Как это ни странно, но читателю представлен типичный производственный роман советского времени, изготовленный по схемам, отработанным десятками предшественников: конфликт новатора, радеющего о производстве и благосостоянии трудящихся, с косным окружением, плюс параллельный рассказ о личной жизни героя. Правда, у Проханова окружение, скорее, корыстное, преступное и жестокое. Если в начале романа появлялась интересная, но неустроенная в личной жизни дама, будьте уверены, у неё с гонимым и непризнанным новатором непременно вспыхнет горячая любовь, не имеющая, впрочем, будущего, поскольку этот крепкий хозяйственник давно и безнадёжно женат либо жестокие враги не могут успокоиться и отчаянно вредят герою. Борьба добра и зла. Галина Николаева. «Битва в пути». И само название «Истребитель» отвечает традициям производственного романа благословенной эпохи соцреализма. Вспомним: «Цемент», «Энергия», «Гидроцентраль Персонажи романа, как прежние шахтёры-строители-ударники, — картонно-схематичны, хоть плакат с них пиши! Хотя, пардон, есть в «Истребителе» и своё, оригинальное: колоритный злодей, местный владелец злачных мест с говорящей фамилией Мальтус, модная в этом году авиационно-космическая тема и просто модная тема православия. Это же совсем другое дело! Да и любовная линия претерпела изменения, поскольку главный герой в разводе и конфликт чувства и долга отменяется. Так что с любовью, с одной стороны, всё попроще, чем в советском производственном романе, но, с другой стороны, благополучие в этом вопросе кажется автору пресным, и он решает закончить эту тему чем-нибудь практично-трагическим, благо, злодеев в романе хватает. Есть даже некоторый перебор в нагнетании жестоких натуралистических эффектов при описании сцен насилия. Иногда возникают смутные сомнения, а не увлёкся ли автор, не любуется ли он всем этим безобразием? Ну хорошо, чем же сам по себе жанр плох? И у производственного романа должен быть свой читатель! Стали же производственные романы Артура Хейли настоящими мировыми бестселлерами. Наверное, вопрос не в жанре, а в чём-то другом. Какова же художественная палитра автора? При всех красотах восточно-орнаментального прохановского стиля, при всех пышных описаниях мистических явлений и говорящих сновидений палитра эта не отличается многоцветьем. Цвету автор позволяет присутствовать лишь в описаниях природы, правда, и там колокольчики неотличимы от с васильков. В авторской палитре всего две краски – чёрная и белая, причём практически без полутонов. Добро и зло очевидны и для понятности раскрашены каждое в свой индивидуальный цвет. Обилие технических подробностей при описании мотора и его частей перемежается с эпитетами и метафорами, возвышенной лексикой, создавая удивительную мешанину. Как известно, сюжет в советских производственных романах использовался обычно в качестве прикрытия или выполнения «социального заказа». Не оригинален Проханов и в этом, его социальный заказ так же очевиден. («Вы, так называемые демократы, хуже фашистов, хуже Гитлера, разрушили Союз по плану «Барбаросса»!»- говорит один из положительных персонажей, обращаясь к одному из персонажей отрицательных). Практически все в этой книге предсказуемо. Потому что всё делается по схеме. Ожидаешь светлой тональности в описании продвинутого производства – конечно, получите и распишитесь, ждёшь мрачности в описании игорного зла – пожалуйста, предполагаешь встретить несчастную жену, умоляющую мужа покинуть зал игровых автоматов и вернуться в лоно семьи, – вот и она. А чего думать – бери семейство Мармеладовых и списывай. А с кем, вы думаете, сравнил автор владельца игорного бизнеса? Ну конечно же, угадали: с пауком, который оплёл липкой паутиной весь город. А что произносит главный злодей, когда худенькую страдалицу выволакивают на улицу охранники? Конечно, что-нибудь грубое: «Мальтус испытал моментальный прилив истерического веселья и ненависти, брызнувших в голову пьянящей струей. Сжал кулаки:— Эту Россию надо драть, драть и драть! — выкрикивал он, как в истерике». Проханову так нравится сочетание этих слов, что он ещё раз вкладывает их в уста главного злодея. И эта «Угадайка» бесконечна, потому что схематизм – основной принцип книги. Кстати, пафос обличения игорного бизнеса также кажется преувеличенным в связи с изменением законодательства в отношении этой деятельности. Разумеется, зло (безусловное и очевидное) не изжито окончательно, но его масштабы и сфера распространения слегка изменились, поэтому многие стрелы автора летят мимо цели. Стоит ли так стараться? Выбирая между истребителем и любимой женщиной, герой делает естественный для мужчины выбор — в пользу истребителя. И над местом, где он нашёл труп возлюбленной, кружится тот самый самолёт, что, очевидно, по авторскому замыслу, оправдывает её мученическую гибель. Типа, ничего не поделаешь, так и надо, так и должно быть, зато самолёт – вот он. Выбор не такой однозначный, к тому же не совсем в традициях гуманизма русской классической литературы (царство Божье, слезинка замученного ребёнка, «возвращаю билет» и пр.). Но в этом романе нет никаких сомнений в правомерности выбора героя, в закономерности происшедшего. Производство истребителя всех последующих поколений будет налажено, чего бы это ни стоило, родина получит новое оружие. До боли знакомая история… И даже напрашивающееся, лежащее на поверхности обыгрывание слова «истребитель», в смысле безжалостного божества, Молоха, в жертву которому приносят людей, истребляющего человеческие жизни, и т.д. здесь отсутствует. Потому что не может быть никогда. Мысль неуместная, потому что второй смысл противоречит основному замыслу романа, бросает тень на светлую личность хозяйственника и государственника.
