Премия «Национальный бестселлер» присуждается или, вернее, разыгрывается уже в восьмой раз – и у нас, естественно, успели сложиться традиции как позитивного, так и негативного свойства. И мы продолжаем работать над оптимизацией позитива и минимизацией негатива. Другое дело, что понятия это сугубо субъективные.

По какому ведомству, например, провести регулярное попадание в лонг- а затем и в шорт-лист одних известных писателей, от которых все, честно говоря, начинают уже уставать – и столь же регулярное непопадание в шорт- (и лишь эпизодическое мелькание в лонге-) других? При том, что – независимо от пола – творчески плодятся с сопоставимой интенсивностью и те, и другие?

А достоинство премии или ее недостаток – принципиальная установка на мультижанровость? Художественная проза, документальная, эссеистическая и литературоведческая, мемуарная, наконец, фантастика, коммерческий детектив и киносценарии! Пару раз были и пьесы, а в нынешнем году мы вычеркнули очередной том энциклопедического словаря – и то не без колебаний. Не хватает разве что детской литературы, но и за ней дело, думается, не станет.

А стихи?

Они вроде бы исключены регламентом, в котором сказано «всё, что не в столбик». Но не все пишут стихи в столбик…

А политологические трактаты? А докторские диссертации? А, наконец, «краковские»?

С «краковской», которая, как известно, лучше «докторской», как раз понятно: повсеместно расплодившиеся кулинарные книги не оставляют сомнения в том, что рано или поздно прономинируют на Нацбест и какую-нибудь «Кухню холостяка на Гоа» – и я даже догадываюсь, кто окажется ее автором.

Пестрота картины усугубляется, наряду с мультижанровостью, обильным (и опять-таки идущим по нарастающей) выдвижением на премию рукописей.

Проведя в свое время знак равенства между рукописью, журнальной публикацией и авторской книгой, мы преследовали две цели: 1) предоставить дополнительный шанс тем, чьи произведения даже в нынешних – приближенных к идеальным – условиях лишь с трудом находят дорогу в печать; 2) не столько ускорить премиальный процесс, сколько привнести в него фактор интригующей неопределенности для самой широкой публики.

И когда новые (и, как правило, молодые) номинаторы выдвигают рукописи новых (и, как правило, молодых) писателей, это только радует. Но когда «путем рукописи» идут признанные издательства и известные эксперты, они должны как минимум осознавать, что делают более чем хеджированное «капиталовложение», потому что при прочих равных рукопись в оценке Большого жюри, как правило, недобирает по сравнению с книгой трех-четырех баллов. О причинах рассуждать не буду и примеров приводить тоже, но весь наш восьмилетний опыт тому порукой.

Список номинаторов, традиционно выстраиваемый нами по принципу «репрезентативной выборки», из года в год обладает поэтому известной инерционностью. Меж тем время не стоит на месте; меняются и литературно-издательские констелляции. С целью актуализации списка номинаторов (и опосредованно – Большого жюри) мы пойдем уже в следующем 2009 году на эксперимент:

Начиная с даты публикации данного материала и по 31 декабря 2008 года мы будем принимать к рассмотрению аргументированные инициативные заявки на включение в список номинаторов-2009. Уточню еще раз: принимать только к рассмотрению и только аргументированные заявки. Со своей стороны, оргкомитет гарантирует неразглашение информации о подобном проявлении личной инициативы, независимо от решения конкретного вопроса в каждом отдельном случае.

Часть произведений, вошедших в номинационный список, я уже успел (разумеется, как частное лицо, как газетно-журнальный колумнист) расхвалить в печати, часть – разругать. Опубликовал недавно и несколько обзорных статей. Поэтому здесь от каких бы то ни было оценок – в том числе и общей – воздержусь.

Да и в любом случае мое мнение – ни Большому, ни Малому жюри не указ. Уж такова, опять-таки, традиция нашей премии.

Интереснее, однако, другое. Большое жюри, собранное нами в этом году, при всей своей разнородности в некоторой мере «заточено» под поколение тридцатилетних (и тридцатипятилетних), как раз в отчетном году громогласно объявившее о том, что уже стало или вот-вот станет ведущим.

Вот и посмотрим, как у тридцатилетних со вкусом. Да и с ответственностью. И, наконец, что это за ответственность – перед обществом? перед изящной словесностью? перед поколением? перед литературно-художественным направлением? перед маленькой, по слову покойного Юрия Трифонова, бандочкой? перед самим (самой) собой?

Да и не только у тридцатилетних.

Премия устроена так, что у каждого из ответственно голосующих на том или ином этапе имеется несколько противоречащих друг другу мотивов проголосовать так или этак.

(Заведомых прозелитов мы «вычисляем» и элиминируем на стадии формирования списков. Единственное исключение: вечно выдвигающие друг дружку и получающие от остальных по 0 баллов петербуржцы Валерий Попов и Александр Мелихов.)

Каждый голосует сам, обосновывает свой выбор, ставит личную подпись – и всё это выносится из кулуаров на суд широкой, но просвещенной публики.

Так это устроено в Нацбесте.

С искренним интересом жду промежуточных результатов очередного премиального цикла.