Виктор Топоров Ответственный секретарь оргкомитета
Большое жюри завершило работу – и ее результаты нельзя не признать несколько обескураживающими. Ни одного голоса не получили «Журавли и карлики» Леонида Юзефовича – так словно этого романа на конкурс выставлено и не было! «Не заметило» Большое жюри Бориса Минаева и Андрея Рубанова, лишь одним баллом отметило Веронику Кунгурцеву, лишь тремя – Андрея Тургенева… Меж тем, каждый из вышеперечисленных был номинирован дважды – и, соответственно, эти номинации выглядели на старте особенно «сильными», благо, практически каждая из дважды номинированных книг успела получить прекрасную прессу. Однако Большое жюри рассудило по-другому – и в вынесенном им вердикте при всей хаотичности должна иметься какая-то логика. В попытках распознать ее я вышел на три ключевых слова, вынесенные в заголовок данного комментария.
Все пять художественных произведений, вышедшие в финал (у Сергея Носова все же эссеистика, хотя и высочайшего качества), безусловно принадлежат к литературному мэйнстриму. Проза каждого из них прежде всего читабельна: у Геласимова и Снегирева – легко, у Садулаева – чуть сложнее, у Самсонова и Бояшова – еще сложнее, но все равно чуть-чуть..
Один финалист (Садулаев; он же абсолютный лидер по итогам голосования Большого жюри) молод, двое (Самсонов и Снегирев) — очень молоды, еще один (Геласимов) еще совсем недавно ходил в молодых, и, наконец, последний (Бояшов), никому не известный еще два года назад (перед выигрышем им Нацбеста же), по-прежнему проходит по разряду «новых писателей» — так эвфемистически называли в советское время пятидесятилетних или около того дебютантов. В число «новых» входят и едва не пробившиеся в короткий список Фигль-Мигль и Мария Галина; Сергей Шаргунов просто молод, да и прервавший долгое молчание Александр Терехов, по-моему, еще не разменял сороковника.
Наконец, наиболее щекотливый момент с имитационными творческими технологиями. Все произведения, вышедшие в финал (кроме носовского), на что-то похожи. В критике уже названы литературные образцы, на которые сориентированы и «Таблетка», и «Танкист», и «Степные боги», и «Аномалия Камлаева»; да и «Нефтяная Венера» при всей своей пеннорожденности далековата от первородства.
Пишу об этом не в упрек победителям промежуточного этапа; подобная вторичность не портит их произведений – тем более, что в каждом из этих пяти случаев речь идет о творческом освоении чужих уроков. Но коллективный выбор жюри свидетельствует о том, что, наряду с некоторой облегченностью, вкус к которой отмечен и отрефлексирован уже давно, нынче приветствуется и тематически-стилистическая (да, разумеется, и идейная) узнаваемость – в противовес эстетическим новациям любого рода и ранга. Не писатели, вышедшие в финал, перепевают чужие вещи (подобная формулировка была бы, пожалуй, чересчур жестокой), а Большое жюри – и в его лице вся читающая публика – находит всё новую и новую прелесть в очередном сюжете упрощения и хватается прежде всего за что-то смутно знакомое.
Носов выиграл свой минитурнир не только у прозаиков, пишущих про заек (да он в иные годы и сам такой), — но и у Александра Жолковского. Решпект, решпект, решпект! Шесть вторых мест – против одного первого. По сути дела, он, наравне с Садулаевым, главный победитель «забега». И, если бы в Малом жюри было чуть меньше непетербуржцев его шансы резко повысились бы…
Что же касается самого Садулаева… Полгода назад, анализируя шансы все той же «Таблетки» на Русского Букера, я оценивал их как весьма высокие, хотя и отдавал предпочтение Шарову, Елизарову и Бояшову (опять-таки, все с тем же «Танкистом»). У этой книги, помимо художественных достоинств и традиционно мощного лоббирования со стороны «Ад Маргинем», — минимальный отрицательный рейтинг; она не то, чтобы нравится всем, но зато не вызывает резкого отторжения ни у кого… Хотя голосование Малого жюри начинается, напоминаю, с чистого листа – и победить на сей раз может буквально любой. Весьма весомы, скажем, шансы Бояшова, прибывшего на промежуточный финиш только шестым – то есть самым последним из финалистов.
Нынешний год, как мне кажется, должен серьезно изменить расстановку сил в литературных кругах (да и кадровый состав самих кругов): ненужное не то чтобы отомрет, но будет хотя бы в первом приближении осознано как ненужное… Причем процесс пошел… В литературе и вокруг нее статическое электричество скопилось в таких количествах, что уже искрит… Литературные премии, присуждаемые в течение года, в своей совокупности эту ситуацию осмыслят и отразят – и Нацбест, как всегда, сделает это раньше всех и (тоже как всегда) лучше всех: белые начинают и выигрывают!
