Сочинения Арбузовой при знакомстве с ними производят впечатление полной не то, что бессмыслицы, а чего-то еще, но тоже крайне бессмысленного, — имена, имена, имена и беспорядочное, ничем не мотивированное движение. Ни характеров, ни каких-либо черт, ни мотивов. То есть, автор просто двигает своих персонажей по плоскости туда-сюда и все, но ничего это не приносит никому. Никакого взаимодействия не происходит. Просто усталые скучные монологи. Знаменательна одна фраза, приведем ее: «Ясное дело, взрослого культурного человека не нужно учить писать художественную прозу. Просто надо, чтобы жизнь на малое время отпустила его от повседневных забот». Вот, перед нами результат подобного заблуждения, — некая «самобытная проза». А что такое «самобытная проза?» В конкретном случае мы имеем имена персонажей, которые исключительно по воле автора тасуются, как для пасьянса, но ни во что не складываются. И тогда они заново собираются и тасуются. И так до того момента, когда терпение автора иссякает и колода летит в ящик стола. Завтра сложится. Но и в следующий раз ничего не складывается, тасуй- не тасуй. Может, все-таки нужно учиться? Может, не худо бы разузнать что-нибудь об этой самой художественной прозе? Может, поразмыслить над «культурностью» этого самого «взрослого человека»? Ведь прошли же те благословенные времена постмодернизма, когда торжествовало засилье своеобразности и доморощенности, когда музыканты тиражировали какафонию, художники – изделия из баночек от кока-колы, а литераторы – набор из слов или знаков без знаков препинания. Для чего, спрашивается, насыщать оперативную память или марать бумагу, когда эти изделия никому не приносят ни радости, ни заботы? Как же непонятно культурному человеку, что сегодня уже просто неприлично засорять пространство всякой ерундой, ведь не выбрасываем же мы себе под ноги обертки от конфет, коробочки от сигарет, бутылочки от прохладительных и алкогольных напитков, так какого хрена некоторые позволяют себе засорять культурное пространство всевозможным метафизическим мусором? Одумайтесь, возьмите себя в руки! Сделайте над собой хоть какое-нибудь усилие и, поскольку жизнь освободила вас от забот повседневности, и вам не нужно уже никому ничего давать по обязанности, и у вас появилось масса свободного времени, займитесь литературной учебой, чтобы не позориться с настолько наивной прозой.

Местами очень поэтичная проза, над которой, тем не менее, довлеет полный набор либерально-интеллигентских штампов, этических и эстетических. Но это не момент отторжения – в конце-концов, принадлежность текста к определенной культуре (или субкультуре) не есть недостаток, но дело вкуса и позиционирования. Что разочаровывает больше – так эта неистребимая манерность авторский интонации, зачастую довольно нелепое кокетство с читателем.

Много всегда было разговоров про авторское Я. Есть ли оно, нет ли его, в прозе, поэзии и проч. Эта книга — для тех, кто хочет посмотреть, как выглядит неприкрытое, рефлексирующее и наглое авторское Я в хорошем рассказе. Неприкрытое — потому что даже в женском роде оно пытается влезть в ткань повествования. Рефлексирующее там, где меньше всего ожидаешь. Наглое – потому что не стесняется и почитает, наверное, свое присутствие за постмодернистскую литературность. И не догадывается, что, может, мне, читателю, не нравится вести этот навязываемый диалог, каждые две минуты выныривать из текста и вспоминать о том, что он был кем-то когда-то сочинен.

Хочется ему, точнее, ей, этой авторской Я, сказать: ну не мешай, пожалуйста, мне читать твои собственные рассказы-повести! Или ты враг им? Тексты-то неплохие. Памятники ожившие… Мифотворчество… Языковые находки… А авторское Я сидит над всем этим, как собака на сене. Расслабиться не дает, одним словом.

Герою одной из повестей Натальи Арбузовой — «крестнику Владимира Набокова», писателю с неоднозначными взглядами по еврейскому вопросу старперу Нестреляеву, посчастливилось дождаться справедливого суда над коммунистической заразой. Цель просто обязанных рано или поздно начаться процессов – навеки запретить заикаться о коммунизме в любой форме. Подхваченный Вечным Жидом в волшебное путешествие по городам и эпохам герой оказывается в Америке, потом в Израиле, потом переносится в начало второго тысячелетия, чтобы скакнуть оттуда в 1970-е. Там он находит свою несостоявшуюся любовь, чтобы, вновь вернувшись в современность, осознать тщету прожитой жизни, — а может быть, осознать еще что-то, я не очень понял. Главное, что понятно – это что повесть наконец-то закончилась, об остальном думать уже не хочется.

