Владислав Отрошенко «Языки Нимродовой башни»
Три небольших произведения, точнее, два совсем маленьких и одно просто небольшое объединены в одну книгу (тоже невеликую, четверть авторского листа, не больше). Единство объединяемых произведений не сюжетное, а скорее стилистическое. По первому произведению (собственно «Языкам Нимродовой башни»), а особенно по второму (рассказам о Катулле) создается впечатление абсолютно хармсовское. И только по третьему – Гоголиане – понимаешь, что автор вовсе не хочет повторять Хармса. Хармс играет с известными персонажами, выворачивая наше представление о них наизнанку. Но все-таки ты постоянно понимаешь, что это игра. А когда Отрошенко пишет о Гоголе, то в какой-то момент начинаешь сомневаться. Тонкая грань между реальным Гоголем и Гоголем из «Гоголианы» теряется. Тем более что далеко не все читатели хорошо знакомы с биографией Гоголя, далеко не все внимательно читали письма Николая Васильевича (я не читал, увы), так что далеко не все могут сразу понять – что из описанного было в нашей реальности. И потом, когда Отрошенко пишет: «Гоголь умер от литературы. Умер от «Мертвых душ»» — разве не является это утверждение метафорой, говорящей о смерти Гоголя больше, чем медицинские заключения? В «Гоголиане» литературоведение сплавляется с литературной игрой, а в результате возникает совсем новый образ нашего великого писателя.
«Языки нимродовой башни» ближе все-таки не к Хармсу, а к Борхесу. Описание странных народностей и еще более странных языков этих народностей. Филологическая (языковедческая) фантастика в чистом виде. Всем фантастам надо зачитывать «Языки» в обязательном порядке (особенно фантастам-филологам), просто для того, чтобы народ понял, что такое настоящая фантазия. Единственный язык, который не описал Отрошенко, – это язык, на котором можно было бы написать рецензию на «Языки Нимродовой башни». Потому что на остальных языках рецензия выливается в пересказ текста (А вот еще, а еще вот это прочтите!) что неправильно, да и места много займет. Конечно, можно было бы написать рецензию на языке народа зибур, на котором рецензия уложилась бы в одно слово (вот такой язык), но это способствовало бы экономии места — и только.
А вот рассказы о Катулле, истории создания Катуллом (тем самым, римским поэтом) некоторых его произведений (вполне реальных, между прочим) – это уже чистый Хармс! Но как же узнаваемы некоторые ситуации!
«Фурий молча опустил голову, не зная, что отвечать поэту. То же самое сделал Аврелий. Но Катулл настаивал на своем. Он топнул ногой и так сердито воскликнул «Я жду! Отвечайте!», что Фурий и Аврелий вздрогнули. Однако оба продолжали молчать. Тогда Катулл улыбнулся и стал говорить таким же ласковым голосом, каким говорил Фурий. — Вам показалось, — сказал он, — что стишки мои немножечко игривы?.. Так? Так?»
Правда, Катулл несколько отличается от наших современных авторов. «От обиды ему хорошо писалось». Чего о современных авторах совершено не скажешь!
PS. Интересно, что эта рецензия по сути опровергает описанную в «Гоголе и элементарных частицах» самую общую рецензию-форму. Потому что книжечка-то еще не вышла, только в рукописи на конкурсе участвует, а читатель у нее уже нашелся. Особый случай, однако.
PPS. Я был не совсем прав в последнем постскриптуме. «Гоголиана», за исключением последнего эссе «Гоголь и смерть», печаталась еще в 2000 году в «Октябре». И сейчас ее можно прочитать, например, здесь: http://www.hrono.ru/text/2002/korpusall.html
И дальше по ссылкам на следующие эссе в конце страницы.