Большое жюри завершило работу – и ее результаты нельзя не признать несколько обескураживающими. Ни одного голоса не получили «Журавли и карлики» Леонида Юзефовича – так словно этого романа на конкурс выставлено и не было! «Не заметило» Большое жюри Бориса Минаева и Андрея Рубанова, лишь одним баллом отметило Веронику Кунгурцеву, лишь тремя – Андрея Тургенева… Меж тем, каждый из вышеперечисленных был номинирован дважды – и, соответственно, эти номинации выглядели на старте особенно «сильными», благо, практически каждая из дважды номинированных книг успела получить прекрасную прессу. Однако Большое жюри рассудило по-другому – и в вынесенном им вердикте при всей хаотичности должна иметься какая-то логика. В попытках распознать ее я вышел на три ключевых слова, вынесенные в заголовок данного комментария.
Все пять художественных произведений, вышедшие в финал (у Сергея Носова все же эссеистика, хотя и высочайшего качества), безусловно принадлежат к литературному мэйнстриму. Проза каждого из них прежде всего читабельна: у Геласимова и Снегирева – легко, у Садулаева – чуть сложнее, у Самсонова и Бояшова – еще сложнее, но все равно чуть-чуть..
Один финалист (Садулаев; он же абсолютный лидер по итогам голосования Большого жюри) молод, двое (Самсонов и Снегирев) — очень молоды, еще один (Геласимов) еще совсем недавно ходил в молодых, и, наконец, последний (Бояшов), никому не известный еще два года назад (перед выигрышем им Нацбеста же), по-прежнему проходит по разряду «новых писателей» — так эвфемистически называли в советское время пятидесятилетних или около того дебютантов. В число «новых» входят и едва не пробившиеся в короткий список Фигль-Мигль и Мария Галина; Сергей Шаргунов просто молод, да и прервавший долгое молчание Александр Терехов, по-моему, еще не разменял сороковника.
Наконец, наиболее щекотливый момент с имитационными творческими технологиями. Все произведения, вышедшие в финал (кроме носовского), на что-то похожи. В критике уже названы литературные образцы, на которые сориентированы и «Таблетка», и «Танкист», и «Степные боги», и «Аномалия Камлаева»; да и «Нефтяная Венера» при всей своей пеннорожденности далековата от первородства.
Пишу об этом не в упрек победителям промежуточного этапа; подобная вторичность не портит их произведений – тем более, что в каждом из этих пяти случаев речь идет о творческом освоении чужих уроков. Но коллективный выбор жюри свидетельствует о том, что, наряду с некоторой облегченностью, вкус к которой отмечен и отрефлексирован уже давно, нынче приветствуется и тематически-стилистическая (да, разумеется, и идейная) узнаваемость – в противовес эстетическим новациям любого рода и ранга. Не писатели, вышедшие в финал, перепевают чужие вещи (подобная формулировка была бы, пожалуй, чересчур жестокой), а Большое жюри – и в его лице вся читающая публика – находит всё новую и новую прелесть в очередном сюжете упрощения и хватается прежде всего за что-то смутно знакомое.
Носов выиграл свой минитурнир не только у прозаиков, пишущих про заек (да он в иные годы и сам такой), — но и у Александра Жолковского. Решпект, решпект, решпект! Шесть вторых мест – против одного первого. По сути дела, он, наравне с Садулаевым, главный победитель «забега». И, если бы в Малом жюри было чуть меньше непетербуржцев его шансы резко повысились бы…
Что же касается самого Садулаева… Полгода назад, анализируя шансы все той же «Таблетки» на Русского Букера, я оценивал их как весьма высокие, хотя и отдавал предпочтение Шарову, Елизарову и Бояшову (опять-таки, все с тем же «Танкистом»). У этой книги, помимо художественных достоинств и традиционно мощного лоббирования со стороны «Ад Маргинем», — минимальный отрицательный рейтинг; она не то, чтобы нравится всем, но зато не вызывает резкого отторжения ни у кого… Хотя голосование Малого жюри начинается, напоминаю, с чистого листа – и победить на сей раз может буквально любой. Весьма весомы, скажем, шансы Бояшова, прибывшего на промежуточный финиш только шестым – то есть самым последним из финалистов.
Нынешний год, как мне кажется, должен серьезно изменить расстановку сил в литературных кругах (да и кадровый состав самих кругов): ненужное не то чтобы отомрет, но будет хотя бы в первом приближении осознано как ненужное… Причем процесс пошел… В литературе и вокруг нее статическое электричество скопилось в таких количествах, что уже искрит… Литературные премии, присуждаемые в течение года, в своей совокупности эту ситуацию осмыслят и отразят – и Нацбест, как всегда, сделает это раньше всех и (тоже как всегда) лучше всех: белые начинают и выигрывают!