Александр Снегирев «Вера»
Вера – роман о женщине, которая родилась в семье, прошедшей через двадцатый век и вобравшей в себя всё худшее – мать Веры шлюха, отец – придурковатый неофит. Веру в детстве никто не любил, а потом настала взрослая жизнь, в которой её тоже, в общем, никто не любил. Такая история.
Хотя, это как посмотреть. Ведь отец Веры, всё-таки, восстановил храм. Мать Веры была женщиной весомых достоинств. Сама Вера была успешной работницей гламура и безуспешной эмигрантнкой. Дед – струсившим танкистом, Верины мужики – жлобами, неудачниками, шизофрениками и инфантильными садистами. Но ведь это была целая жизнь. Жизнь полная стремлений, попыток и надежд. Веру, в той или иной степени, всегда сопровождала надежда. А вот чего не было – любви. Полагаю, что на этом нехитром, но точном утверждении и построен роман – без любви жизнь будет начерно. Можно делать, что угодно и даже достигать некоторых результатов, но ни разу так и не вздохнуть полной грудью, ничего не сделать до конца, ни в чём не преуспеть, по-настоящему. Ни в чём, но в первую очередь, в своей жизни не преуспеть, не суметь оправдать себя. Жизнь начерно это то, на что и обречена Вера с самого начала: первый контакт с мужчиной – изнасилование в церкви, которую восстанавливает её отец, близость исключительно с дегенератами, мать бьющая дочь просто от отсутствия любви, отец, оставляющий без наследства, заблудивший в последние годы своей смешной жизни. Вера хочет ребёнка, но, она живёт начерно, а значит спасать её незачем — ребёнка ей послано не будет. Вера откроет потайную дверь за ковром, через которую войдёт на ранее недоступный ей уровень себя самой, но и там будет только страх, насилие и отчаяние. Потому что нелюбовь это такая раковая опухоль, которая растёт и может передаваться через поколения.
Снегирёв пишет роман так, что текст оказывается точной, кропотливо выписанной картинкой с тысячью деталей. Сквозь каждого персонажа проглядывает социальный исторический тип, узнаваемый и убедительный –
«А больше ничего отец не совершил. Он вообще был тихий. Ещё молодым, когда церковь разоряли, он к батюшке подступил и пожарным багром слегка пихнул в брюхо. Мол, помогай, борода. И в зубы двинул для аргумента. Батюшка сначала привередничал, а потом вдруг покорился и, отплёвываясь красным, будто брусничных пирогов наелся, схватил багор, и стал тыкать в росписи и дырявить разукрашенную штукатурку. Вскочив на алтарь, он вонзал острие в иконы и драл их крюком».
«Голова едва вмещалась в расстёгнутый ворот. На боках, в паху, под мышками темнел пот. Сдерживаемое рубашкой брюхо переваливалось через ремешок. По полу шуршали востроносые туфельки, узенькие, будто ножки в них прятались девичьи. С полицейским ротиком творец схалтурил — полоснул криво, а чтобы ошибку скрыть, налепил поверх усики».
Роман Снегирёва это картина Босха с большой дозой иронии. Та картинка, в которой придётся жить начерно женщине, лишённой любви. Женщине, человеку и человечеству.