Только вставил – упс!

Ретросоциальная квази-утопия для учащихся среднего школьного возраста, где есть все, что может и должно заинтересовать «юного читателя». Во-первых, главными героями книги являются 13-летние подростки – учащиеся 7-8 классов. Во-вторых, книга приключенческая. Кроме того, там местами присутствуют: экшн, хоррор, роуд-муви и первая любовь с поцелуями.

Чего еще надо? С одной стороны, битвы с упырями, схватка с зомби, «яркая вспышка, истошный крик, дымящееся тряпье и два пистолета». С другой – «она чувствует руку на своем плече … он обнимает меня … он что, влюбился? Марина знает: мальчики иногда влюбляются в девочек… Марина замирает. Ладони Майка касаются ее лица. «Как будто гладит», – думает Марина и совсем близко чувствует в темноте дыхание, а потом губы прижимаются к ее губам. Это – поцелуй, да».

С одной стороны – «зомби падают на пол, растекаются зеленоватыми лужами гноя», «мертвые головы раскалываются в воздухе», с другой – «Гоша обнимает ее второй рукой, их лица оказываются друг напротив друга, совсем близко, и Нике кажется, что в мире не осталось никаких звуков, кроме стука ее… сердца, только тук-тук-тук, все быстрее и быстрее, чаще и чаще, и она тянется навстречу Гоше…». Это уже другие – то были Майк и Марина, а это – Гоша и Ника. Любителей любовных сцен между учащимися 7-х классов спешу разочаровать: увы – это все, что есть. Трэшатины с оторванными бОшками всяких зомби с упырями намного больше. Но, разумеется, это не является самоцелью. И то и другое – не более, чем художественные приблуды, глутамат натрия в бульоне. Всем ясно: без таких ингредиентов, как битвы с монстрами, схватки с силами тьмы, отлетающие головы и другие конечности, путешествия во времени – невозможно сварганить съедобное блюдо для подростков. Подобные облигатные составляющие не слишком разнообразны, воображение включать вообще не надо – в этом деле наш «золотой фонд» – Перумов с Лукьяненко – тоже далеко не пионеры. Другое дело, что их читает подавляющая часть вполне половозрелого тупоголового населения страны, а не только учащиеся.

Данное произведение – не им чета. Невзирая на все эти необходимые веяния, продиктованные временем, книга сработана в традициях советской детской литературы oldschool, так как ее главный мессейдж – идейно-социальный. «Заграничье» – мир «мертвых», мир «живых» – это Совок. «Заграничье» показано сквозь призму взгляда старших – тех, кто жил при социализме и хорошо помнит, «как все это было»: холодная война, контрпропаганда, невозвращенцы, жадный интерес населения к заграничным («мертвым») шмоткам и технике. Культурно-исторические коды советского детства легко узнаваемы теми, кто из него родом, но для нынешних школьников они – пустой звук. Ответственно утверждаю: им ничего не говорят аллюзии на «великие книги» (так в тексте сказано) «Серебряный кортик» и «Мальтийская птица», не понимают они и намеков на «Дочь полка» и «Сын подпольщика», не догадываются, что Дюмас – это Дюма, потому что вообще не знают, кто это такой. Тонкую шутку автора насчет праздника, что празднуют 22 апреля, вряд ли кто оценит, поскольку почти никто из учащихся сейчас не знает, кто такой Ленин, а не то что когда он родился. А уж что группа «Живые могут танцевать», которая там упоминается – это привет от группы «Dead can dance» – и говорить нечего.

Над чем автор сильно поработал – так это над лексикой. Книга-то для подростков. Вот такие слова, по мнению автора, молодежь должна обязательно употреблять в своей речи: «живые» — живущие в советском детстве, то есть, в прошлом: «клево», «здоровско», «кайфовый», «шобла» («кодла», «шайка»), «не дрейфь», «хрюсло», «компутер», «с понтом дела» и «не парься». «Мертвые» (здесь – наиболее приближенные к современности и «продвинутые»): «гаджет», «ай-по», «драйвовые чуваки», «отстой», «дайте две» («это такой крутой гаджет, что дайте две») и «превед медвед». Не густо! Словарь советского школьника автору по-любому ближе. Шутки-шутками, но самое большое непопадание в книге – это когда героев заставляют говорить как бы «не теми словами», фальшивить.

«Вы драйвовые чуваки, мне клево с вами» — говорит пришелец из Заграничья на своем «мертвом» (то есть, «продвинутом» сленге). Подростки так не говорят: это дядя-писатель думает, что так должна говорить современная молодежь. Или: «Отстой, полный отстой… У фатера в кабинете старый писюк, и я полез туда. Только вставил – упс… Я в полном дауне, и тут двери нараспашку, превед, медвед, отец пришел».

