В прошлом году замечательный петербургский писатель Сергей Носов также номинировался на «Нацбест» со своим довольно необычным романом-путешествием «Франсуаза, или Путь к леднику», и даже вышел в финал. Столь же достоин финала и его новый сборник «Полтора кролика», выпущенный, в отличие от «Франсуазы», в «привычном» для этого автора питерском издательстве «Лимбус пресс». В книге четырнадцать мастерски сочиненных рассказов. Концептуально объединяет их, скорее, не общая тема, а авторский метод – поведать о странном событии, неожиданном случае, водовороте, случайно образовавшемся на гладкой поверхности омута скучной, обыденной жизни Пал Матвеичей и Марь Петровн. И в этом смысле рассказ Носова – это классический рассказ, уходящий корнями в Золотой век литературы. Каждый из них можно виртуально предварить фразой типа «А вот помню, был еще такой случай». А слушать подобные истории приличествует затаив дыхание. Именно поэтому проза Сергея Носова так отличается от творчества большинства современных авторов – бытописателей, очеркистов, биографов, путешественников по собственному сознанию.

Не буду пересказывать отдельные сюжеты из книги, все из них без исключения хороши. Скажу лишь, что здесь есть и «святочные» рассказы, и случаи из писательской практики, и история с убийством, и Россия ближайшего будущего. Беспроигрышный набор. Обязательно прочтите, получите настоящее удовольствие.

Несколько лет назад, отвечая на вопросы журнала «Сеанс», Сергей Носов написал: «мне кажется, единственно возможный общественный подвиг на этих просторах— это юродство. Если допустимо неучастие представить активным, то юродство и будет подвигом активного неучастия. Юродство— по определению подвиг, причем подвиг духовный». Мне кажется, что это не столько высказывание, сколько формула творческого и писательского кредо. Тексты Сергея Носова действительно пронизаны каким-то милым домашним юродством. Но не пафосным, не обличительным, а таким симпатичным, добродушным — дурачится человек, и дурачась, сообщает присутствующим некие важные вещи. Я бы сказал, что Сергей Носов — самый добродушный писатель в современной российской литературе. При том, что пишет он о вещах, мягко говоря, несмешных: о депресиии, расчлененке, самоубийствах, насилии, измене… Но вот получается у него даже самые неприглядные стороны бытия окрашивать в мягкие тона своего своеобразного юмора. Я люблю творчество Сергея Носова, за редкими исключениями. Например, прошлогодюю «Франсуаза, или путь к леднику» бросил на середине, а «Тайную историю петербургских памятников» (вошедшую в шорт первого цикла премии «НОС») и перечитывал не раз, и всем своим питерским знакомым настоятельно рекомендовал.

Итак, «Полтора кролика». Сборник рассказов. Не знаю, почему, мне они показались похожи на рассказы Стивена Кинга — хотя я отдаю себе отчет, что сходства между питерским Носовым и американским «королем ужаса» нет никакого, и преемственности там взяться неоткуда. И тем не менее. «Полтора кролика» похоже, как если бы рассказы Стивена Кинга пересказывал приятный симпатичный человек, добродушно посмеиваясь в бороду — ну, вот тот же Носов. Каким бы кровавым, страшным и безнадежным ни представлялся сюжет, Носову удается осветить его своим фирменным мягким юмором, как если бы повествуя о пришествии конца света, рассказчик невзначай фыркал и крутил головой, словно сам себе не веря — мол, чего только на свете ни бывает.

«Полтора кролика» составлены из десятка рассказов, в каждом из которых Носов предлагает некий легкий смысловой сдвиг. В «Морозилке» (ее недавно опубликовала «Афиша») застольный разговор о том, как хозяин дома попал в гости к маньякам оборачивается обсуждением, можно ли «разнашивать» мужские туфли, если поставить их в холодильник. В «Хорошей вещи» задрюканный обыватель, соблазнившись объявлением, попадает в BSDM-салон — где-то я уже подобное читал, но у Носова получилось лучше. В рассказе, давшем название сборнику, писатель на встрече с читателями в провинциальной библиотеке начинает фантазировать, как можно было бы, отправляясь на такую встречу, планировать собственное самоубийство, ан в последних строках окажется, что никакая это не фантазия вовсе. И так далее, и тому подобное. Мужик в трусах, прячущийся в шкафу, окажется не любовником, а непризнанным писателем, сбежавшим из вытрезвителя, укус энцефалитного клеща приведет к неожиданным последствиям… И обо всем этом Носов рассказывает с добродушной улыбкой, понимающе посмеиваясь над человеческими слабостями. Он хороший рассказчик, умеет и интригу нагнетать, и удерживать внимание, и даже его шутки не выпирают из текста — получается даже не юмор, а такой задушевный юморок, «смехуечки», как их назвал другой известный бородатый российский писатель.

Можно, конечно, позлословить над фамилиями, которые Носов дает своим персонажам (Рудокопов, дизайнер Зайнер), это уже, на мой взгляд, пережим, комикование, — но не хочется обижать хорошего человека. А Сергей Носов, хоть мы и не знакомы лично, кажется мне человеком хорошим, добрым, наблюдательным и точным писателем. Почему-то принято считать, что в Санкт-Петербурге живут исключительно депрессивные смурки, так вот вам Носов — он один способен спасти репутацию целого города. Не уверен, что «Полтора кролика» могут претендовать на звание бестселлера, но читал я эту книгу с удовольствием.

