«Я родился в СССР. Моей родины больше нет. От нее в наследство мне достался ваучер, который благополучно сгинул в «Русском доме селенга». Теперь я — лицо автомобильной национальности».

Книга «Правый руль» написана опытным журналистом и умелым рассказчиком. И написана она не для Дальнего Востока, а как раз для жителей Москвы.

«Москва десакрализовалась, превратилась из руссой Мекки в Содом, в столицу денег, воровства и власти, — пишет Авченко. — В провинции воздух чище. Большинство людей — провинциалы, но центром принятия решений остается столица. Провинциальное большинство живет по правилам, устанавливаемым столичным меньшинством. Это считается нормой. В России действует одностороннее движение: директивная информация поступает из столицы в регионы, тогда как для сигналов, идущих в обратном направлении, установлен «кирпич», усиленный бетонными блокпостами».

Несмотря на множество разнообразных автомобильных реалий, эта книга — не о машинах. Вернее, не столько о них, сколько о России. О ее власти. Об отношении столичной власти к провинции. О кремлевском непонимании (или нежелании понимать?) нужд простых людей.

…В 1990-х власть сосредоточилась на самообогащении, и российская провинция начала умирать. Но далекому Приморью повезло. Люди научились привозить из Японии подержанные автомобили, ремонтировать их, продавать, перегонять в другие регионы. Правый руль стал образом жизни, он помог жителям Дальнего Востока выжить.

А что же в Москве? В Москве, распихав народную собственность по карманам, оглянулись по сторонам: что бы еще «улучшить»? И решили ограничить, а то и совсем запретить ввоз японских машин. Не понимая, что сделать это в сложившихся условиях — значит нанести последний удар по региону, который может окончательно опустеть… Поистине, НАТО по отношению к афганским плантаторам-героинщикам ведет себя милосерднее, чем Москва по отношению к собственному народу.

Д-з: отличная публицистика.

Право руля!

Авченко пишет бойко, а местами забойно. Его «документальный роман» рассказывает о любви человека и подержанной японской праворульной машины и содержит пространные экскурсы в историю людей и механизмов. Что до машин, предмет известен автору не просто хорошо – не хуже, чем подкованному инсекту устройство/естество бродячей собаки. В книге масса специальных терминов (в конце приведён подробный словарь для чайников). Всё, что касается технической стороны дела, не вызвало у меня и тени сомнения. Убедительно. Доходчиво. Видно, что не одна автопокрышка изъедена без уксуса и соли. Также я доверяю автору в описаниях постсоветского Дальнего Востока, где «рельсы вылезали из кармана страны…» (до знакомства с романом я воспринимал песню Ильи Лагутенко просто как набор ярких образов). Верю на слово. Как абориген Петербурга – аборигену Владивостока. Мир, описываемый Авченко, жестковат, но реальность, подозреваю, и пожёстче будет. Шутки юмора, связанные опять-таки с «секонд-хенд» авто из Японии, – и впрямь смешны. С какого-то момента из-под любопытных фактов о жизни автомобилей всё явственнее проступает человеческий фактор. И вот тут доверие моё постепенно тает. «Я родился в СССР. Моей родины больше нет. От неё в наследство мне достался ваучер, который благополучно сгинул в «Русском доме Селенга». Теперь я – лицо автомобильной национальности». Вообще-то в СССР герой, «выросший в перестроечном дурмане отрицания всего советского», толком пожить не успел (сам Василий Авченко – 1980 года выпуска). Я тоже родился в СССР – шестнадцатью годами раньше. Помню побольше. Например – распространенный в 70-х – 80-х анекдот. « – Дети, в какой стране самые красивые игрушки? – В Советском Союзе! – А в какой стране самые нарядные детские одежды? – В Советском Союзе! – А в какой стране самое счастливое детство? – В Советском Союзе! – Вовочка, почему ты плачешь? – Хочу жить в Советском Союзе!!!» Модная нынче ностальгия 20–30-летних по прошлому, которого у них не было, очень напоминает этот анекдот, не кажущийся мне смешным. При Вожде Народов – по Авченко, «превращённому внутренней и внешней пропагандой в исчадие ада», – понятное дело, не жил и я. Зато жил мой дед, оттрубивший 10 лет по знаменитой 58-й. Вышедший на свободу инвалидом и оттого не дотянувший даже до своего 55-летия. Реабилитированный посмертно. Хотя бы поэтому – мне сложновато сочувствовать идеям автора. В принципе потребность в романтическом мифе, в мечте об идеальном обществе (в реальности заведомо неосуществимой) естественна. Но здесь для мифотворчества используются доски, попахивающие гнилью. Что же касается трактовки романа по дедушке Фрейду, то тут сразу нужно гасить дальний/ближний свет и снимать с лобового стекла – кому икону святого, а кому и портрет Усатого.