Написано все так, как будто писала либо очень умная программа, либо страдающий шизофазией пациент. Вот только если при шизофазии выстраивающаяся грамматически правильно фраза теряет смысл в сочетании более чем двух слов, то в случае Натальи Арбузовой мы имеем дело с чуть более осмысленным текстом: каждое отдельное предложение понятно, а вот два кряду уже вызывают полное недоумение: что автор хотел сказать?

Эту сравнительно небольшую книжицу и захочешь прочитать быстро, да не сможешь: текст всё время заставляет возвращаться на несколько страниц назад, предельная интертекстуальность вынуждает приостанавливать бег чтения, вылавливая цитаты. К тому же проза Арбузовой время от времени превращается в поэзию, а стихи вообще не поддаются беглому прочтению. Так что, включив эту книжку в свою повседневную жизнь, и суп хлебать станешь медленнее, и на вопросы отвечать через мхатовские паузы, а, раскрыв ее на улице, намертво примерзнешь ногами к дубовому мартовскому льду.

Из нескольких произведений, включенных в книжку, пристального внимания засуживают два: «Проводы тысячелетия» и «Торжество Афродиты». В первой повести автор подводит итоги века, насыщая его аллюзиями на произведения не только XX, но и XIX столетия. Главный герой, Нестреляев, — пожилой диссидент с несложившейся судьбой, русофил и борец с антисемитизмом. На закате жизни «высшие силы» позволяют ему вернуться на тридцать лет назад, чтобы реализовать незаурядный литературный талант и еще некий дар, сродни ясновидению. Но, помолодев, Нестреляев вместо отшельнической жизни гения избирает «простое человеческое счастье» с некой Сильфидой (а попросту — москвичкой Ириной). За что и расплачивается очень скоро, вновь обнаружив себя беспомощным стариком.

Другая повесть, «Торжество Афродиты», посвящена непредсказуемости, неуловимости и неподкупности любви, которую в тексте символизирует античная статуя Венеры. Автор во всех подробностях знакомит читателей с несколькими квартирами двух Зоек, путан и безумиц по совместительству.

Наталья Арбузова — математик, и, может быть, благодаря курьезному столкновению самой точной из наук и иррационального дара сочинительства, ее проза по-настоящему самобытна. Она затягивает читателя и заставляет его читать не торопясь, что приятно само по себе, потому что сегодня мало кто и мало что может читает медленно и усердно, как в детстве.

Коробейников Сергей, филолог – оказался в списке номинаторов не случайно.

Я разыскала его еще в одном списке –

Вот тут :

«Проект «Студенческий Букер» был реализован в два этапа. На первом – студенты и аспиранты приняли участие в конкурсе на лучшее эссе об одном из современных русских романов, вошедших в длинный список премии «Букер – Открытая Россия». Эссе одновременно являлись номинациями для включения романов в «длинный список» премии «Студенческий Букер».

24 октября были названы пять победителей первого этапа проекта:
1. Векшина Анастасия — ИФИ РГГУ, 4-й курс.
2. Великанова Мария — ИФИ РГГУ, 2-й курс.
3. Коробейников Сергей — аспирант филологического фак-та СПбГУ.
4. Ращупкина Дарья — аспирант ИВГИ РГГУ.
5. Хомякова Ксения — Центр им. Марка Блока РГГУ, 4-й курс»

Вероятно, это и было причиной его появления в списке номинаторов.

Но в результате его номинации в длинном списке оказывается книга Натальи Арбузовой, которая просто за гранью «читабельности».

Причем автор Наталья Арбузова – вузовский профессор – и ничего плохого в содержании книги нету. Там много говорится о патриотизме, о России, герои – интеллигенция, а также различные «художники» в широком смысле этого понятия.

Но это именно тот редкий случай, по которому можно определить понятие «графомания».

Потому что в основном, женщины – пишут хорошо и, по крайней мере, внятно.

Такая специальная женская наблюдательность – они умеют замечать и запоминать.

Я думаю, что «графомания» — это отнюдь не просто желание писать.

А желание писать у человека – который совсем лишен способности – сложить слова и предложения так – чтобы прослеживался какой то смысл. Не философский смысл произведения в целом – а просто смысл фразы, предложения, абзаца.

