То, что Рубанов этот (имеются в виду его произведения) — полный отстой, и козе понятно. Романы его – отвратительное однообразие пошлого самомнения героев и сомнительной их «мудрости». Вот и тут: герой воображет себя поэтом, рыцарем, семьянином и просто хорошим человеком, а ведь все ложь. То есть, выбор автором именно этого рассказчика – ошибка, — рассказчику невозможно верить, — он все врет. Да, у него есть какая-то скрытая мотивация типа, быть может, его угнетает какой-то его грех, вот он и пытается себя и других убедить в том, что его положительные какие-то стороны этот скрытый грех искупляют. Скорей всего он – грязный уголовный поддонок, и за ним много чего, но он об этом помалкивает, и тут же с потрохами продает себя, что мотал срок – «за пацана подсел в натуре», и это кажется ему несправедливостью, хотя за его неучтенные следствием рекетирские проделки в девяностые ему бы еще сидеть и сидеть по сей день в крытой хате. «Я бился за возможность быть собой. Человеком мужского пола», — вот с таким пафосом рассказчик позиционирует себя. Ну, можно поддонку верить? «Обычно я просыпаюсь около восьми утра и коротко обдумываю предстоящий день», — хвастается рассказчик и опять врет в самой безобидной, казалось бы ситуации,- что мужик может в восемь утра «коротко обдумать», когда у него стоит? Ему даже не поссать, пока не опадет или не кончит. На этом фоне все его рассуждения – полное гонево, и про чечню эту долбанную – гонево. Тьфу! – гнусь конъюнктурная. Что, спрашивается, поддонок, склонный к насилию, может знать о каких-то человеческих свойствах других людей, тем более, каких-то чеченцев? Гогена он любит, нет, нихрена он не любит, — жопы его привлекают больше, — хоть тут он вполне искренен. Ну вот, а вы хотите, чтобы мы поверили этому хвастливому поддонку. И потом, тема ебли у Рубанова совсем не разработана, скорей всего, потому что он, наверно, какой-нибудь извращенец, и про человеческие отношения ничего не знает, а какой же это тогда национальный бестселлер? Фуфло полное.

«Мне всегда думалось, что появление новой человеческой породы, или подвида – дело долгое. Я почему-то считал, что вырождение какой-либо общности, разжижение и охлаждение крови происходит медленно, на протяжении многих десятилетий. Оказалось – ничего подобного. Вырождение бывает стремительным, в масштабах истории – мгновенным, как фотовспышка. Шести, семи лет достаточно, чтобы в стране, где традиционно гордились своими женщинами и закрепили свою гордость в стихах и песнях, появились полусонные, рыхлые, уродливые «девки с жопами».

Я думал, наша природа прочна и устойчива. Я думал, у русских сильнейшая генетика. Гордился голодными и злыми соплеменниками – ведь только голодные и злые умеют переделывать мир. Я верил в мой народ. Ведь мы столетиями недоедали, воевали, терпели. У каждого в предках есть или раб, или зэк, или солдат. Я полагал, запаса прочности хватит надолго, и мы, пусть сытые, будем еще сто лет рожать жилистое, ловкое и смышленое потомство. Оказалось, нихера подобного. Пяти лет благополучия хватило, чтобы понять: мы тоже можем стать мягкотелыми. Мы тоже можем выродиться.»

«Милые, кто ж вам создаст идею? Всех местных созидателей идей большевики вырезали еще в семнадцатом году. Кого не вырезали – отвезли подыхать в порт Ванино.»

«Бог всесилен. Захочет – и мы, сколько нас есть, распадемся на атомы, вместе с нашей уютной планетою. Не захочет – еще побарахтаемся. Но недолго: каждому отмерено, никто не уцелеет, все закончат одинаково, в толпе ли, поодиночке ли. Нам ли – рожденным, чтобы сгинуть, — не верить в себя?

Хочу верить в человека. Хочу верить – значит, уже верю. В себя, в семью, в друзей, в язык свой, в землю, в пространства пустые и гулкие, в пьяных и трезвых, в проклятых и прославленных.»

Переписывать можно практически половину изложенного в книге. И совсем не важно, как ты будешь относиться к главному герою. Каким бы грешным, временами отвратительным и циничным он не был. Он – человек, умеющий и жить и любить. Любовь – вот что проходит через все практически книги автора. Да, разная, да иногда за границами морали – но любовь. Это заслуживает уважения.
Надо читать.