Книга Сергея Лебедева «Предел забвения» звучит как та мучительно—звенящая музыка, которой создатели фильмов любят сопровождать триллеры. Вроде бы ничего особенного не происходит: герой — Как его зовут? Мы так этого и не узнаем…— движется внутри обыденных вещей и явлений, гуляет с приемным дедом, слепым соседом по даче, играет и вспоминает, исследует пруд, лес и себя самого. Но почему так звенит в душе читателя струна, от вибраций которой начинаются тревога, страх, кажется, сейчас она лопнет и охватит ужас от встречи с потусторонним — смертью и прошлым. Герой — пока еще мальчик, чувствует странность привязанности к нему слепого деда, старается избежать душевной близости с ним, но, в конце концов, оказывается повязанным с этим человеком кровью. И с этой кровью невольно получает все прошлое деда, явно полное загадок и страха. Но что именно мучает через передавшуюся чужую кровь героя? Всю жизнь его до ужаса выкручивал этот вопрос и, став взрослым, он отправляется в прошлое уже умершего слепого старика. Отправляется в буквальном смысле — на поезде, такси, пешком и на лодке. И узнает тайны… Сказать «страшные тайны» было бы плоско. Он узнает и измеряет в себе и стране тот предел, после которого начинается забвение. Или кончается забвение.Это под каким углом смотреть. Великие стройки, гигантские насыпи, сооруженные тысячами копошащихся с тачками и лопатами людей, куда ведут они? Почему осыпались, провалились, наполнились черной водой и костями? «Предел забвения» давно прочитан, но затянула, залила река, вкрутила воронка, уходящая в вечную мерзлоту, и нависают над головой ребра взорванных скал. Зачем все это случилось с нами? Во имя чего? Ведь все забыто, замыто песками, которые несет северная река вместе с костями строивших в лесах и скалах великую страну С.С.С.Р., а построивших сегодняшнюю Россию? Сергей Лебедев обладает редким сейчас и почти утраченным (видимо, за ненадобностью) в сегодняшней литературе даром — описывать природу и пейзаж и суть, составляющих ее единиц. Давно я не читала такого яркого, точного, органичного, достоверного, выпуклого, тревожного, затягивающего описания земли, тундры, скал, камней, песка, болота, мха, речной воды. До отчаяния пугают и сжимают сердце судьбы людей, оказавшихся в памяти героя волею его загадочного слепого деда. Роман, который не забудешь… Бестселлером, то есть книгой, которая продается лучше всех, «Пределу забвения» не дает стать только один, но существенный недостаток — нарочитая бессюжетность. Нет имен и нет диалогов, воспоминания вылезают одно из другого. В этой книге есть мощная сила, словно слившаяся измускул тысяч возводивших «стройки века», есть пронзительная речь автора, есть и плотная, словно из монолита, гранита, конструкция, но нет той стальной балки, а может, рельса, который придал бы конструкции нужную защиту и жесткость. Но автор, судя по всему, и не собирался писать популярную беллетристику? Автор сделал свой выбор в пользу письма на пределе, и такого же предела требует от читателя.

«Я чувствовал, что я безумен, что во мне – вирус знания, которого не должно передавать живым …».

«И ты не знаешь, что делать с этими мыслями, у тебя нет привычки взаимодействовать с ними, безопасно впускать их в свои орбиты. И ты становишься не нужен сам себе; с тебя снимается защитный каркас силы и жесткости, а других защит у тебя нет».

Добротно связанная работа – петелька к петельке.

Горькое одиночество, попытки найти самого себя, обида ребенка на близких (и в то же время отсутствующих в его жизни людей) вызывают искреннее сострадание и желание в какой-то момент оказаться рядом и просто погладить по голове. Недолюбленный или нелюбимый никем персонаж автора тянет за собой, в свой мир, где он один и никого нет и не предвидится рядом, и некому помочь и успокоить. Горькое одиночество. Хороший, но несколько перенасыщенный стиль написания, но тот кто вчитается и поймет, не останется равнодушным.

Этот текст – «кино не для всех». (Автору 30 лет)

Это прекрасная книга, глубокая, чистая и умная. Дед решил когда-то, что его внук должен родиться; врачи и родные сомневались, но именно дед невзначай склонил чашу весов в пользу жизни. И так — над этой жизнью — взял власть. Так всё начинается, происходит и описывается медленно, в наполненном жизнью пространстве и времени (реки, рощи, люди, свет и тень, электричка, маленькие, но важные случаи, чувства, взаимоотношения). Ближе к середине книги обнаруживается ещё одно её редкое достоинство: сила высказывания нарастает постепенно, энергия не теряется, внутренняя идея не забалтывается; тема звучит всё настойчивее, как в хорошей симфонии, и к концу гремит во весь голос. Одухотворённый реалист, Лебедев пишет мир объективно, так, что всё видно далеко, как в ясный день, и, вглядываясь в подробности, постепенно наполняет их важным и грозным содержанием. Тысяча экземпляров тиража данной книги указывает на то, что в наше время люди совсем уже разучились читать.