Игорь Клех «Хроники 1999 года»
Главный герой книги не время, а язык.«Главный герой здесь – время» Павел Басинский «- У меня такое впечатление, что в России едва наберется тысячи полторы человек, способных внятно излагать свои мысли! — Да что ты, даже в Москве таких от силы человек 15!» Такими репликами перекинулись автор книги и редактор толстого журнала, ушедший в глянец в те смутные годы. В этой книге практически отсутствуют диалоги, она написана в жанре ретро-повестования безупречным интеллигентным языком опытного эссеиста – в традициях лучшей советско «московской» прозы (так же постно), хотя речь там, как вы понимаете, идет о глубоко постсоветском периоде. Довольно обширный глубокий срез чужой частной жизни на изломе тысячелетия интересен не чередой знаковых событий вроде ухода Ельцина в отставку или военных действий в Сербии, а деталями именно частной жизни человека родом из Львова, но долго живущего в Москве на съемной квартире вполне себе литературными заработками, а не ворочающим мешки, разгружая вагоны или торгуя батарейками и трениками на Черкизоне, то и дело попадая под раздачу местной крыши. Так как всех этих физиологических очерков про непосильный физический труд понаехавших в Москву писателей и их убогую жизнь по общагам на дне праздника жизни мы уже достаточно начитались. А вот про сносную жизнь литератора и писателя, а не среднестатистического среднего класса (то есть всяких мещан и мелких буржуев) пока не очень. Не считая В. Курицына «Weekly». Тем более, что срез этой частной жизни выполнен тщательно, хотя и без заметных усилий, и достойным литературным языком – то есть И. Клех, бесспорно, входит в эти «от силы 15 человек в Москве», кто умеет внятно излагать свои мысли. Это не рассказ «о времени и о себе», как пишут об этой книге разные критики (по-видимому, все они – если не приятели, то уж всяко хорошие знакомые автора), а именно о себе, а также о смерти. Смерть матери совпала со смертью тысячелетия, отец умер через девять лет после этого. Обе они описаны с предельной глубиной резкости – документально и беспощадно – без обычного родственного ханжества и пафоса. «Вид молодого похотливого язычка в беззубой ротовой яме» умирающего отца, который перед смертью превратился в монстра – это та деталь, которую не скоро забудешь, хоть и очень хотелось бы, как мне в 13 лет хотелось забыть рассказ «Смерть Ивана Ильича», а вот поди ж ты – так и не удалось. Про язык у Клеха есть еще, но уже про собственный: как стоматолог вырвал из его пасти «все, кроме языка» (прямо как Набокову в романе «Пнин») – это единственное место в книге, которое вызвало у меня смех. Все остальное не вызвало никакого желания смеяться: автор пишет о серьезных вещах, а кому позубоскалить – тому точно не сюда. «Главный герой здесь – время», пишет Павел Басинский из «Нового Мира». Нет, главный герой здесь – не время, а язык!