Владимир Лидский «Русский садизм»
Аз вем, что сатана везде.
«Народная воля», гражданская война, карательные преступления на селе, террор в тылу, массовые истребления еврейского населения на Украине и Юге России, «Черная сотня», ЧК, бессмысленная кровавая вольница и насилие всех воюющих сторон – уложить весь этот сатанинский ураган в строгие рамки сложноорганизованного романа, мягко говоря, далеко не каждому писателю под силу. Вот один дерзнул в 1868 году замиксовать батальные сцены и философско-стратегические раздумья с семейной рутиной и любовным адюльтером дворян – и сразу: гений, гений.
По своей архитектонике и поэтике «Русский садизм» — состоявшийся роман, а не трэш про оторванные головы и засаживание березовых колов в живое тело – только поверхностное пролистывание страниц, но не вдумчивое чтение может создать впечатление, что «нагромождение ужасов» — это и есть содержание книги. Это исторический роман, многофигурное и густо написанное полотно о гражданской войне, о том, что творилось на фронтах Украины в 18-19 гг. – Херсон, Александрия, Николаев, Очаков, Одесса и др. В центре романа главный герой, революционный палач товарищ Маузер Л. М., который родился от побочной связи своей матери-еврейки и секретного сотрудника «спец. учреждения». Обстоятельства его рождения и детства больше похожи на какой-то миф из хтонической древности, чем на реальную историю – тем не менее вся остальная его жизнь – более или менее типична для революционного отморозка. Это собирательный образ всех революционных маньяков: дегенерация, обделенность любовью, лишения, гонения, половая ущербность. А вот страшная и почти эпическая история семьи Льва Маузера, без которой роман не был бы полноценным романом. Это история пожизненной любви и ненависти его отца, Марка Соломоновича, к сестрам-близнецам: любовь к одной, ненависти к другой. Обманным путем его женой и матерью Льва стала как раз-таки вторая, так что формирование ущербной личности Маузера было предопределено еще до его рождения. Причем этот рассказ написан на непередаваемом языке с точными еврейскими интонациями, узнаваемыми всеми, кому доводилось жить среди еврейского населения в маленьких городах. Я, к примеру, родилась в белорусском городе, где была исторически черта оседлости, а в войну – гетто, но тем не менее на нашей улице (бывшая территория гетто), еще проживало много старых евреев, которые разговаривали именно так. Поэтому я не заметила в стилизации еврейской речи ничего искусственного, как и не могу упрекнуть автора в неточности и по поводу стилизации языка протокола, и в отношении южнорусского или украинского суржика, и, разумеется, блестящего литературного русского. Наоборот, то, что практически каждая глава написана особым неподражаемым и виртуозным языком, считаю безусловным достоинством книги – особенно на фоне откровенной литературной обезличенности, безвкусицы и убожества, а зачастую и малограмотности многих писателей. К сожалению, о неточном или беспомощном языке авторов перед лицом поставленной ими задачи приходится писать чуть ли не в каждой рецензии.
«Очистка Украйны от вредоносных евреев» ублюдочным атаманом Григорьевым, вакханалия в Одессе, погромы и бесчинства – и неожиданно «атмосферное» — не без издевательства – описание вечера поэзии Блока в Одессе – «в клубе имени Лассаля», рапповский вечер памяти Есенина, где присутствуют Уткин, Жаров, Безыменский, Кирсанов и в качестве «специального гостя» — Маяковский со своим «сделать жизнь значительно трудней»; литературная пьянка, В. Инбер заперлась в ванной с каким-то хмырем. Верное наблюдение: в период кровавых вакханалий вылезают из щелей не только мародеры, уголовники, местное ворье и трущобная шваль, но и поэты, сколотившие себе на классовых сварах бессмертный капитал своей («нашей») национальной поэзии.
Завершая эпопею о грязной кровавой изнанке героических подвигов всех атаманов и комиссаров, о клевете, предательствах и наветах, в последней части книги автор решил подытожить свои исторические наблюдения. Он делает марш-бросок в глубокое прошлое и приводит нам справедливый перечислительный ряд русских князей, царей и «народных героев», которые все как один – от Рюрика и до наших дней – были убийцами и садистами. Все эти Святополки, Красны Солнышки и Ярославы Мудрые, княгиня Ольга и т. д. – если бы не татаро-монголы, все сами бы друг друга погрызли и не подавились, не говоря уже о таких уголовниках, как «амператор» Пугачев, таких люмпенах, как Ермак и Разин. Но тут надо сразу отдать честь Капитану Очевидность и спасибо за напоминание. Понятно, что судить об их обличье и деятельности по былинам и переводам «Слова о полку Игореве» — то же самое, что представлять гражданскую войну на юге России по фильму «Свадьба в Малиновке». Сильно огорчила в конце романа игра Лидского в Солженицына и ахи-охи о «судьбах России» с рефреном «боже, спаси Россию». Но не буду автору сильно пенять за это, зато роман хороший.
Лично я, независимо от воли автора, кроме удовольствия в чтении, вынесла для себя следующее. Во главе любой борьбы всегда встает деформированная личность с дегенеративным набором генов, то есть явный или латентный садист, а не интеллигент, кто боится съесть чебурек на халяву и выпить за чужой счет и кому ежедневно достается самая маленькая горбушка при раздаче хлеба в армии или в школьной столовой (не говоря уже о тюрьме). Что любая «справедливая борьба» — это способ наиболее открытой и оголтелой реализации явных либо скрытых зверских качеств быдла, которым является подавляющее большинство титульного населения страны.