Три друга, провинциальный город, середина нулевых. То самое «поколение Путина», социально-антропологический очерк — судя по году рождения автора (1983), в немалой степени автопортрет. Школа, которая даже в шутку не воспринимается как «путевка в жизнь». Жизнь, в которой единственным социальным капиталом юношей, обдумывающих житье, является молодость, готовность тратить себя на никчемную работу и невеликие достижения — рассказики на сайтах для графоманов, компьютерные игрушки, пугливый секс со сверстницами… Время остановилось, как в советской пивной: из года в год одни и те же лица, одни и те же разговоры. И даже найденное в глянцевом еженедельнике интервью с первой женщиной-космонавтом Валентиной Терешковой, где она говорит о своей мечте (полететь на Марс, в один конец) не вызывает ничего кроме печального вздоха — да, жили люди в наше время. Богатыри — не вы.
«Я не хочу жить как мама, понимаешь? Мы с ней однажды разговаривали… У нее были такие мечты — нам и не снилось!» — запальчиво говорит любимая девушка главного героя перед тем, как бросить все и уехать в Америку. Ей еще повезло: отсидев томительные очереди в посольстве, написав десятки работ, она с четвертого курса получает визу по студенческому обмену — и уезжает с явным облегчением, не планируя вернуться. Потому что там — те же молодые люди, но не с такими кислыми физиономиями, там нет этой тоскливой безнадежности и дней, похожих как доски в бесконечном заборе. И там есть Мечта, сопоставимая с безумной идеей лететь на Марс — заработать деньги, сделать карьеру, понять, для чего ты вообще живешь на этом свете. Выйти за пределы отмеренного существования и прорваться — если не на Марс, то хотя бы в Питтсбург.
А герой остается. Он не идет в институт на архитектурный (мечтал когда-то), он устраивается в какую-то шарашкину контору, авиакомпанию «АРТавиа», где проводят бесконечные психологические тренинги с «друзьями компании» — клиентами, страдающими аэрофобией. После каждого авиационного ЧП в российском небе (а они перечислены подробно, и, собственно, хронология этих авиакатастроф и создает дополнительный фон всего повествования) клиентов собирают, чтобы заставить их хором орать — «мы самые лучшие! Мы никогда не упадем!». Хотя все все равно умрут, одного друга отметелят менты, другой так и не сможет напечатать ни один из своих рассказов. И даже девушка вернется из Америки, потому что мама заболела и за ней некому ухаживать. Погаснет, так сказать, последний лучик. Все тонет в фарисействе, в общем.
Это болотное копошение современных молодых людей критик Лев Данилкин высокопарно назвал «криптоманифестом поколения». Ни на крипто, ни на просто манифест это не тянет, конечно. Читать о жизни людей, барахтающихся в тине дней, не очень хочется, да и для манифеста у них не хватает ни мозгов, ни идей, ни заурядной бытовой организованности. Самое лучшее, что хочется пожелать героям этого негероического времени — как можно скорее спиться, жениться, нарожать детей — в общем, придать их скотскому существованию хоть какое-то подобие сюжета. Мне приходилось читать несколько десятков повестей, рассказов и сценариев, написанных о молодых «путинского поколения» — и каждый раз начиналась оскомина от пересказов каких-то, прости господи, одноклеточных поступков и мыслей. Не хочется говорить ничего вроде «а вот в наше время» — тип байронического идиота воспроизводится и воспевается практически в каждом поколении.
При этом Савельев хорошо пишет, у него великолепный слух, он умеет как-то так ввинтить молодежные словечки вроде «улыбнуло» (раз пять появляющееся на протяжении его относительно небольшой повести), что не режет слух. Книгу его по прочтении хочется отложить и вернуться как-нибудь после- почитать, но не вникать и не сочувствовать. Некому там сочувствовать, если честно. Хорошие слова потрачены на ничтожные цели. Жаль.