Жанр книги Василия Авченко «Правый руль» можно определить как документальную лиро-эпическую поэму. В том смысле в каком поэмой являются «Мертвые души» Гоголя. Это захватывающее повествование о японских машинах, захвативших Дальний Восток в девяностые годы. О жизни людей, в условиях оккупации, о коллаборационизме и резистансе, о переменах пришедших с завоевателями, о любви и ненависти, о верности и предательстве. Бурная история последних пятнадцати лет г. Владивостока и окрестностей, увиденная умным и грустным взглядом человека, сидящего за баранкой подержанной японской машины справа по ходу движения. Методика, которая прославила Мишеля Фуко. История общества через историю предмета, понятия, институции. Загадочный, почти недоступный ныне Дальний Восток. Там «зимой на обледенелые склоны сопок отчаянно карабкаются автомобили, а летними ночами в море мерцают искорки планктона – не офисного, а самого настоящего…разноцветно умирают кальмары, а на берег зачем-то выползают целые полчища красно-бурых крабов…а во рту тает морской гребешок, политый соленым соевым соусом…цветут нежнейшим розовым цветом на городских улицах абрикосы-дички, а за городом, еще в его черте, растут лимонниковые и кишмишовые лианы, кедры и маньчжурские орехи – близкие родственники грецких….в море в теплые недели заплывают с юга акулы и смертельно ядовитая рыба фугу…». Красота, какая! Почти никто из нас никогда там не побывает, (чай не Гоа) так хоть почитать… Город без газа, перебои с водой, электричеством и теплоснабжением. Центру не до него. Милитаризованный под завязку регион брошен на произвол судьбы. Умирает военный флот. Школьники готовят уроки при свечах. С запада (из Москвы) ничего. И вдруг с востока в этот сумрачный отчаявшийся мир хлынул поток невиданных пестрых, праздничных и невероятно дешевых игрушек. Надежные, комфортабельные, легкие в управлении, они подарили главное — надежду. А за надеждой пришла новая жизнь. Моряки, военные, инженеры, учителя, судостроители, журналисты, строители стали привозить автомобили, продавать автомобили, перегонять автомобили, ремонтировать автомобили, писать об автомобилях, снимать кино с автомобилями. В книге интереснейший разбор появлений японских машин в российском кинематографе от забытых копеечных детективов эпохи перестройки до «Бумера-2» и «Путейцев» (пронзительный взгляд Авченко разглядел, что «Антилова-Гну» в обоих экранизациях была с правым рулем). Под «сладкой оккупацией» Дальний Восток ожил, задышал, заработал. И так далекий от центра, с «японками» он стал еще дальше. Люди поворачивались спиной к бросившей их Москве (к западу) и обращали взгляд на восток, к океану, к своим таким близким и таким загадочным соседям. Менялась топография Владивостока, возникали новые энергетические центры, менялся язык горожан, возникал новый фольклор, анекдоты, песни, пословицы, сказки, тосты… И язык книги Авченко, превративший документальное повествование в роман, а роман в поэму, кажется результатом этой невидимой японской экспансии. Экспансии страны, в которой, говорят, поэтические сборники раскупаются , клерки в минуты отдыха сочиняют хокку о цветущей сакуре, а корпорации называются «Сосновое поле» («Мазда») , «Колокол на дереве»(«Сузуки»), «Три водяных ореха» («Мицубиси»). И далеко на западе, в набравшейся нефтедолларовых сил Москве, почуяли неладное. «Сегодня он играет джаз, а завтра Родину продаст». Сегодня он крутит правый руль… Вертикаль начинает мелкотравчатую, суетливую, лживую компанию против Правого руля. Хроника безнадежного сопротивления записана Василием Авченко. Это, так сказать, общественная линия книги. А есть в ней и личная. О любви человека и удивительного механизма, называющегося японской автомашиной. «Созданные человеком по образу его и подобию автомобили дышат как человек. Вдыхают кислород и питательные бензиновые пары, выдыхают углекислоту с водяным паром, который на морозе становится белым облачком…Кровь с ее разноцветными тельцами машине заменяют разноцветные же технические жидкости, которые питают, смазывают и охлаждают раскаленные железные внутренности ее пламенного сердца. Строго отмеренное количество его ударов отсчитывается оборотами коленвала…Машины болеют, как человек, — чихают, кашляют, «температурят», переживают детские болезни и старческую немощь, маразмируют, теряют сознание… Схожи и методы лечения. Амбулаторное, стационарное, химическая атака лекарствами, хирургическое вмешательство и как итог всего – «вскрытие покажет». И еще один главный герой есть в этой книге. Это Родина. Не Приморье, а Родина с большой буквы. Родившийся в 1980м году Авченко не застал СССР, но принять симулякр, образовавшийся на его обломках, за Родину он отказывается. И весь « Правый руль» во многом книга о тоске по Родине. Это очень грустная книга. « Наше дело правое. Номы все равно проиграем».

P.S. Сам я автомобиль никогда не водил, и видимо уже не буду водить.