Армия — очень большая субкультура, больше и наглее других претендующих на то, чтобы быть культурой. Тем не менее, «Бортжурнал» — очередное чтение ДСП, не безынтересное, но ДСП.

«Здесь уместно отметить, что перед самым убытием в Афганистан, борттехник Ф. сдал свой борт №22 (57-й служил ему недолго, его скоро отдали 2-ой эскадрилье) своему бывшему инструктору, старшему лейтенанту Чакиру».

Вот такой вот язык.

Или:

«Итак, в письме сообщалось, что при подлете к аэродрому у борта № 22 заклинило хвостовой винт. (Согласно реконструкции, в документе комиссии было записано, что «незаконтренность пробок повлекла их выкручивание под воздействием вибрации при вращении ХВ, и вытекание смазки с дальнейшим разрушением шарниров ХВ»)».

Сочинение посвящено так: «Ми-8 – с любовью». Как известно, даже о том, как ухаживать за мотоциклом, можно писать интересно и хорошим языком. Об армии — и подавно. О «Ми-8» пока так не выходит.

Ну, кому сейчас интересны книжки про войну? Где она, эта война и кому до нее сейчас дело? Нет, если ты торгуешь оружием, пленными, тогда да, — очень даже интересна, так – нет. И образ воюющего человека оставляет тебя равнодушным, — это пример человека непрактичного, недалекого и неделового. У него даже не хватило ума и бабок, чтобы отмазаться! А зачем, собственно, отмазываться? Как зачем? Все стараются отмазаться, откосить, потому что так поступают все умные люди! Дураки пусть идут, а умные продолжают жить с папой и мамой, ходят в институт, бренчат на чем-то там в самодеятельных ансамблях, тискают молочные титьки однокурсниц, — потому что им однокурсницы больше ничего не дают, пивко попивают в полутемных шумных клубах, разжившись по случаю у бабушки тысячей рублей, — круто! Круто-то круто, только умно ли? Да вот, нам кажется, не умно, уже хотя бы по тому, что сиськи, при всей их восхитительности, далеко не самое интересное и захватывающее, что есть на свете, — есть, например, еще и кое-что пониже, только мальчикам эту штуку девочки не доверяют. И ждут мальчики, сосут сиськи и ждут – год сосут, два сосут, пять лет писька в штанину упирается без толку, — страдают, — думают ну вот может сейчас дадут уже наконец, только ничего не меняется. А вот мужикам дают, и еще как дают! Что же делать, как бы стать уже мужиком? Да очень просто: пойди в армию. Да, вытащи руку у ней из лифчика и так и скажи: «Раз ты мне не даешь, так я вон куда с горя уйду! Не могу уже, — яйца ноют хуже зубной боли». Вот приблизительно так и поступил герой романа Фролова – пошел в армию, и не просто в армию, а на самую настоящую войну. Сознательно. В результате становится мужиком. Нет, война, конечно, не фабрика по строительству мужчин, но она предоставляет возможность духовной практики, которая в свою очередь, и превращает сосунка сисек в мужчину, имеющего право и на то, что пониже дамского пупка. Мало того, он еще завоевывает право не только на примитивные влечения, а еще и на самую настоящую любовь, пусть и неразделенную, и на счастье переживания, которое ему прежде было абсолютно недоступно. Хроники они и есть хроники, только написаны они грамотно и интересно: захватывающая антропология боевых действий – полетов, боев, побед и поражений, хорошее крепкое точное слово, увлекательное повествование и сильные переживания в связи с трансформацией все того же примитивного влечения в настоящее аффективное чувство. Да, это роман воспитания, если хотите. Совершенно неожиданный на фоне голимой попсы и прочего дерьма текущей номинации. За это мы, даже не посовещавшись единогласно, и решили отметить текст Фролова «Бортжурнал» тремя баллами. Жаль, что, судя по всему, нас никто не поддержит, а ведь это очень хороший и, главное, здоровый текст.

«Мы к земле прикованы туманом» — пел когда-то майор, и его сигарета дымилась рядом, на спичечном коробке. Когда-то или только вчера?»

«По всей стране прошлого, по всем ее дальним заросшим аэродромам, свесив мокрые лопасти, стоят в туманах твои вертолеты, — и всего в двух шагах за этими туманами, с их обратной стороны – твоя война».

«Война, любовь моя …»

Вполне читаемая и адекватная вещь. Для мужского чтения – военных, и, вероятно, их жен и подруг, детей и родителей. В принципе, эта тема, тема войны и около нее, не должна оставить читателя и никогда не оставляла равнодушным.

Продолжение рубановской темы. Рассказчик. Бывалый человек, которому есть что рассказать и который умеет это делать лучше Рубанова. Полное отсутствие какой бы то ни было моралистичности. У читателя своя голова на плечах, он сам мораль выведет из романа и его историй. Великолепный язык. Бои описаны энергично, без запятых и нагромождения «оглянулся, осмотрел, протрезвел, осознал происходящее. В частности, услышал крик собственного командира»… Юмор. Понятно, что швейковско-казарменный, но … юмор. Но есть одно веское возражение. Как-то не по себе становится, когда отдаёшь себе отчёт: а что собственно говоря по-гусарски лихо, весело, с тоской и ностальгией по славной молодости описывает автор. Он описывает то, как поливал с воздуха свинцом … партизан. Прикиньте: воспоминания американского лётчика: «Эх, хорошо же мы утюжили вьетконг… Эх, вернуть бы те замечательные денёчки. Как кровь-то у нас играла! Какая у нас была славная боевая юность…» Можно ещё резче сказать, воспоминания лётчика люфтваффе: «Эк, мы дали французам! Эк, мы летом 41-го по русским аэродромам лупили…» Человек, который в свободное от полётов время Макса Штирнера почитывал: «Единственный и его собственность», мог бы хоть немножко порефлектировать на тему о том, что он прикрывал своим вертолётом? Душманы, которых он так лихо с воздуха, всё ж таки родину защищали, а он что? Плохо просчитанную авантюру старцев из Политбюро? Скинем левого авантюриста халькиста Амина, поставим умеренного парчамиста Бабрака Кармаля и будет нам счастье, и Афганистан не всколыхнётся? Какая армия под винтом его вертолёта «замиряла» Афганистан? Ему, в элитных ВВС было хорошо, в меру опасно, а «сынкам» под «дедами» было каково? А каково было тем матерям, которые получали похоронки в мирное время? Конечно, с социологической точки зрения это замечательная книжка. Она – свидетельство того, как в Советском Союзе было создано племя людей, которым скучно без войны. Жутковатое свидетельство. Пусть ей балл или три балла выставляет кто-нибудь другой. И, наверняка, выставит.