За такой монолог у нас на районе у чувака отобрали бы его «ай-по» и еще по голове настучали, потому что так даже и лохи не разговаривают, а уж тем более не гости из будущего. Так разговаривают только в насквозь лживых «молодежных» сериалах по ящику, типа какого-нибудь сериала «Универ».
Ошибка в схеме заключается в самой формальной задаче: написать книгу для подростков. Потому что подростковой литературы не бывает. Вот, например, у Рю Мураками (не Харуки!) «Все оттенки голубого», а вообще-то все книги без исключения – о подростках. «Раскрашенная птица» Ежи Косински, «Толстая тетрадь» Аготы Кристоф, «Осиная фабрика» Бэнкса, «Жестяной барабан» Гюнтера Грасса – все эти книги о подростках. Но только это нелицемерная, нелицеприятная и жесткая литература. Иной она – в данном случае – быть не может. Иначе это уже не литература, а журнал «Мурзилка», где «дети» разговаривают с противным «дядиным» акцентом. Подростковой (программно адресованной подросткам) литературы нет, и она не должна существовать.
Рецензируемая книга – еще одно тому подтверждение.

А если вдруг автор адресует эту книгу взрослым и думает, что они будут ее читать с немеркнущим интересом, то от этого недостатки книги не станут ее достоинствами.

С творчеством автора познакомился в прошлом году, читая финал «Большой книги». Там он выступал с семейной сагой (кажется, это так называется) «Хороводы воды». «Хороводы воды» — книга большая… Нет, не так. Вот так: БОЛЬШАЯ и мееедлеееннаааяаа. Она неспешно затяааагивалааа читателя в свой водовороооот. Кхм… Извините. И говорила о семейных ценностях, о ценности кровного родства, нашей памяти о предках. Только приняв наших предков, какими бы они ни были, мы сможем сами жить в этом мире.

Так вот «Живые и взрослые» — это совсем другая книга! Я просто в шоке от того, что один автор мог написать настолько разные книги. Новый роман Кузнецова — книга детская, точнее, подростковая, ее герои – семиклассники (как и главный герой «Убыра»). Это детская фантастика, причем очень интересный мир, который можно назвать «другой Россией/СССР» (в основе лежит наша страна, но мир таких книг от нее отличается, обычно магией). Это очень боевой такой шпионский роман, со множеством приключений, в котором школьники побеждают просто классического злодея (который, конечно же, стремится завоевать мир). И – не поверите – но во втором детском романе на конкурсе дети сражаются с упырями! Правда, более привычными методами – серебряными пулями и кинжалами (но и упыри привычные).

Представьте себе СССР семидесятых годов (я очень хорошо себе это представляю, как раз в это время учился в школе, как и автор). Такие же закрытые границы, а за границей – враждебное окружение. Такое же отношение к не вернувшимся из-за границы. Лучшие вещи опять-таки за границей делаются, а наша промышленность отстает. Только вот в мире книги за этой границей находятся не капиталисты, а мертвые. Люди в этом мире, умирая, не исчезают совсем, а возрождаются в другом состоянии. Совсем не обязательно упырями или прочей гадостью, они могут быть вполне мирными. Правда, в странах мертвых нет времени. Мертвые не взрослеют, не стареют и не умирают. Когда-то давно между мертвыми и живыми были проведены границы (аналог нашего 17-го года), а после отгремела страшная война (аналог нашей Отечественной). Как жили живые и мертвые – непонятно. Официально утверждается, что живые до проведения границ были рабами мертвых. Неофициально – вроде бы хорошо жили вместе. (Кстати, зачем стали проводить границы, в книжке не говорится, этот момент опущен).

Есть важное отличие от нашего мира. В мире Кузнецова живые обязательно умирают, как и у нас. Но вот оказываются они после смерти по ту сторону границы, на стороне врагов. А это уже вроде как не очень хорошо. И вполне могло быть так в войне, что погибшие воевали уже за мертвых. Но большинство умерших забывают, кто они были в мире живых, кто были их родители, дети. Так что если у тебя погибли мама и папа, как у одной девочки в книге, то даже если тебе удастся с ними встретиться (а еще и не удастся, границы же), то все равно тебя не узнают.

Главные герои – четверо друзей: два парня и две девочки, семиклассники. У одного из друзей в экспедиции пропала мама. И есть подозрение, что она перешла на сторону мертвых (иногда живые сбегают за границу). И многие взрослые говорят ребятам, что они должны отступиться от своего друга. Что так надо, что сейчас они не поймут, почему, потому что все очень сложно, но так действительно надо. А ребятам совершенно понятно, что иногда все, наоборот, очень просто. И надо наплевать на все взрослые сложности и помочь своему другу. Даже если для этого придется изменить мир. Мир изменить им не удается, но они меняются сами (по-моему, так написано в аннотации).

Книжка получилась какая-то светлая и чистая. Прочитаешь ее и решишь, что детей на самом деле стоит учить дружбе и взаимопомощи. И не бояться принимать решения. И отвечать за эти решения. И уметь просить прощения, даже если в целом ты был прав. И прощать тоже.

А для взрослых есть свой слой – размышления о том, как все-таки лучше жить. С границами или без границ? Заполонят ли мертвые вещи живой мир, лишив его всей непосредственности и чистоты? Но с границами – это же все равно что в клетке жить. Разные герои придерживаются разных точек зрения. А автор свою не определяет. И я считаю, что это правильно. Каждый должен решать сам.

