активно присутствует в Фейсбуке, пишет, спорит, комментирует. Где тут романы, скажите? Нет тут романов.

«Короче» — продукт, типичный для журналиста с большим стажем. Когда в блокнотах скапливается изрядное количество баек, анекдотов, наблюдений, зарисовок и прочего, жаль это все потерять. Вроде ведь ездишь, встречаешься, общаешься с кучей народа, складывается впечатление, что в блокнотах — залежи человеческой мудрости. И хочется все это издать, поделиться. Во многих провинциальных газетах до сих пор даже рубрика такая есть — «Из блокнота журналиста», где печатают подобные тексты. Свинаренко не стал размениваться на рубрику, а сразу взял да издал книжку.

Прием, конечно, не нов. Не только журналисты им грешат. Вот года два назад некто Антон Понизовский, профессиональный социолог, написал роман «Обращение в слух», в который вмонтировал интервью с «простыми людьми». Вот эти интервью и можно было читать, а все «литературные вставки» в романе не выдерживали никакой критики…

С книгой Игоря Свинаренко примерно такая же история. Тексты, составшившие книгу, скажем так, весьма неравноценны по качеству. Похоже, никакого предварительного отбора не было, все валилось в одну кучу. Раздражает то, что практически в каждом втором тексте присутствует алкоголь. Либо в запеве «решили мы выпить», либо рассказчик повествует о каком-то пьяном похождении, либо застолье, выпивка, бутылка служат смысловым дополнением, сюжетной пружиной истории. Если честно, мне, непьющему, читать это утомительно. Складывается впечатление, что автору врачи запретили пить, что он зашился, но славная память о пьяных загулах жжет душу, не дает спокойно писать.

И еще у него там юмор. Ну, такой юморок, как тяжелый рок. Кто-то злой в плохую минуту сказал Свинаренко, что он пишет смешно и у него есть чувство юмора. Теперь он шутит как из ведра, на каждой странице. Шутки у него тяжеловесные, мясные, как будто груженый морожеными тушами грузовик из кювета выбирается. Что-то такое многословное и натужное, простигосподи. Для восприятия такого юмора нужен соответствующий антураж — ну, там ящик водки, чтобы все сидели с красными рожами, расслабленные, а кто-то начинает рассказывать анекдоты… Проблема в том, что Свинаренко анекдоты рассказывать не умеет. Из текста книги «Короче», во всяком случае, складывется такое впечатление. Он интригует, нагнетает, оттягивает кульминацию, хотя уже давно понятно, в чем соль сего анекдота. Но приходится терпеть многословного рассказчика.

Многословие — третий недостаток книги. Ей не хватает хорошего грамотного литературного редактора. Сократить каждый рассказ примерно вдвое. Это, к слову, беда почти каждого журналиста, привыкшего «гнать строку» — там, где можно обойтись двумя короткими фразами, он растягивает на три абзаца. Причем есть же там и хорошие истории, и симпатичные байки, и нормальные человеческие сюжеты (например, когда Свинаренко рассказывает про своего деда-чекиста). Да вообще в потенциале книга «Короче» могла бы стать бестселлером, если бы не была так неряшливо и поспешно написана.

Не хотелось бы думать, что это такой невеселый итог карьеры журналиста Игоря Свинаренко. Вот писал когда-то в престижные места, блистал, летал по миру, самому Коху подавал реплики… А ныне, а ныне попрятались суки в окошки отдельных квартир. И никому не интересны откровения Игоря Свинаренко, и приходится ему писать в Фейсбук, а издавать обрывки из старых блокнотов. Даже не удосужившись привести их в нормальный вид, чтобы от книги не оставалось такого впечатления — какого-то вязкого, мутного, бесконечного монолога. Не может быть, чтобы сам Игор Свинаренко (как ни крути — а один из самых профессиональных журналистов современной России) не видел этих огрехов своей книги. Но почему даже после этого он решил ее издать — об этом знает только он один.