Вот такая довольно редкая инвалидность присутствует у Натальи Арбузовой.

При этом ее книга издана тиражом в две тысячи экземпляров и номинирована аспирантом-филологом Коробейниковым Сергеем на литературную премию.

Я думаю, что следующее место этой книги будет как минимум «шорт лист» Нацбеста.

Потому что все явно не так просто.

Мне лично такого давно уже читать не доводилось. Потому что ТАКОЕ все-таки обычно останавливается на уровне редактора в любом издательстве.

Я свою работу делаю – сквозь джунгли этого текста продралась, и сюжет каждого из пяти текстов смогу вкратце пересказать — если призовут отвечать за козла.

В книге присутствует еще и элемент ненаучной фантастики. Какое то недалекое будущее.

В первой повести есть русский прозаик Сергей Нестреляев, Москва, Сильфида и Вечный Жид Агасфер…

В следующей участвуют Белоснежка Зинаида Антоновна, мама Галя, Володя Мазаев, Автор, Читатель, Часловщик… упыри, пахан, вампмафия… тетя Тая.

В следующей – «торжество Афродиты» все просто – там две девушки Зои нечаянно перепутались друг с другом и получили в подарок от некоего Егора один и от же особняк.

Одна Зоя — гречанка по фамилии Киприди, а другая — лопарка по фамилии Савелкина. Там еше очень много девушек. Есть еще Катя с Юленькой – сперва их зовут Катрин и Жули. Еще там есть Алла, Людмила и Серафима. Все они гетеры или гейши.

Есть юноша Даня. Особняк называется в результате «Вилла Киприда». Кипр тоже участвует в действии.

Потом непосредственно история города Коврова-Самолетова: там Иван Оголтелов и Федор Стратилатов, женщина Настасья. Священник отец Венедикт. Марья Петровна Ужова – она же Ужиха – возглавляет налоговую инспекцию. Олег Старчеусов…

Очень много цитат из хороших бардовских песен. Именно из хороших.

На основании чего я и думаю, что автор — человек – хороший.

Дальше про Ковров-Самолетов – Дуня Коробова и режиссер Семен Заховалер.

Эта повесть про кино и про солдатские захоронения. Там везде у нее политика. Но невозможно понять абсолютно ничего, и даже за кого она в политике. Но точно против мафии – но это мы все против. Там, в городе Коврове, сняли кино. Про солдатские захоронения. Но понять это почти невозможно.

Там такой пруст идет. То есть, хруст.

Йаду мне, йаду! И конешно же молока за вредность.

Правильно было бы прочесть это В.Л..Топорову – он мастер ругать, а я не мастер.

Но он эту милую женщину не знает – и ругать ее ему не интересно. Не Кушнер, чай, не Яснов и не Чижова…

А продраться сквозь этот текст – почти невозможно. И «Наш Зоил» явно продираться не станет.

Но хотелось бы, чтобы кроме меня кто-нить еще на это глянул.

По крайней мере, было бы «второе мнение» по поводу профпригодности аспиранта Коробейникова. Как номинатора .

И как аспиранта.

То есть, второе сомнение.

Тексты Натальи Арбузовой написаны в лучших традициях психологической прозы; по языку и организации сюжета они могу напомнить прозу Честертона. Вместе с тем мир этих текстов неразрывно связан с российскими реалиями, событиями недавней истории, мифами и стереотипами. Проза Натальи Арбузовой организована таким образом, что повседневная реальность утрачивает косность, материальность, и становится прозрачной, зыбкой, эфемерной, открывающей мистическую сторону жизни, динамичную силу. Этот эффект достигается прежде всего использованием фантастических сюжетов и превращением реалий, предметов, поступков, событий, переживаний, реплик в череду сменяющих друг друга знаков одного уровня. Кроме того, динамичность и эффект становления возникает в некоторых текстах благодаря присутствию фигуры автора, творящего собственный миф, сочиняющего текст как бы у нас на глазах и не успевающего этот текст упорядочить. Наталья Арбузова – великолепный стилист, приближающий прозаическую речь к поэтической, использующей сказ и весьма иронично шаржированными цитатами отсылающий нас к известным литературным произведениям. Аллегоризм несколько ослабляет психологизм прозы Арбузовой и делает его местами поверхностным. Кроме того, мне не хватило в этих текстах сильных идей и проблем.