В венском кафе «Версаль» встречаются два человека — священнослужитель Иосиф Джугашвили, который предпочел политике духовную карьеру, и Адольф Гитлер, который вместо того, чтобы стать лидером немецких национал-социалистов, сделался архитектором. Встретились они случайно, но вдруг оказалось, что у них много общего. Оба любят поговорить.

Благодушный автор позволяет им предаться своей страсти на полную катушку:

«–Мне тоже, – сказал я. – Давай я буду звать тебя Дофин. Дельфин по-французски дофин. Дофин значит «принц».

–Какая связь? – спросил он. – Между дельфином и принцем?

–Ну, у них, у французских принцев, на гербе были дельфины. Кажется. Я где-то читал.

–Какой ты образованный человек, – сказал он. – Все знаешь».

По ходу разговора очерчивается если не характер, то уж точно широкий кругозор собеседников:

«–А почему он не мог завернуть топор в венскую газету?

–Не знаю! Потому что у него не было венской газеты под рукой. А женевская была! Он мог в нее что-то заворачивать. Например, – прикрыл глаза Дофин, – он купил себе в Женеве что-то съестное. Пирожки с яйцом, например. В Женеве продаются жирные печеные пирожки с яйцом? – вдруг обернулся он ко мне.

–С яйцом? – спросил я. – Почему с яйцом?

–Не обязательно с яйцом, впрочем, – сказал Дофин. – Просто жирные печеные пирожки. На

растительном масле».

В ходе беседы к ней подключаются некто Мюллер, мадам Троцкая, Ада Шумпетер, а также другие персонажи. Они тоже говорят. О Ленине и Тельмане, о русских и об итальянцах, о вере и папе Римском, о революции и социализме, о романе Достоевского «Бесы», о Польше и странах Балтии, о коммунизме и прочих бесспорно занимательных предметах.

Иногда один из героев спохватывается:

«Хватит, а? Ну, что за разговор двух ветеранов, честное слово, как в политической передаче по радио для юных историков войны».

Но второй не дает партнеру передышки:

«–Говори, – сказал он. – Говори, пожалуйста».

Порой кажется, что вот сейчас-то, на 251 странице герои перейдут от интеллектуального и духовного сближения к чему-то иному:

«–Ну, извини, – сказал я и перестал поглаживать его узловатые старческие пальцы. Потом

отодвинул руку на полсантиметра. Он поймал мою ладонь, положил свою руку сверху».

Но нет, автор решительно пресекает это покушение на целомудрие читателя. Герои его страстно вожделеют только одного:

«–Рассказывай, рассказывай. Я ведь на самом деле почти ничего не знаю».

Ближе к финалу читатель узнает, что встреча героев произошла в 1950-ом году, и один из них предчувствует, что умрет через три года, а другой признается, что уже умер пять лет назад. К повествованию также присовокуплена история взаимоотношений условного Адольфа с условной же Евой Браун, которые тоже успевают обсудить немало тем посредством переписки и личного общения. Как то: стихи Гофмансталя, рыбный салат с консервированным лососем, Тельмана, дамские чулки и, конечно, политический курс России и Германии.

Впрочем, в финале Адольф возвращается к Иосифу, а сюжет и вместе с ним читатель – в уже обжитое русло задушевного разговора.

«–Какой ты смешной, – сказал я и погладил его руку.

–Еще кофе, пожалуйста! – сказал он официанту.

–Сию минуту, – откликнулся тот из-за стойки. – Два кофе?

–Два кофе, – сказал я. – Еще воды, если можно.

–Непременно! – улыбнулся официант. – Две воды?

–Одну воду. Мне не надо, – сказал Дофин».

Да, совсем забыла, есть же еще «рамочный сюжет» – весь этот разговор Иосиф в свою очередь пересказывает некоему репортеру Клопферу (тут въедливый читатель, видимо, должен вспомнить Герхарда Клопфера, группенфюрера СС и статс-секретаря Имперской канцелярии; а вслед за этим, вероятно – роман Максима Кантора «Красный свет», где часть повествования ведется от лица личного секретаря Гитлера; а вслед за этим – роман Джонатана Литтелла «Благоволительницы», а вслед за ним… как в тесте на IQ, предлагается продолжить ряд).

Развязка ожидаема: один из героев «вдруг подумал, и даже сказал вслух:

–Но если бы мы тогда не отказались? Если бы он стал канцлером Германии, а я бы стал премьер-министром России? Ведь могло же так случиться. Вполне могло бы. Мы были молоды и сильны. Мы были добры. Мы были трезвы умом. Боже милосердный! От скольких страданий мы бы избавили свои народы».

Понятно, что без двух упырей во власти народы пострадали чуть меньше, но неизбежно пострадали.

Собственно, книга Дениса Викторовича Драгунского могла бы порадовать и въедливого читателя, и простодушного. Жаль только, эти два читателя никогда не сходятся в одном лице. Въедливый читатель неизбежно вспомнит, что сходными сюжетами его не раз уже баловали Виктор Пелевин и Владимир Сорокин, ему придут на ум драмы Хайнера Мюллера и Тома Стоппарда, а с ними «Паб» братьев Пресняковых и подвернувшийся когда-то в «Иностранной литературе» рассказ о том, как Наполеон все же поступил на русскую службу, и вскоре погиб в чине лейтенанта и в безвестности.

Ну а простодушный читатель не любит разговоров. Он еще с детства помнит, что в сказке не только добро побеждает зло. В сказке еще должны происходить события.