Во-первых, Дмитрий Григорьев — поэт, и лишь во-вторых — прозаик. Обычно, если поэт берется за прозу, то, предполагается, что и проза его будет прозой поэта — расцвеченная метафорами, привлекающая аллитерационной игрой — в общем, автор как можно полно будет использовать приемы поэтической техники. Вспомним, какая проза была у Мандельштама, Цветаевой, Пастернака. В случае с григорьевской прозой ничего такого не происходит. Будто бы автор намеренно разделяет себя в творчестве на две ипостаси: вот тут я поэт, а здесь я прозаик, принимайте это как данность. Исключение — последний раздел книги, «Мелочи». Это такие рассказы-крохотки, рассказы-зарисовки, рассказы-сны. В них — во всяком случае, во многих из них — поэзия ночевала. «Был насквозь дырявый день, из которого вываливалось все: я постоянно попадал то на месяц, то на год назад, и эти абсолютно непредсказуемые дыры изменяли пейзаж: порой они казались просветами в облаках, порой — белыми конвертами чаек над полем, порой — одиноким ястребом… Я же ни на чем не мог остановить взгляд, зацепиться и вновь проваливался в воспоминания» («Дырявый день»). «Облака заволокли мое небо, и оно потеряло свет: тени размыты даже посреди дня, и цветные бабочки кажутся клочьями пепла над бледной травой. Грибы выросли в саду, глиняной кашей стала дорога, и дни ползут ровные, как осенние поля. Боже, верни мне время, где печаль острее ножа, а радость ослепительнее солнца, Боже, пошли дождь, способный промыть мои глаза, Боже, лишь на тебя уповаю («Псалом»). Но на то они и мелочи, эти маленькие рассказики, что должны концентрировать на пространстве одного-двух-трех абзацев впечатление, мысль, рефлексию автора, чьими глазами нам дается изображение, а если это сделаешь сухо, на них читатель и внимания не обратит. Когда же рассказ Григорьева разрастается на страницу и более, энергия из него куда-то уходит, проза не дает мне заряда, возбуждающего мой читательский интерес. Возможно, это у меня одного, у другого читателя восприятие книги будет другое. Ну и отдельные чисто эстетические придирки были у меня по ходу чтения сборника. Такая, например: «Жена подходит ко мне. Я задираю ее футболку и смачно целую в пупок». Как-то это «смачно… в пупок» меня коробит, а отчего — не знаю. Такие дела.

— Новая коллекция следов.
— Неплохое название для выставки.

Так начинается один из рассказов в этой книге. Всецело соглашусь: название и в самом деле отличное. Умные и тонкие сочинители и вообще отличаются тем, что умеют умно и тонко придумывать заглавия к своим текстам. Поэт, прозаик, путешественник (я бы совсем не удивилась, ежели бы он оказался еще и художником, например, или хотя бы фотографом) Дмитрий Григорьев — сочинитель действительно мудрый и тонкий. Так что, назвав новый сборник рассказов «Все цвета жизни», он, в общем, заранее предупредил читателей о том, что под обложкой книги обнаружится разноцветная мозаика наблюдений — не за окружающим, вовсе нет, а за внутри человека творящимся бытием. У бытия этого и впрямь имеются самые разные оттенки, поэтому и рассказы Григорьева то сюжетны, то импрессионистичны, то умиротворяют, то легко теребят нежные струны поэтически настроенных душ. И кто рискнет сказать, будто (например) «Я был скалой. Я был крепостью. Я видел смолу и огонь, смерть людей и животных. Я видел, как высох ров под моими ногами. Но теперь я — лишь песок. Из меня зачерпывают горстями и лепят куличи. Из меня строят замки, которые рассыпаются под ладонями. Но в солнечные сухие дни я умею шелестеть на ветру так тихо:— Шшшшш… Шшшш… Шшш…» — это не одна из красок палитры бытия…

Сборники рассказов, как говорят, — тренд нынешнего литературного сезона. И номинации на Нацбест-2013 это мнение только подтверждают. И всё же… ИМХО, мы (то есть члены Большого жюри) призваны не столько оценить художественную ценность номинированных текстов (ибо она в большой степени подтверждается уже самим фактом номинации на премию), сколько в меру своих способностей и вкуса определить, есть у той или иной книги шансы хотя бы на некоторое время сделаться властительницей дум для значительной части читающей публики. У книги «Все цвета жизни» таковых шансов, на мой взгляд, маловато. Ибо она, при всех неоспоримых достоинствах, лишена той главной составляющей, которая непременно должна присутствовать в бестселлере. Как коктейль «Маргарита» без текилы, как винегрет без свеклы, как русская литература без «проклятых вопросов» — бестселлер немыслим без, простите, экшена. Или хотя бы внутреннего сюжета. А в книге Дмитрия Григорьева «цвета — главное. Золотая пшеница, голубое небо и черное, разогретая солнцем, дорога»…

Симпатичный сборник, пусть и очень неровный. Такое ощущение, что автор скомпоновал все, что попало под руку – от путевых заметок, детских воспоминаний и не самых интересных стихов до весьма любопытных рассказов (как история о чеченском ветеране, приглашенном на свадьбу к сослуживцу, и нашедшем по адресу мертвую деревню со стариком и стаей собак). Как бы то ни было, в нынешнем виде книга выглядит невыгодно, нету цельности, присущей многим вещам по отдельности.