Я не знаю (как и в случае с другими книгами длинного списка, впрочем), кого буду номинировать. Еще много времени и много книг непрочитанных. Но книга заслуживает того, чтобы найти своего читателя. Даже несмотря на то, что аннотация совсем не обращена к подросткам, и книга стоит на полках российской литературы (там где Пелевин, Сорокин, Улицкая…), а не в детских секциях.

PS. Одна из немногих претензий к автору. Все-таки герои должны немного больше измениться. Они же фактически через войну прошли. Ника вполне живого злодея ножом заколола, а собственной учительнице пришлось контрольный выстрел из пистолета в голову сделать (а то бы она упырем стала, но книга все равно светлая, просто жанр такой!).

Это хорошая книга, хороший педагогический роман, так, кажется, называли раньше такие книги. Или, может, такие книги называли раньше педагогическими поэмами?

Я обязательно посоветую прочитать эту книжку своей одиннадцатилетней дочери, а то смотрит всякую там «Ханну Монтану», книг вообще не читает, а если случайно и прочитает, то это будет какая-нибудь «Золушка против магии злых морроев» или «Принц Клопомор и священный канделябр власти», да и то в картиночном варианте.

Нет, вру. Нашла едва ли не позавчера моя девочка на полке моих родителей довоенное издание «Чука и Гека». Так я ее с места стронуть не мог («Ну папа, ну еще две страницы!»). Что это? Как это понять? Когда они смотрят бесконечные диснеевские программы – это понятно. Но – Гайдар! Но – в наше-то время! Может быть, меняются дети?
В общем, сплошные противоречия.

Как-то где-то у кого-то когда-то я читал, что упомянутая книжка Гайдара, вернее, ее советское содержание таковым вовсе и не является. То есть папа, к которому дети ехали, был нормальным советским лагерником, инженером при каких-нибудь рудниках, статья 58-я короче, а долгое детское приключение всего лишь маскировочный ход.

Я, конечно, как человек советский, возмутился такому предположению. Потому что, в конце концов, даже если папа и сосланный, приключение, в которое попадают дети, не становится из-за этого злоключением.

В повести С. Ю. Кузнецова дети тоже ввергаются в приключение. И здесь тоже мир разделен, как красно-белый мир у Гайдара. Свои – живые, чужие – мертвые. Между ними сложные отношения, я не буду перечислять какие, книга издана, читающий прочитает.

Только я, как двоечник у Сократа, когда читал, задумывался над чем: хорошо, живые и мертвые, одни действуют по эту сторону баррикады, другие, супостаты, по ту. Но ведь мир, в котором живут живые, изначально заражен недоверием. Все живые потенциально мертвые. Дети знают, их родители смертные, а это значит, враг почти на пороге, перейди они за линию смерти, и им придется биться с ними лоб в лоб. Ядро раздора в каждой семье, в тебе, во мне, в соседе по парте. Если думать об этом – смерть. Если не думать… лучше не думать.

Это действительно не простая книга. И не детская, если на то пошло. Хотя и сделана простыми словами.

Железный занавес от продвинутых вурдалаков «Живые и взрослые» Сергея Кузнецова — современная проза для подростков. Есть, наверное, люди, которые по роду деятельности отслеживают новинки детской литературы, открывают талантливых авторов и дают оценку их творчеству. Мне же не приходилось читать такого рода произведений, собственно, с детства, поэтому довольно сложно абстрагироваться и писать о книге, предназначенной для тинейджеров, вне контекста ситуации с детской литературой в России. Могу сказать одно: в детстве мне бы книга понравилась. Здесь есть и динамичный сюжет, и тщательно прорисованные персонажи, и достаточно понятная мораль. Кстати, во многом благодаря последнему качеству «Живые и взрослые», как минимум, достойны похвалы.
Наталья Романова в своей рецензии на эту книгу сделала упор на то, что современные дети «так не говорят». Хочется возразить, что если бы перед Сергеем Кузнецовым стояла задача изобразить речь нынешних тинейджеров, то вряд ли из этого бы получилось что-либо, что можно порекомендовать для детского чтения. Гораздо важнее в «Живых и мертвых» — это взаимовыручка и верная дружба между четырьмя главными героями.

Весьма интересный мир создал Сергей Кузнецов. Это «параллельная реальность», в которой железный занавес разделяет не коммунистов и капиталистов, а живых и мертвых, наделенных, однако, схожими признаками некогда враждовавших политических лагерей. Люди в мире живых не поражены вирусом потребления, испытывают идеологический прессинг и конечно «достают» фирменные загробные вещи – джинсы, жвачку, технику. Чего нельзя сказать о мертвецах, владеющих передовыми технологиями и окруженных рекламой, супермаркетами, гаджетами и прочими либеральными ценностями. На таком бэкграунде разворачивается весьма увлекательная интрига, в которой не обошлось без зомби, вампиров и прочей нежити.