То, что Носова занимает всякая чертовщина, мы знаем давно, и что ко всякому абсурду он неровно дышит, тоже, и мы, конечно, были готовы к его новой книжке. И точно! Одно название чего стоит! Как мы и ожидали, все герои и персонажи рассказов Носова – идиоты, — идиоты клинические, идиоты романтические, идиоты катастрофические – тихо и бунопомешанные. Даже червяки-выползки в последнем рассказе и то форменные идиоты, и Ельцын – идиот, и библиотекарша Магда Васильевна, и погода, а уж о рассказчиках и вообще нечего говорить. Ну, что тут скажешь? Почему автор выбирает их только по этому признаку, мы не знаем. Естественно, скажут, мол, папуасу интересны исключительно папуасы, пидорасу – пидорасы… Нет ответим мы, Носов вовсе не такой, — он только похож на пямятник автору «Идиота», а сам – нет. Конечно, нам было бы приятно видеть его в составе финалистов «Национального бестселлера», где он уже сто раз бывал, но только не с этим идиотским сборником, — там, наверняка, окажутся и более масштабные идиотские произведения настоящих идиотов, до которых ему, разумеется, на семи трамваях ехать, а пусть-ка он на следующий год представит нам что-нибудь свеженькое, во всяком случае, не такое идиотски унылое. Нихрена мы ему в этом году не дадим, при всей искренней любви и симпатии.

Начну, пожалуй, с отношения к юмору. У одного читателя отношение к нему одно. У второго — второе. У третьего… И так далее. Одним главное — чтобы смешной сюжет. Ситуация чтоб веселая. Чтобы непременно в морозилке ботинок. Другим — как устроено то, что делает текст смешным, механизм юмора. Есть у меня знакомые, для которых не смешна проза Зощенко, они не видят в ней ничего смешного. Есть другие знакомые — не замечающие в прозе Платонова смеховой ее составляющей. То есть — или плачем, или смеемся. Среднего для них не бывает, и смех сквозь слезы для них не более чем метафора. Так вот — Носов. Этот умеет построить язык своей прозы так, что сразу ясно — под внешней, видимой его монотонностью прячется человек смешливый. Кстати, в жизни Носов адекватно соответствует своим текстам — угрюмоватый, прячущий улыбку под бородой, но не умеющий скрыть ее под бровями. Веселость Носова-рассказчика специфическая. Так сказать, в стиле «нуар». Ночной оттенок сопутствует ей бессменно, жизнь в ней шествует в обнимку со смертью, и всегда неизвестно, кто кому из них поставит подножку — жизнь ли смерти или наоборот — и первым достигнет финальной точки. И вообще у Носова не всегда понятно, где он шутит, а где говорит всерьез. Если брать литературные аналогии, писатель Носов — это Чехов на новый лад. Умение выразить мысль простыми словами, так удачно расставив их по местам, что читателю и в голову не придет, что слова эти можно расставить как-то иначе, — вроде бы нехитрая штука, да не всякий писатель почему-то такое может. А Носов может, и за это я его покорно благодарю.

Скрывать, что Сергей Носов — мой любимый писатель, бессмысленно. Для этого мне понадобилось бы иметь «покерное лицо», в чем лично для себя не вижу никакой надобности. О Носове как живописателе абсурдности человеческого бытия сочинены уже не только сотни статей («и я там был!»), но и несколько диссертаций. Так что безуспешнаялавировка между боязнью быть обвиненной в плагиате и ленью (ссылки с обязательным указанием страниц цитируемого труда — это бич всякого филолога) закончилась решением об этом ничего не говорить вообще…Однако из нового сборника рассказов Носова (с подзаголовком «Несколько историй о странностях жизни») можно узнать, пожалуй что, ВСЁ о жизни — ничуть не странной, ибо, напомню (нам, филологам, это прощается), у грибоедовского «не странен кто ж?» есть значимое продолжение— «тот, кто на всех глупцов похож». Так что рассказ «Хорошая вещь» (например), будь моя воля, я бы постановила растиражировать в миллионах отдельных оттисков и вручать каждому в дополнение к паспорту или аттестату зрелости (а пациентам невропатологов прописывать заучивание текста наизусть). Чтобы научились отличать хорошие вещи от плохих, нехороших и не очень хороших. А ежели кому и это не поможет— мы с Носовым не виноваты.

Носова нужно читать, когда все плохо. Нет, это вовсе не завзятый оптимист, сверкающий терапевтической улыбкой; да и такие, когда все плохо, скорее бесят. Носов скорее про «неожиданный поворот», он внушает надежду на то, что не все игры бытия с твоей жизнью уже закончены. Герои, будь то молочной спелости туристы, которые благодаря укусу клеща попадают в странный мир белых ленточек и всенародного покаяния, или пожилой мужчина, что ищет подарок поднадоевшей в общем жене и оказывается на приеме у доминатрикс в растянутых трениках — неизменно вырываются из удручающей линейности. Чего и нам всем можно посоветовать.